Я провел весь день за чтением постов типа: «Я видел тебя в парке, в светло-голубой куртке. Мы смотрели друг на друга. Если я тебе нравлюсь, позвони». Или: «Куда бы ты ни шла той ночью в клубе, ты говорила только о мартини с вишенкой, а потом ушла. А я думал, я тебе нравлюсь. Что не так?» Или вот еще: «Я бы хотел сделать с тобой такое… Думаю, ты это знала, когда терлась об мою ногу в КлубеСорок. Звякни». Грейс не могла быть тут. Я был почти уверен, что в этих «Упущенных встречах» нельзя найти вообще никого старше тридцати. И вдруг я наткнулся на пост, который назывался «Стихи для Маргарет». Были как-то я и ты, И была любовь, Были мы с тобой друзья, Но сменилось все. Прежде чем чужими стать, Вспомнишь ли меня? – Джо Я не мог представить себе двадцатилетних Джо и Маргарет, которые говорили бы о своем прошлом в такой манере. Странным образом это было совершенно точным отражением моих чувств к Грейс, и на какой-то момент у меня закралась мысль, не была ли это она. Я набрал номер, и мне ответил мужчина. – Привет, это Джо? – спросил я. – Нет, и ты уже третий, кто звонит сегодня с этим вопросом. Ваш Джо явно популярный парень, но он тут не живет. – Спасибо. Извините. Я отключился. Внезапно в комнате стало темно – погас весь свет, кроме одного ряда флюоресцентных лампочек над моей головой и настольной лампы в моей кабинке. Скотт прокричал из коридора: «Это я для тебя оставил, Мэтт! Давай, не сдавайся!» Он точно знал, чем именно я занимаюсь. Может, Грейс увидит этот пост, а может, и нет. В любом случае я должен был написать его – хотя бы для собственного спокойствия. Голубке зеленых глаз: Мы встретились без малого пятнадцать лет назад, когда я въехал в комнату рядом с твоей в общежитии Нью-Йоркского университета. Ты называла меня – мой быстродруг. Мне хотелось думать, что я был чем-то бо?льшим. Мы жили в постоянном восторге от поисков себя в музыке (ты с ума сходила по Джеффу Бакли), в фотографии (я не мог перестать снимать тебя), в прогулках по парку на Вашингтон-сквер и во всех прочих странных занятиях, которыми мы пытались заработать на жизнь. Я узнал о себе за этот год больше, чем за все предыдущие. А потом все это рассыпалось. Мы потерялись тем летом после окончания. Я уехал в Южную Америку работать на Нэшнл Джиогрэфик. А когда я вернулся, ты исчезла. Я до сих пор задаю себе вопрос, не переборщил ли я со своей свадьбой… Я больше не встречал тебя, но месяц назад… Была среда. Ты раскачивалась на каблуках, стоя на желтой линии по краю платформы метро в ожидании поезда на линии F. Я не сразу узнал тебя, а потом было слишком поздно, и ты исчезла. Опять. Но ты назвала мое имя – я прочел это по твоим губам. Я пытался остановить поезд силой воли. Хотя бы чтобы сказать тебе – привет. После той встречи все чувства и воспоминания юности нахлынули на меня, и весь этот месяц я только и думаю, где ты и как ты живешь. Наверно, я окончательно спятил, но не хотела бы ты встретиться, немного выпить и обсудить прошедшие полтора десятка лет? М. (212)-555-3004 Действие второе. Пятнадцать лет назад 4. Когда мы встретились МЭТТ Мы встретились в Стариковском приюте, общежитии для старшекурсников Нью-Йоркского университета. Была суббота. Она читала журнал внизу в холле, а я вломился туда, сражаясь со своим девятнадцатилетним письменным столом. Это был единственный кусок моего дома, присланный мне мамой из Калифорнии, не считая большой коробки, моего фотооборудования и саквояжа с одеждой. Она посмотрела в мою сторону, и я неловко застыл, надеясь, что она не заметит, как я неизящно раскорячился с этим столом. Не тут-то было. Вместо этого она посмотрела мне прямо в глаза, наклонила голову набок и нахмурилась. Похоже было, что она пытается вспомнить, как меня зовут. Но я был уверен, что мы никогда не встречались. Никто на свете не забыл бы такую девушку. Я так и застыл на месте, разглядывая ее. У нее были огромные прозрачные зеленые глаза, светящиеся энергией и приковывающие внимание. Ее губы двигались, а я смотрел прямо на нее, но не слышал ни слова – я мог только думать о том, как она необыкновенно красива. Ресницы, окаймляющие ее большие миндалевидные глаза, были заметно темнее, чем белокурые, почти белые, волосы, а ее кожа… Казалось, если дотронуться до нее кончиком языка, она будет сладкой. Господи, я думаю, какой на вкус окажется ее кожа? – Ау-у? – Да, – я моргнул и очнулся. – Я спросила, не надо ли тебе помочь, – улыбнулась она и указала на стол, который я придерживал коленом. – Да, конечно. Спасибо. Она отбросила журнал, вскочила, схватила стол за другой конец и направилась по коридору спиной вперед. Подхватившись, я старался поспевать за ней. – Между прочим, меня зовут Грейс. – Очень приятно, – пропыхтел я. Имя ей очень шло. – А у тебя имя есть? – Следующий, – сказал я, указывая головой на нужную дверь. – Тебя зовут Следующий? Ну что же, не повезло, бывает. Заставляет задуматься, как именно твои родители додумались до такого, – засмеялась она. У меня вырвался нервный смешок. Она была ослепительно хороша, но при этом казалась простодушной. – Я имел в виду, нам осталось пройти одну комнату. – Я поняла, балда. И я все жду это самое имя. – Мэтт. – Ладно, Мэтти Следующий, – сказала она, остановившись перед дверью моей комнаты. – А что ты изучаешь? – Фотографию. – А, так я могла видеть тебя в Триш-колледже? – Нет. Я тут впервые. Она казалась озадаченной. Я явно ей кого-то напоминал. Оставалось только надеяться, что этот кто-то был ей симпатичен. Мы поставили чертов стол, и я прошел мимо нее, чтобы отпереть дверь. Наклонив голову, я пробубнил в сторону своих кроссовок: «Я перевелся сюда из Университета Калифорнии». – Правда? Я никогда не была в Калифорнии. Не могу поверить, что ты уехал оттуда, чтобы торчать тут в этом Доме Придурков. – Мне там было не в кайф. – Я обернулся и прислонился к двери, не отпирая ее. Наши взгляды встретились, и мы оба отвели глаза. – Мне надо было уехать оттуда на какое-то время. Я понимал, что из-за нервов болтаю какую-то чушь, но мне не хотелось, чтобы она уходила. – Не хочешь зайти, пока я буду распаковывать барахло? – Давай. Она подперла дверь пачкой книг, чтобы та не закрылась, помогла мне втащить стол в комнату и поставить его в нужный угол. Затем вспрыгнула на него и уселась там, скрестив ноги, как будто собралась медитировать или левитировать. Я во второй раз за день оглядел свое новое жилье. Стандартный общежитский набор мебели: длинная узкая железная кровать, стол, который я буду использовать для фотооборудования, на полу – старый проигрыватель с колонками, оставленный предыдущим жильцом, и пустая книжная полка. В большой коробке, которую я принес, были мои любимые книжки, диски, пластинки и фотографии. Мои лучшие работы, сделанные в Университете Калифорнии, лежали в кожаном портфеле. Грейс немедленно схватила его и начала перелистывать фотографии. В комнате было два узких, длинных окна. Солнечный свет, проникавший в них, заливал комнату, прекрасно освещая лицо Грейс. Казалось, свет исходит от нее самой. – Вау, вот эта – потрясная. Это твоя подружка? – она вытащила фотографию потрясающе красивой девушки с выразительной чертовщинкой в глазах. Выдержка фотографии подчеркивала изгибы ее голого тела. – Нет, она не была моей подружкой. Мы просто дружили. – Это было правдой. Но правдой было и то, что она спросила меня: «Хочешь потрахаться?» – прямо перед тем, как я нажал на спуск, делая это фото. А мой друг – и ее парень – молча наблюдал за нами. Говорю же, мне было не в кайф в этой Калифорнии.