Это навело Макензи на мысль о том, что они искали не заурядного убийцу, а того, кто тщательно планировал свои деяния и был умнее, чем обычный преступник. Кроме этого, это наводило на мысль, что если Уилл Альбрехт был как-то связан с новыми убийствами, он уже был мёртв. Скорее всего, он умер в течение нескольких часов после похищения. Макензи думала о том, что, вероятнее всего, части его тела до сих пор находились в лесу, но за периметром поисков. Возможно, думала она, его голые, обглоданные лесными животными кости до сих пор лежали в земле. Это были мрачные мысли, но если она хотела пробраться в сознание такого жестокого убийцы, нужно было начать рассуждать его категориями. Чтобы отрезать пальцы, головы и ноги, нужно быть психически неуравновешенным, но при этом терпеливым и решительным. Макензи попыталась составить примерный портрет убийцы. Скорее всего, это был мужчина физически не очень сильный, но психологически стойкий. Пока не было найдено связи между Джоном Торренсом и Марджори Лейнхарт, поэтому, возможно, убийца выбирал жертв случайным образом. Единственное, что связывало их, – это сам национальный парк «Литтл Хилл», а это довольно большая территория для поиска. Тяжело вздохнув, Макензи отошла от кухонного стола. Проведя за чтением отчётов больше часа и пытаясь найти среди информации что-нибудь стоящее, она вдруг поняла, что было уже довольно поздно, но она совсем не устала. Наверное, силы придавал адреналин. Нужно было отвлечься и дать голове отдохнуть. Нужно было заняться чем-нибудь обычным. Какое-то время назад Макензи начала понимать, что ей необходимо было постоянно напоминать себе о том, что помимо жизни агента у неё была и другая, нормальная жизнь, хотя частично она тоже была связана с ФБР. Ей захотелось позвонить Гарри и пригласить его выпить, но она не стала этого делать. Макензи не хотелось ещё больше сбивать его с толку, а ещё не хотелось отвлекаться от дела, отвечая на его нескончаемые вопросы и довольно явные намёки на то, как отчаянно он хочет с ней переспать. Поразмыслив об этом, она включила телевизор и прошлась по мировым и местным новостям. Она провела перед телевизором около часа, листая каналы, и с облегчением заметила, что нигде не упоминалось о деле Туриста. Макензи надеялась, что к утру ничего не изменится. Она отлично понимала, как быстро работают СМИ, и знала, что плохие новости распространяются быстрее, чем хорошие. Чувствуя, что должна ложиться спать, хотя спать не хотелось, она направилась в спальню. Закрыв глаза, она увидела перед собой национальный парк «Литтл Хилл». Она представила, как маленький мальчик едет на велосипеде, и попыталась представить двадцать секунд тишины с точки зрения родителя. Именно этот пугающий образ она видела перед глазами, пока медленно погружалась в сон. *** Макензи стояла в широком поле. Трава колыхалась, словно море, доходя семилетней Макензи до колен. Родители сидели рядом, здесь же в траве. Отец медленно разматывал леер воздушного змея, качающегося на ветру у них над головами. Змей был так высоко в небе, что Макензи казалось, он мог достать до солнца. «Папочка, а он может лететь ещё выше?» – смеясь, попросила она. «Не знаю, Мак, – ответил отец. – Верёвка уже закончилась. Можешь подойти и сама её подержать, если хочешь». Макензи кивнула и бросилась к отцу. Она взяла катушку в руки и широко заулыбалась, чувствуя, как ветер вырывает змея из рук. Она начала радостно смеяться. «Папочка, смотри! Я сама его держу!» Макензи начала танцевать, и вдруг катушка вырвалась у неё из рук. Она прокатилась по колышущейся траве, следуя за змеем. Ветер начал уносить его в небо. «Ой!» Продолжая смеяться, она бросилась за ним. Она схватила катушку руками, очень переживая из-за того, что чуть не потеряла воздушного змея. Она так нервничала, что едва не наступила на лежащего на траве кролика. Негромко взвизгнув, Макензи отскочила назад. «Что случилось?» – спросил её отец. Рядом с ним стояла мать. Она тоже была обеспокоена криком дочери. Все трое смотрели на кролика. Он был маленьким, но не совсем крошечным. Там, где должен был быть его живот, зияла огромная дыра, из которой текла кровь, и вываливались внутренности. Трава рядом с кроликом тоже была выпачкана кровью. Задние лапы животного судорожно дёргались, а в глазах застыл страх. «Что с ним случилось?» – спросила Макензи. «Ох, милая…», – начала мать. «Похоже, его покалечило другое животное. Наверное, лиса». «Какой ужас, – сказала Макензи и внимательно посмотрела на кролика. – Ему больно, да?» «Видимо, да, – отец над чем-то задумался, а потом добавил. – Не смотри на него, родная. Я ему сейчас помогу». «Как?» Мать обняла её рукой и развернула в другую сторону. «Пойдём, – сказала она, – возьмём змея». Макензи кивнула и пошла прочь от отца и мёртвого кролика. Вдруг она услышала хруст, словно что-то сломалось. Повзрослев, она поняла, что это был хруст кроличьей шеи, когда отец придушил его, избавив от страданий. Мать вела её сквозь траву, направляясь к воздушному змею, который в реальной жизни давно бы улетел и запутался в кроне дерева, когда Макензи вдруг увидела в поле Брайерса. Он тяжело кашлял и выглядел мертвецки бледным. «Это называется убийством из милосердия», – произнёс он между приступами кашля. Макензи развернулась, чтобы посмотреть на отца, и увидела, что тот держит в руках кролика. Он медленно подошёл ближе и показал ей его труп. Макензи закричала, и этот крик вырвал её из сна. Она резко открыла глаза, продолжая кричать. Макензи села в кровати, тяжело дыша. Не стоило и думать о том, чтобы попытаться снова заснуть. Она не могла вспомнить, когда в последний раз ей снился такой жуткий кошмар. Обычно ей снился мёртвый отец, лежащий на постели. Этот сон тоже вырвал из памяти старое воспоминание и использовал его для создания кошмара. Случай в поле произошёл с ней, когда Макензи было семь лет. Сон соответствовал реальности ровно до того момента, как она услышала хруст ломающейся кроличьей шеи. Всё остальное стало лишь топливом для создания кошмара. Будучи взрослой, Макензи продолжала время от времени вспоминать того кролика. В детстве он иногда виделся ей во снах, и когда они становились невыносимо страшными, она просыпалась, уверенная в том, что мёртвый кролик ползает по полу спальни, медленно волоча за собой задние лапы. Макензи встала с постели и направилась в кухню, чтобы снова просмотреть материалы дела. Часы показывали 4:45 утра. Она сделала себе кофе, яичницу из нескольких яиц и принялась за работу. Чтобы окончательно проснуться, она решила записать детали дела в блокнот. Она делала так со времён средней школы, чтобы лучше что-то запомнить и понять глубинный смысл даже самых простых задач. Джон Торренс – левая нога, правая рука (до сих пор не найдена) Марджори Лейнхарт – правая нога и все пальцы рук (не найдены), попытка отрезать голову Уилл Альбрехт – похищен в лесу, не найден Джон: бегун Марджори: ?? Уилл: велосипед Ей захотелось исключить из дела похищение Уилла Альбрехта. Оно не вязалось с новыми убийствами. Если мальчик стал первой жертвой убийцы, почему тот не избавился от его тела, как от остальных? Пусть ответ не казался очевидным, но Макензи знала, что похищение и текущее дело были связаны именно потому, что были нераскрыты. А на данном этапе она рассматривала любые варианты. Макензи достала цветную карту парка, которую передал ей офицер Смит, и пометила места, где были найдены тела. Помечая карту, она вспомнила о том, что говорили Чарли Холт и Джо Эндрюс – о том, что егеря сталкивались с жуткими случаями, не имея должной подготовки и не зная, что следует предпринять. Это заставило Макензи взглянуть на карту другими глазами, пытаясь понять тайный смысл, скрывающийся за этими метками. Проведя за этим занятием полчаса, она налила себе стакан чёрного кофе. Неугомонный страх, порождённый кошмаром, продолжал жить в её сердце, и Макензи была готова на всё, лишь бы найти ответы. С кофе в руках она прошла в гостиную и включила телевизор. Десять минут спустя она увидела сообщение об убийце-туристе. Это были всего лишь местные новости, но всё равно… в этом не было ничего хорошего. Макензи залпом выпила кофе, собралась и направилась в офис. Она знала, что время работает против них. Если они не раскроют дело в ближайшее время, то оно достигнет того масштаба, с которым им будет уже не справиться. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Миранда Питерс была в ярости. Она была мокрой от пота, руки покрывали укусы москитов, а одна из правых ножек телескопа сломалась. А кроме этого, Чо Лю, её напарница по лабораторной работе, сильно опаздывала. Пару часов назад она скинула СМС. По крайней мере, она была честна: Прости. Зашёл Тони. Нужен хороший секс перед походом. Приду примерно в 10:30 Сейчас было уже 10:37. Миранда нисколько не удивилась бы, увидев Тони, плетущегося вслед за Чо. Миранда не могла представить, как будет идти по жуткому ночному лесу совсем одна. У неё едва хватило мужества прийти сюда при свете дня пять часов назад. С собой она принесла телескоп в чехле, рюкзак и сумку с ноутбуком. Чо должна была принести то же самое, поэтому Миранда ей не завидовала: даже с фонариком в руках идти по лесу ночью было жутко. Она посмотрела на луну через телескоп. Она подпёрла сломанную ножку куском дерева и гордилась собственной смекалкой. Она настраивала линзу до тех пор, пока не показалось чёткое изображение кратера Бюрги, а затем медленно перевела телескоп к востоку. Примерно через час она сможет довольно чётко рассмотреть Венеру. У Чо была камера, которая понадобится им для съёмки, и если она опоздает, то их затея с походом потеряет всякий смысл. Не то, чтобы это имело большое значение. Миранда изучала английский, а астрономия была для неё вроде хобби. Ей нравилось этим заниматься, и, если быть честной, она очень ждала их похода, чтобы увидеть Венеру в виде тонкого серпа. Преподаватель пообещал дополнительный зачёт за наблюдение за различными астрономическими событиями. Миранда и Чо решили попробовать запечатлеть на камеру феномен, известный как пепельный свет Венеры. Но всё может пойти насмарку, если Чо не явится сюда очень и очень скоро. У Миранды был средний по мощности телескоп, а для того, чтобы увидеть пепельный свет Венеры, которая выйдет через пятьдесят четыре минуты, требовалась более мощная линза Чо. Вглядываясь в темноту через телескоп, Миранда услышала сзади шум шагов. Шум шёл от невысокого холма, на котором она поставила палатку и установила телескоп. Она облегчённо выдохнула. Она всегда верила, что Чо не подведёт. Они не были лучшими подругами, но Чо была очень надёжной напарницей. Когда шум шагов стал отчётливо доноситься из-за куста, разделяющего тропинку и холм, который они с Чо ещё на прошлой неделе выбрали, как место для наблюдения, Миранда отвлеклась от телескопа и посмотрела назад. «Ты вовремя, – сказала она. – Чёрт возьми, подруга… Надеюсь, ты произвела на него большое впечатление, потому что я уже начала беспокоиться». Чо ничего не ответила. И эта тишина немного напугала Миранду. Чо была болтушкой. Она должна была начать говорить в ту же секунду, когда увидела слабый свет, идущий от портативного фонаря Миранды. «Чо?» И снова тишина и звук приближающихся шагов. Сквозь ветви деревьев и предательскую темноту ночи Миранда начала различать очертания фигуры. Только сейчас до неё дошло, как плохо могло всё закончиться, если это была не Чо. До ближайшей дороги было не меньше четырёх миль пути, а до ближайшей тропы – около четверти мили. До колледжа было почти два часа езды. Приняв всё это во внимание, можно было смело заявить, что Миранда оказалась в полной глуши. Совсем одна. «Чо… если это какая-нибудь шутка, то мне совсем не смешно». Фигура наконец вышла из леса, и в свете фонаря Миранда увидела, что это была не Чо. Это был мужчина ростом примерно сто восемьдесят сантиметров. Черты его лица менялись, как менялись тени, создаваемые светом фонаря. «Вы кто?» – спросила Миранда.