Она прочла название: – «Где был мой разум?» – Эта самая. – Клево. Спасибо, Мэтт. Слушай, завтра после уроков, – она запнулась. – Ну, я собиралась пойти заниматься наверх, на крышу. – Угу. – Ну и… Хочешь тоже пойти? Можем музыку послушать. – Давай. – Ладно. Я заканчиваю около трех. Хочешь, я сделаю бутерброды? – Звучит отлично. Я открыл руки для объятия. Когда она обхватила меня за талию, я поцеловал ее в макушку и почувствовал от ее волос запах фиалок. Она отпрянула и нахмурилась. – Ты поцеловал меня в макушку? – Это дружеский поцелуй. Вот такой, – я наклонился и поцеловал ее в щеку. Она стояла не двигаясь, с широко распахнутыми глазами. – Доброй ночи, Грейси. – Доброй, Мэтти, – прошептала она, пока я шел в свою комнату. После этого мы с Грейс проводили вместе почти все время, и у нас сформировался своего рода распорядок. Мы продавали кровь, ходили на пижамные ужины и изобретали другие способы заработать. Мы вместе занимались – она играла свою музыку, а я ее фотографировал. Ее длинные светлые волосы, развеваясь, падали ей на лицо, когда она страстно мотала головой вверх и вниз, следуя движениям смычка. Скоро это стало одним из любимых зрелищ для меня. Всю осень и начало зимы мы с Грейс много тусовались, в основном с ее друзьями с музыкального курса. Брендон и Тати были самой частой нашей компанией, и, хотя мы с Грейс не были парой, все равно казалось, что это так. Грейс и Тати ухитрились раздобыть для нас бесплатный пропуск во все музеи и даже заманили меня на бесплатный симфонический концерт. Лично мне казалось, что энтузиазм Тати и Брендона от перспективы прослушивания классической музыки в течение двух часов был излишен. Я был уверен, что они вообще хотели меня прогнать, потому что я пришел в джинсах, но, честно говоря, я и сам был поражен, как мне понравилось и как там было хорошо. Но, как бы Грейс ни была увлечена музыкой, она никогда не забывала найти что-то, что было бы интересно мне. Она подсовывала под мою дверь вырезки из газет про выставки фотографии, проходящие в городе. Мы делали все, чтобы вырваться из тесных комнат общаги, пропитанной запахом рыбных палочек, исходящим из комнаты Дарьи. Всем знакомы эти справочники для экономных путешественников: «Путеводитель по Гавайям» или там «По Нью-Йорку за пять долларов в день». Ну так вот, клянусь всем святым, мы делали все то же самое за два доллара в день. Ну да, тут не обошлось без кучи растворимой китайской лапши и безбилетных проездов в метро, но мы изучили весь город вдоль и поперек. Энергия Нью-Йорка прорастала сквозь наши тела. Даже приезжий вроде меня начинал воспринимать все его части и районы как живые, дышащие организмы. Такого больше нигде нет. Город становился не просто частью, а персонажем твоей жизни, любовью, которую нельзя было отнять. Загадочный человеческий фактор этого места мог заставить тебя полюбить его и одновременно разбить тебе сердце. Когда ты слышишь его звуки, чувствуешь его запахи, ты делишь его со всеми прохожими на улицах, в метро, в аллеях Центрального парка и понимаешь, что ты – живой, жизнь прекрасна, и ты плывешь по ней, наслаждаясь взахлеб. Я думаю, именно поэтому все жители Нью-Йорка связаны друг с другом – этот город источает всеобщую коллективную любовь и восхищение. Так и мы с Грейс тоже влюбились в него. Следующие пару месяцев я почти каждый день мог найти Грейс в лобби. Она занималась и ждала меня. Наша дружба стала такой комфортной, что казалось совершенно естественным, когда я прижимался к ней, брал ее за руку или катал на закорках. Иногда выдавались более тихие минуты, когда мне казалось, что она хочет поцеловать меня – и, видит Бог, мне тоже хотелось этого, но она всегда прерывала молчание или отворачивалась. Я не расстраивался, мне все равно нравилось быть с ней рядом. И мне совсем не хотелось ни с кем встречаться и даже смотреть на других девушек. – Уже поздно, да? – как-то заметила она в один из бесконечных вечеров, которые мы провели вместе. – Два часа ночи, – ответил я, взглянув на часы. – Мне надо идти к себе. Грейс лежала на животе поперек моей койки, свесив голову вниз. На ней были треники и майка с рисунком «Секс пистолс»[7], а волосы были скручены в небрежный пучок. Я знал, что ей вообще-то не хочется уходить, хотя мы оба уже порядком устали. – Подожди еще, давай поиграем в «Я никогда». – Ну давай. Чур ты первый, – пробормотала она. – Я никогда ничего не воровал. Она внезапно погрустнела, а затем загнула палец на руке. – И что же ты украла? – Ну, такое было несколько раз. Но про самое плохое я не могу тебе рассказать. Она перевернулась на спину и спрятала голову под одеяло. – Ну брось, расскажи. Ты же знаешь, я тебя не осужу. – Я украла сорок баксов у своей соседки, – промямлила она из-под одеяла. – Зачем? Ну брось, рассказывай. Такие правила игры. – Я больше не хочу в нее играть. Я выкопал ее из-под одеяла. – Ну же, что там было-то? Она взглянула мне прямо в глаза. – Я их украла, чтобы заплатить за свой выпускной альбом, ясно? И я чувствовала себя страшной свиньей и честно собиралась ей все вернуть. Мне было ее очень жаль. Я даже не представлял себе, как это, когда нельзя попросить у родителей сорок долларов. Она украла деньги, чтобы купить не что-нибудь, а свой собственный выпускной альбом – то, что другие дети получают, даже не задумываясь. Это было ужасно грустно. – Давай поиграем во что-нибудь другое, – предложил я. Как насчет «Трахнуть, Жениться, Убить»? Она приободрилась. – Давай. Твои будут… Дай подумать… хмм… Вот – Кортни Лав, Памела Андерсон и Дженнифер Энистон. – Фуу, убить, убить, убить. – Да ну тебя, психопат, давай отвечай по-честному! – она дала мне шутливый подзатыльник. – Ну ладно. Убить Кортни – это всем ясно, трахнуть Памелу и жениться на Дженнифер. Вот! Теперь твоя очередь. Билл Клинтон, Спайк Ли и я. – Ха! Проще простого! Трахнуть Билла, выйти замуж за Спайка и убить тебя. – Ты гадкая, злобная девчонка! – Любишь ты меня, – она собралась уходить. – Грейс? – Что? – Да ничего, – я хотел спросить, что между нами происходит. Мне хотелось понять, можем ли мы быть не только друзьями. Но вместо этого я отвернулся и стал смотреть в окно. Она снова плюхнулась на кровать и обхватила рукой мое плечо. – Знаешь… я лучше выйду замуж за тебя. – Правда, что ли? А я-то надеялся, что ты решишь убить Билла, выйти замуж за Спайка… – Ха! – она нагнулась и поцеловала меня в щеку. – Ты хороший. Но я хотел получить награду за все немыслимые усилия, которые мне приходилось прилагать, чтобы сдержаться. Я поджал губы: – И это все? – На что ты намекаешь? – Я ни на что не намекаю, Грейс. Мне только иногда кажется, что все это, – я помахал между нами рукой, – как-то ненормально. – Все это – это что? Что мы друзья? – Ну, типа того, – фыркнул я. Я старался избегать обсуждения секса, но я часто ловил Грейс на том, что она пялилась на меня, когда я переодевал майку или вставлял ремень в джинсы. Мне было трудно не думать о том, что она хочет меня так же, как я ее. И потихоньку я начинал испытывать чувство собственности. Я замечал, как на нее смотрят мужчины, а она не обращает на это внимания, и я испытывал ужас при мысли о том, что она может влюбиться в какого-нибудь бессердечного идиота. Она встала и направилась к двери. Но, уже потянувшись к ручке, она вдруг обернулась и прислонилась к двери спиной. Опустив голову вниз, она тихо произнесла: – Не дави на меня. Подняв голову, она встретилась со мной глазами: – Ладно? Она не была ни рассержена, ни обижена. Выражение ее было искренним, как если бы она на самом деле меня просила. – Я не давлю.