Эллингтон был уже в дверях, и Маккензи поняла, что идёт провожать его, как образцовая жёнушка. Она поцеловала его перед уходом, а потом прошла в гостиную и тяжело опустилась на диван. Если это было то, что ждало её на последних месяцах беременности и в первое время после родов, то дело плохо. Да, в душе она была интровертом, но и сидеть на месте тоже не могла. Особенно когда нужно было раскрыть серьёзное преступление. Маккензи понимала, что не может игнорировать факт появления Дамфриса перед публикой завтра на конференции. Она схватила ноутбук и стала искать информацию о конференции. Ей быстро стало ясно, что назвать это конференцией можно было с большой натяжкой. На самом деле это был замаскированный сбор средств для нескольких различных демократических партий, что в общем не вызывало у Маккензи вопросов. Но когда она увидела текст о реальных намерениях, написанный мелким шрифтом в нижней части страницы, а также расписание, заполненное такими ораторами, как Эрик Коннор и Нил Руни, она не смогла не закатить глаза. Это мероприятие можно было сколько угодно выдавать за конференцию, но на самом деле это был просто повод для мужчин и женщин из властных кругов встать перед теми, кто их избрал, и напомнить, что благодаря голосам общественности именно они контролируют ситуацию. Контроль ... Власть ... Это именно те составляющие, которые нужны такому человеку, как Дамфрис. Но вслед за этим пришла другая мысль. Та, которая и ранила, и раздражала её. Это то, чём ты должна поделиться со своим мужем...Не как с напарником по работе, а как с человеком, за которого ты вышла за муж, от которого собираешься родить ребёнка. Она начала составлять план. У неё было хорошее представление о том, что ей нужно делать. Оставался только один вопрос: включит ли она Эллингтона в него или нет. Своего мужа. Мужчину, который должен был доверять и всегда быть рядом с ней. Вот именно, подумала она. Какой пример ты подаёшь, начиная свой брак с того, что скрываешь информацию от мужа? Если ты реализуешь свой план, он всё равно узнает. Маккензи чувствовала себя эгоисткой, но в то же время она понимала, что как муж он её поймет. Может быть, даже поддержит. Закончив читать о конференции, Маккензи выключила браузер и закрыла ноутбук. Она неподвижно сидела на диване и смотрела в пространство, долго и напряженно думая о том, что ей предстоит делать. * * * Их жизнь наполнилась недомолвками, и Маккензи остро осознавала, что брак должен начинаться не так. Эллингтон вернулся домой в 7:30 вечера, и не дав ему возможности даже снять пальто, рассказала обо всём, включая свой план. Эллингтон помолчал лишь мгновение, криво улыбнувшись ей и разочарованно вздохнув. Он сбросил пальто, повесил его в шкаф и повернулся к ней. Он посмотрел на неё так же, как смотрел много раз во время их поездки в Исландию—поездки, которая сейчас, всего через четыре дня после их возвращения, казалась очень далёким событием. «Маккензи, я очень люблю тебя, - сказал он. - Но ты в своём уме?» «Мне кажется, я права», - сказала Маккензи. «Может быть. И это определённо соответствует всему тому, что мы имеем на подозреваемого. Но то, что ты хочешь затеять - это совершенно новая игра. Если я явлюсь к Макграту с предположением, что наш убийца - влиятельный лоббист, который тесно связан с американским сенатором, он потребует очень весомых доказательств, как ты, наверное, догадываешься. А у нас их нет». «Ты прав», - сказала она. Маккензи знала это так же хорошо, как и Эллингтон. Именно поэтому она была готова сделать всё сама. План, который она составила, предполагал минимальный риск, на который, как она думала, Эллингтон тоже мог бы согласиться. «Я просто хочу, чтобы ты меня выслушал. У меня есть план и—» «Он у тебя всегда есть», - сказал он с улыбкой. Эта улыбка сказала всё, что ей нужно было знать о будущем их брака. В лице Эллингтона она приобрела мужа, который всегда будет готов выслушивать её, мужа, который никогда не отвергнет без попытки понять. Он всегда будет на её стороне, даже если не согласен с ней. В тот момент Эллингтон доказал ей это. Он внимательно выслушал её план. Маккензи, в свою очередь, постаралась объяснить всё максимально обстоятельно, не желая упустить ни одной детали. Она знала, что просит его о многом—сделать нечто спорное за спиной Макграта. Но потенциальная польза стоила риска. И ещё до того, как она закончила объяснять, стало ясно, что Эллингтон чувствует то же самое. Если у неё и были какие-то сомнения на этот счёт, то его последняя фраза, развеяла их все. Тяжело вздохнув, он взял её за руку и сказал: «Хорошо, давай попробуем». ГЛАВА 26 Мероприятие проходило в конференц-центре «Кэпитал Вью». Прибыв туда на следующий день, Маккензи лучше поняла саму идею проведения этой конференции. Конечно, там звучали громкие имена: Эрика Коннора, Нила Руни и даже нынешнего пресс-секретаря. После выступления основных участников, слово получили другие, гораздо менее известные фигуры, которые проводили семинары о том, как повысить интерес к голосованию, международным отношениям и политике в целом. Взяв одну из программок на входе в конференц-центр, Маккензи увидела, что Эрик Коннор также планирует провести небольшой семинар. Она также увидела кое-что ещё, чего не было на веб-сайте вчера. Утро начнётся с небольших речей от ключевых спикеров: местный музыкант, который передаст слово политическому адвокату, тот в свою очередь Нилу Руни, а затем очередь дойдёт до Эрика Коннора. Они будут выступать именно в таком порядке, а это значит, что где-то до десяти утра у Маккензи будет возможность осуществить свой план. Прямо за маленьким приветственным стендом, на котором она взяла программку, находился контрольно-пропускной пункт. Участников просили пройти через три разных секции, мимо охранников с металлоискателями. Пока они стояли в одной из очередей на проверку, Маккензи наблюдала за тем, как люди складывали мелочь, сотовые телефоны и другие металлические предметы в маленькие лотки, которые затем передавались другим охранникам и возвращались их владельцам. Эллингтон стоял перед Маккензи, и когда он дошёл до охранника, быстро и незаметно показал своё удостоверение ФБР. Маккензи сделала то же самое, и они оба быстро сняли свои куртки, чтобы показать оружие. Охранник кивнул и провёл их внутрь, не привлекая внимания. «Я хочу ещё раз подчеркнуть, - сказал Эллингтон, - что считаю всё это плохой идеей». «Вчера вечером ты сказал, что это хорошая идея». «Ну, идея хорошая. Так же, как и концептуализация. Я говорю о том, что мне не нравится, что моя беременная жена принимает в этом участие. А ещё, что наш непосредственный начальник понятия не имеет о том, что мы делаем». Маккензи не собиралась спорить, поэтому просто промолчала. Они прошли через центральный вестибюль и вошли в аудиторию в задней части здания. Это было довольно просторное помещение, вмещавшее около семисот человек. Играла очень лёгкая музыка, что-то бодрое и жизнеутверждающее. Место было хорошо освещено, а несколько рабочих осуществляли последние приготовления на сцене. Большинство мест в первом ряду уже были заняты, поэтому Маккензи и Эллингтону пришлось занять места в пятом ряду от сцены. Усевшись, Маккензи внимательно осмотрела помещение и составила карту всех входов и выходов. Она была совершенно уверена в том, что ораторы выйдут из задней двери, расположенной за слегка возвышающейся сценой. Выходить они, скорее всего, будут оттуда же. Что касается выходов, то слева была одна одностворчатая дверь, примерно через ползала от них. Около неё, по-видимому, будут сидеть все участники. Кроме этого, были две двойных двери, через которые они прошли. Она предположила, что Дамфрис будет сидеть очень близко к сцене или, может быть, даже стоять за сценой. Другими словами, подойти к нему и поговорить с глазу на глаз будет труднее, чем она думала. По привычке она сунула руку во внутренний карман куртки, нащупывая телефон. Маккензи искренне надеялась, что это единственное оружие, которое ей понадобится сегодня. «Ты нервничаешь?» - спросил Эллингтон. «Нет». Это была ложь. Её нервы были на пределе, что было не характерно для неё. Возможно это было обусловлено тем, что она хорошо понимала, что поставлено на карту. Сегодня утром ситуация может развиться в двух направлениях: либо она уйдёт отсюда с достаточным количеством улик, чтобы начать официальное расследование и, возможно, сможет арестовать Дамфриса, либо с пустыми руками. Это была ситуация «всё или ничего». Спустя пятнадцать минут конференция официально началась. Ведущий мероприятия вышел и зачитал расписание мероприятия, а затем представил первого гостя, местного политически ангажированного музыканта. Маккензи никогда о нём не слышала, поэтому легко отключилась от происходящего на сцене на следующие полчаса. Музыкант говорил около двадцати минут и покинул сцену под довольно громкие аплодисменты. Ведущий вернулся и представил следующего оратора. Когда он произнёс имя Нил Руни, Маккензи немного напряглась. Она внимательно наблюдала за тем, как Руни выходит под бурные аплодисменты. Это был красивый мужчина лет под сорок, который прекрасно умел работать с толпой. Его речь была короткой и яркой. Он подчеркнул важность голосования и способности противодействующих сторон договариваться и приходить к компромиссам ради блага страны. Руни ушёл со сцены через двенадцать минут, оставив после себя аплодирующую аудиторию. Не прошло и тридцати секунд, как вернулся ведущий. Он пробежался по расписанию на вторую половину мероприятия, а затем перешёл к представлению следующего оратора. Эрику Коннору аудитория оказала не такой тёплый приём, как Руни, но всё равно выход был впечатляющим. Маккензи тут же поймала себя на том, что оглядывает собравшихся. Она видела несколько фотографий Хамфриса в интернете, и на всех он выглядел довольно стандартно. И всё же она была уверена, что узнает его в толпе. Коннору потребовалось несколько секунд, чтобы добиться аплодисментов. Он махал и улыбался аудитории. Маккензи сразу же заметила очарование в этом человеке - его улыбку и манеру держаться. Ему было пятьдесят два года, но он легко мог сойти за сорокалетнего. Своей харизмой он во многом напоминал Кеннеди, но был немного более угрюмым. Его голос был мягким, но уверенным. Он чётко произносил каждое слово, и по его позе, осанке и непринужденности было ясно, что он умеет работать с аудиторией. Маккензи слушала его, вспоминая о том, как Эрл Джексон недоумевал и был раздосадован тем, что Коннор держал в своём ближайшем окружении таких людей, как Дамфрис. На сцене Коннор говорил о необходимости обеспечить лучшее отношение к меньшинствам на следующих выборах и как состоятельные люди могут помочь в этом. Он также рассказал о том, что у людей сложился очень негативный стереотип, касающийся исполнения политиками своих предвыборных обещаний - стереотип, который он считал справедливым. С его точки зрения, ситуацию можно было легко исправить, заменив нынешних должностных лиц более ответственными кадрами, всего за один избирательный цикл. Его речь продолжалась около получаса, в течение которых он привёл примеры беспрецедентной явки избирателей в некоторых из беднейших районов округа. И ему приходилось останавливаться примерно каждые две-три минуты, чтобы переждать бурю оваций. Этот человек знал, что делает, и Маккензи сразу поняла, что если бы он захотел, то мог бы легко сделать более впечатляющую карьеру и претендовать на самые высокие выборные должности. Конечно, она помнила, как Эрл Джексон говорил о Дамфрисе, что тот предпочитал оставаться в тени. Интересно, можно ли то же самое сказать и о Конноре? Был ли он удовлетворён своей ролью сенатора или у него были более амбициозные планы? Когда его тон изменился и немного снизился, Маккензи поняла, что речь заканчивается. Ранее она видела, как ведущий входил и выходил из двери в задней части сцены. Пока Маккензи пыталась найти способ встретиться с Коннором лицом к лицу, предполагая, что это единственная возможность подловить Дамфриса, он сказал со сцены то, что сулило Маккензи значительное облегчение задачи. «Мне сказали, что у нас будет небольшой перерыв, как только я закончу болтать, - сказал он с усмешкой. - Минут двадцать или около того. В течение этого времени я буду в вестибюле, через который вы все вошли, если у кого-то есть вопросы или комментарии, пожалуйста, подходите. Я буду рад пообщаться с вами!» С этими словами Эрик Коннор покинул сцену и, так же как ведущий и музыкант перед ним, вышел через дверь. Эллингтон подтолкнул локтем Маккензи и одарил ее удивлённым взглядом. Он явно испытал то же облегчение, что и она. «Идём, попробуем подойти в нему», - сказала Маккензи, уже поднимаясь на ноги. Но на самом деле её мало интересовал Коннор. Всё её внимание было приковано к Дамфрису. Она заметила, как он встаёт со своего места в первом ряду и направляется направо. Он что-то сказал одному из охранников, его пропустили в сторону сцены, а затем он последовал за Коннором. Маккензи и Эллингтон быстро поднялись со своих мест и направились к проходу, который шел вдоль центра зала, между двумя отдельными секциями сидений. Другие уже делали то же самое, но поскольку очередь на выход двигалась быстро, Маккензи поняла, что им не придётся долго ждать. Просто чтобы быть готовой, она выполнила первую часть своего плана - достала свой мобильный телефон из кармана, открыла приложение для записи голоса и положила его обратно в карман. Когда они приблизились к двойным дверям, ведущим в вестибюль, Маккензи заметила человека у задней стены. Он медленно приближался к дверям и, казалось, смотрел прямо на них. Она заметила пару умно расставленных сотрудников службы безопасности ещё утром—что имело смысл, учитывая статус нескольких ораторов. И хотя этот человек вёл себя как один из них, на самом деле явно таковым не являлся. Она собиралась сказать об этом Эллингтону, когда они подошли к двери, но времени уже не осталось. Человек оказался дверях как раз в тот момент, когда Эллингтон собирался пройти через них. «Агент?» - спросил мужчина, мягко положив руку на плечо Эллингтона. Эллингтон посмотрел на руку мужчины, лежащую на его плече, и сказал: «Да?» «Могу я поговорить с Вами?» На лице Эллингтона появилось скептическое выражение. Он стряхнул руку мужчины с его плеча и спросил: «Что Вам нужно?» «Перекинуться парой слов. Я думаю, Вам нужно кое-что услышать...Кое-что срочное. Давайте постараемся не устраивать здесь сцен. Разговор не займёт и двух минут». «Кто Вы такой?» «Я из Службы безопасности». Эллингтон оглянулся на Маккензи и вышел в вестибюль, где уже собралась небольшая толпа, когда из-за угла появился Эрик Коннор. «Всё в порядке, - сказала Маккензи. - Встретимся на месте. Я подожду тебя прежде, чем…» Эллингтон согласился, хотя чувствовал себя не очень комфортно в этой ситуации. Тем не менее, он бросил последний взгляд на Маккензи, быстро следуя за сотрудником Службы безопасности назад по проходу и вниз к сцене…