«Как давно его убили?» – спросила Макензи. «Около двух дней назад», – ответил Питерсон. «Вы не знаете, кто-нибудь заходил сюда после того, как вы были здесь?» «Не думаю. Может, приезжали криминалисты из полиции штата, потому что хоть это и было изначально моим делом, но я ведь не полицейский, как бы ни хотела жена умершего, чтобы я занимался его смертью». Макензи медленно обошла кровать. Она скривилась, изучая капли крови на стене. След крови уходил немного вправо, указывая на то, что Джимми Скотта застрелили не в упор. Спуская курок, убийца, скорее всего, стоял от него немного левее. Кроме этого, она решила, что когда его застрелили, Скотт, вероятнее всего, спал, потому что не пошевелился, когда ему выстрелили в затылок. «Вы сказали, жена была дома, когда это случилось?» – спросила Макензи. «Да. Она была в гостиной, смотрела шоу Джимми Феллона. Она не знала, что он мёртв, пока не легла в постель и не нащупала кровь». «Если шло шоу Феллона, значит, убийство произошло примерно между десятью тридцатью и одиннадцатью тридцатью вечера, верно?» «Мы считаем, что да». «Вы уверены, что жена вне подозрений?» «С большой вероятностью, да». «Могла бы я как-нибудь с ней поговорить?» «Я могу дать вам её контакты, если хотите, но она не станет с вами разговаривать. Она убита горем. Сомневаюсь, чтобы вы смогли поговорить с ней позже, если только вы не наколдуете себе участие в этом расследовании». Макензи осматривала комнату, когда посмотрела назад на два окна в задней стене. Она подошла ближе, чтобы проверить, не были ли они разбиты. На внешней части карниза было несколько царапин, но ничего подозрительного. «Я выйду во двор», – сказала она. «Хотите проверить окна? – спросил Питерсон. – Я уже проверял, но в основном для подстраховки. О чём вы думаете?» «Я думаю, что исходя из косых следов крови на стене, стрелок должен был находиться за жертвой и стрелять слева. Я думаю, он действовал тихо и осторожно, но не настолько, чтобы пробраться в комнату через окно у кровати. Думаю, он проник через одно из этих окон. Или через парадную дверь». Питерсон задумчиво хмыкнул и последовал за Макензи. Они вышли из дома и прошли вдоль стены во двор. Двор был небольшой. Основную его часть занимала полоска деревьев, отделяющих владения Скоттов от соседнего двора. Сам двор был примерно десять соток, довольно скромный. Макензи подошла к окну. Оно располагалось относительно высоко, чтобы в него можно было спокойно заглянуть. Она посмотрела на землю, ища следы и отпечатки – стрелок должен был использовать стремянку или что-то подобное, чтобы дотянуться до окна. Макензи изучала землю в течение двух минут, но ничего не нашла. Потом она обыскала двор в поисках любого предмета, который можно было бы подставить, чтобы подобраться к окну. И снова неудача. Во дворе стоял красный велосипед, который, скорее всего, принадлежал сыну Джимми Скотта. Он стоял у дальней стены, но быстрый осмотр показал, что и его не использовали, как стремянку. «Подтолкнуть?» – с улыбкой спросил Питерсон, увидев, что Макензи снова пытается заглянуть в окно. «Нет, спасибо», – ответила она, стараясь, чтобы слова не прозвучали грубо. Они вернулись в дом и прошли в спальню. Там Макензи открыла окна, отдёрнула шторы и выглянула в сад. Высунувшись наружу, она могла очень близко рассмотреть внешнюю сторону оконной рамы. И опять она не увидела ничего, что указывало бы на незаконное проникновение. Она посмотрела на кровать: «Кто-нибудь проверял знакомых и коллег, может, они знают антикварный магазин Баркера?» «Я об этом ничего не знаю. Вы думаете, следует проверить?» – спросил Питерсон. «Да. Бюро обязательно даст это задание кому-нибудь из агентов, когда дело передадут им». Закончив фразу, Макензи пошла на выход. Питерсон следовал за ней, явно её немного смущаясь. «Вы здесь закончили?» – спросил он. «Думаю, да, – ответила она. – Вы сможете отвезти меня назад к…» «Куда? – спросил он. – К вашей машине?» Макензи на секунду задумалась, а потом спросила: «Вы никуда не торопитесь?» «Сегодня нет». «Примерно в часе езды к востоку отсюда есть небольшой городок Белтон. Вы о нём слышали?» «Да. Там вашего отца нашли уб… вы там выросли, верно?» «Откуда вам это известно?» – спросила она. «Я читал дело вашего отца, когда всё это случилось, – ответил Питерсон. – Это входит в мои обязанности частного детектива». «Ну что ж, вы хорошо делаете свою работу. Вы сможете меня отвезти туда? Я думаю, так я смогу сэкономить немного времени вместо того, чтобы просить вас отвезти меня назад в Линкольн только для того, чтобы снова отправляться в эту сторону». «Без проблем», – сказал он. Они прошли к его машине и выехали на шоссе. Они поехали на восток, и уже через несколько минут Макензи почувствовала внутреннее напряжение. Она хотела как можно скорее прибыть на место. Двадцать лет спустя она возвращалась туда, где умер её отец… в дом из её кошмаров. Наверное, она могла сказать, что возвращается домой. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ Макензи ничуть не удивилась, обнаружив дом, в котором жила до одиннадцати лет, пустующим. Судя по его внешнему виду, в нём довольно давно никто не жил. Она гадала, жили ли здесь другие люди после того, как её семья съехала почти двадцать лет назад. Нужно сказать, что весь Белтон был похож на заброшенный дом. Он всегда был маленьким городком, и когда Макензи была ребёнком, здесь жили всего чуть больше двух тысяч человек. По дороге они видели множество заколоченных лавок и магазинов с табличками «Сдаётся». Только некоторые из магазинов по-прежнему работали: магазин на углу, парикмахерский салон и местное кафе. Макензи удивило, что оно продолжало держаться наплаву, потому что даже когда она ещё жила здесь, заведение было на грани разорения. Дом её детства был символом безрадостной судьбы Белтона, штат Небраска. На крыше почти не было шифера. Крыльцо ещё не провалилось, но, казалось, вот-вот провалится. Стёкла в окнах были грязными и коричневыми от старости и заброшенности. «Как говорится, дом, милый дом», – сказал Питерсон, когда они подходили к крыльцу. Макензи смогла выдавить из себя лишь невесёлый смешок. Она посмотрела налево и увидела, что соседский дом был в похожем состоянии. Старый выцветший щит с телефоном агента по недвижимости давно завалился в заросший травой двор. За соседним домом не было ничего, кроме леса. Макензи посмотрела поверх отчего дома и увидела тонкие стволы деревьев. Они росли за ним, у начала заброшенного кукурузного поля, с которого начиналась чужая территория. Когда она ступила на крыльцо, сердце быстрее забилось в груди. Неужели, ты вправду это сделаешь? Не дав себе времени как следует поразмыслить над этим вопросом, Макензи толкнула входную дверь и совсем не удивилась, найдя её запертой. Таблички с именем и телефоном риэлтора рядом не было, и всем было очевидно, что дом разваливался на части. Он никому не принадлежал. Он никому не был нужен. Испытывая злорадное удовольствие от того, что делает, Макензи подняла левую ногу и с силой ударила ею по двери. Она метилась в точку ниже дверной ручки. Дверь отлетела назад, захватив с собой кусок прогнившего косяка. «Чёрт, – сказал Питерсон. – Вы уверены в том, что делаете?» «Если возникнут проблемы, владелец дома сможет подать на меня в суд», – ответила Макензи. Питерсон пожал плечами и жестом пригласил её войти. «Ну, тогда ведите», – добавил он. Макензи сделала глубокий вдох, успокоилась и шагнула в дом. Ей было неприятно видеть дом в таком запустении. Внутри не было ни мебели, ни картин и фотографий, ни уюта и тепла. Перед ней были лишь пустые комнаты с выцветшими заплесневелыми коврами. Этот дом продолжал жить только в её воспоминаниях, и сейчас эти воспоминания казались ложью. Дом был похож не на место, где она выросла, а на его макет. И всё же она с лёгкостью определила, какая из комнат когда-то была гостиной. В маленьком коридоре она нашла свою спальню и спальню Стефани. Она хорошо знала этот дом, потому что кошмары выжгли информацию о нём в её сознании. Она понимала, что, проведя какое-то время в каждой из комнат, могла вспомнить моменты своей жизни, которые были связаны с ними; и некоторые из этих воспоминаний могли пойти на пользу её психике. Но Макензи была здесь не ради воспоминаний. Она пришла, чтобы посмотреть в лицо прошлому и тому, что тяготило её все эти годы, событию из детства, которое неожиданно снова ворвалось в её реальную жизнь. Пройдя мимо других комнат, она пошла сразу в заднюю часть дома. Она увидела дверь в родительскую спальню, и на одно пугающее мгновение ей показалось, что та ничуть не изменилась с той ночи, когда она открыла её и нашла отца мёртвым. У Макензи начали дрожать руки. Сердце напоминало отбойный молоток. Она остановилась перед дверью и замерла, а потом, даже не оглянувшись на Питерсона, сказала: «Я бы хотела немного побыть одна, если не возражаете». «Конечно, – ответил он. – Я буду ждать в машине. Крикните, если понадоблюсь». Она машинально кивнула, не сводя глаз с двери. Когда Макензи услышала, как Питерсон вышел в парадную дверь, и под его весом заскрипело крыльцо, она потянулась к дверной ручке. Она почти не чувствовала руку, когда толкнула дверь внутрь. На секунду ей показалось, что она падает. Что ты делаешь? Что, чёрт возьми, ты делаешь? Без мебели комната казалась намного больше. Без кровати, стоящей в центре и выступающей якорем для всех её кошмаров, комната казалась огромной, как бездна. И всё же это точно была родительская спальня. Там, где когда-то стояла мамина прикроватная тумбочка виднелась вмятина в стене, в центре потолка висел дешёвый вентилятор, а на ковре еле виднелись красно-коричневые пятна, которые они так и не смогли вывести. Макензи медленно прошла в комнату и встала под потолочным вентилятором, там, где когда-то стояла кровать. Она глубоко вдохнула, стараясь не задохнуться от запаха пыли, плесени и забвения. Визитная карточка из антикварного магазина Баркера была найдена в кармане её отца так же, как её нашли в кармане Джимми Скотта. Стоя посреди комнаты, Макензи гадала, кто мог дать её им, или где они сами могли её взять. Где именно стоял убийца в этой комнате? Не подозревая о том, что в глазах стоят слёзы, Макензи опустилась на колени и уставилась на давно высохшие капли крови на полу. На душе скреблись кошки. Грусть зажала сердце в тиски и, как метастазы, распространялась по телу. Исчезла первоначальная горечь, вызванная мыслью о посещении родного дома, и Макензи скоро поняла, что на смену ей пришла злоба.