– Давай уже, – прошептал я. Она встала и дала мне трубку: – В твоем распоряжении. – Спасибо, – ответил я. Она закатила глаза. – Лублю, – передразнил я ее, пока она уходила по коридору. Я сунул в телефон карточку и набрал мамин номер. – Алло? – Привет, мам. – Матиас, как ты там, милый? – Хорошо. Вот как раз заселился. – Ты папе звонил? Я зажмурился. Я перевелся в Нью-Йоркский университет исключительно для того, чтобы между мной и моим разочарованным во мне отцом оказалась вся страна. Даже несмотря на все мои университетские призы за лучшие фотографии, он считал, что будущего в этом нет. – Нет, пока только тебе. – Мне везет, – серьезно заявила она. – Как общежитие? Ты уже видел фотолабораторию? Мама единственная, кто поддерживал меня. Ей нравилось быть сюжетом моих фотографий. Когда я был маленьким, она отдала мне старый фотоаппарат своего отца, с чего и началось мое увлечение. В десять лет я снимал все и всех, кого только мог. – Общага нормальная, лаба отличная. – Ты с кем-нибудь уже познакомился? – С девушкой. Ее зовут Грейс. – А-а… – Нет, мам, это не то. Мы просто общались. Я ее и встретил-то только вчера, и мы несколько минут потрепались. Девушка-с-лублю вернулась. Она уселась на кушетку, картинно оперлась на руку и уставилась на меня снизу вверх. Ее перевернутое лицо действовало мне на нервы. – Она тоже изучает искусство? – Да. Музыку. Она симпатичная. – Ну и прекрасно. Я слышал, как в телефонной трубке звенит посуда. Я подумал, если бы мама все еще была замужем за отцом, она бы не мыла посуду сама. Мой отец был успешным юристом в сфере развлечений, а мама преподавала искусство в частной школе за скудную зарплату. Они развелись, когда мне было четырнадцать. Отец сразу же женился снова, а мама так и не вышла замуж. Позже я решил жить с отцом и мачехой, несмотря на то что в крошечном мамином домике в Пасадене всегда было более уютно. Но у отца было больше места для нас со старшим братом. – Ну и хорошо. Александр сказал тебе, что сделал Монике предложение? – Правда? Когда? – За несколько дней до твоего отъезда. Я думала, ты уже знаешь. Мы с братом не разговаривали, особенно про Монику, которая когда-то была моей девушкой. Брат пошел по стопам отца и вот-вот должен был получить адвокатскую лицензию в Калифорнии. Он считал меня лузером. – Рад за них, – сказал я. – Да, они друг другу подходят. – Мы оба замолчали. – Ты тоже кого-нибудь встретишь, Мэтт. Я засмеялся. – Мам, с чего ты взяла, что я кого-то ищу? – Только по барам не ходи. – Я больше ходил по барам до двадцати одного, чем сейчас. Лублю-девушка закатила глаза. – Все, мам, пока, мне надо идти. – Хорошо, милый. Звони мне. Мне интересно про Грейс. – О’кей. Лублю, мам. Уходя, я подмигнул девушке, которая не сводила с меня глаз. – Я тоже тебя лублю, – рассмеялась она. 5. Ты была как свет МЭТТ Я убивал время, перебирая свое портфолио. Вообще-то я понимал, что надо было бы куда-то ходить и встречаться с людьми, но в настоящий момент мне хотелось встретить одну конкретную персону, и я ждал, что она куда-нибудь выйдет или откуда-нибудь придет. Не знаю, насколько прозрачны были мои намерения, но я оставил дверь приоткрытой, и мне было наплевать, особенно когда я услышал голос Грейс в коридоре. – Тук-тук. Я вскочил, пытаясь натянуть рубашку, но не успел – она ткнула в дверь указательным пальцем, и та открылась. – Ой, извини, – смутилась она. – Да ничего страшного, – я улыбнулся, распахивая дверь настежь. – Привет, соседка! Она оперлась о косяк. Ее взгляд не спеша спустился с моего лица, пробежал по груди вниз, по свисающим джинсам и ниже, до самых моих черных ботинок. – Классные у тебя… ботинки, – она снова смотрела мне в глаза, слегка приоткрыв рот. – Спасибо. Не хочешь зайти? Она тряхнула головой: – Нет. Вообще-то я зашла спросить, не хочешь ли ты пообедать. Бесплатно, – быстро добавила она и, прежде, чем я успел что-то ответить, выпалила: – Тебе там даже приплатят. – Что это за место такое, где приплачивают за обед? – приподнял я бровь. Она рассмеялась. – Верь мне. Пошли, надевай рубашку. Давай. Я провел рукой по волосам, которые торчали в разные стороны. Ее глаза снова пробежали по моим рукам и груди. Мне было трудно отвести взгляд от ее лица сердечком, но я сделал усилие и стал смотреть на руки, которыми она размахивала. На ней были черное платье с цветочками, колготки и маленькие черные туфельки. Она пару раз качнулась на каблуках. Всем своим обликом она напоминала мне птичку колибри, такую маленькую, всегда трепещущую, всегда в движении. – Дай мне минутку, – сказал я. – Мне надо найти ремень. Я начал рыться в своем барахле на полу, но ремень никак не находился, а штаны тем временем практически сползли. Грейс плюхнулась на кровать и наблюдала за мной. – Что, нет ремня? – Не могу найти. Она вскочила и подошла к куче моей обуви возле шкафа. Вытащив шнурки из одной кедины и одной кроссовки, она связала их вместе. – Это подойдет. Я взял у нее этот импровизированный ремень и продел в шлейки джинсов. – Спасибо. – Не за что. Когда я натянул сверху черную майку с Рамоном[4], она одобрительно улыбнулась: