«Так этого вы добивались? Из-за несовершенства системы вы оказались на свободе и решили показать им, какую огромную ошибку они совершили?» «Нет, я добивался другого. Может быть, четверо священников…» «Не все они были священниками», – заметила Макензи. Симмонс заёрзал на стуле, а Макензи подалась вперёд. Что-то здесь было не так. Она почти физически видела ложь… в его взгляде и каждом слове. Да… что-то здесь было не так, и Макензи собиралась обратить ложь против него самого. Она дала ему время ответить, и когда он промолчал, она продолжила обман: «Да, Коул был священником, как и отец Костас. Но Вудалл и Таттл не были. Вудалл был пастором, а Таттл – преподобным. Они не были священниками. Это большая разница. Вы об этом знали?» «Это неважно, – ответил Симмонс. – Сейчас они мертвы. Их лживые речи больше никто не услышит». «Это верно, – сказала Макензи. – У меня последний вопрос. Под ногами Коула вы положили вещи, но с другими этого не делали. Почему?» «Ради веселья. Ведь то же самое было с Иисусом, вы знали? Они даже бросали жребий, чтобы взять его вещи». «Я знаю. Почему вы оставили именно эти вещи под крестом? В чём их значение? Бумажник, одежда и мармеладные драже». И снова по лицу прошла еле заметная тень сомнения, но Симмонс покрыл её улыбкой. Макензи не хотела упустить момент и снова набросилась с вопросами. «Мармеладные драже, – сказала она с некоторым отвращением. – Как будто вы хотели над ним посмеяться. Вы действительно нашли их в его карманах?» «Да, – ответил Симмонс. – Чёрт, я и себе парочку оставил после того, как повесил сволочь». После его слов Макензи почти игриво провела пальцами по поверхности стола и встала с места. «Скоро сюда придёт офицер, чтобы записать ваши показания», – сказала она. «Что вы…» Но Макензи уже покинула комнату, направившись туда, где её ждали Ярдли, Харрисон и Эллингтон. «Быстро ты», – сказал Эллингтон. «Это он? Это ведь он?» – спросил Харрисон. «Я пока не уверена, – ответила Макензи, хотя внутренне она склонялась к «нет, конечно, нет». – Харрисон, можешь сделать пару звонков? Узнай, является ли Джозеф Симмонс прихожанином церкви Святого Петра». Макензи подошла к главному детективу. Он выглядел неуверенно, пока она оценивающе оглядывала его с ног до головы, но смог выдавить из себя приветливую улыбку. «Я могу попросить вас и полицию о помощи?» – спросила Макензи. «Конечно». «Мне нужен анализ его ладоней. Он утверждает, что притащил доски из церковного подвала, но по рукам не видно, чтобы он недавно работал, а речь идёт об огромных досках. Что-то должно было остаться на руках, ведь я права?» «Возможно, – сказал детектив, – но если он был в перчатках…» «Тогда он снял их меньше четырёх часов назад. Могут остаться следы недавнего присутствия на его коже перчаток?» «Возможно. Правда, результаты мы получим не раньше, чем через день». «Подходит. Можете проследить, чтобы провели анализ?» «Конечно», – сказал детектив, сразу потянувшись за телефоном. Эллингтон отошёл от остальных и жестом подозвал Макензи к себе. Она подошла, пытаясь не отвлекаться на хитрую улыбку, с которой сама на него смотрела, – улыбку, на которую, будь они одни, он бы ответил долгим поцелуем. «Ты не думаешь, что это он?» «Да. Он не смог ответить на простые вопросы о мотивах и дать подробности, которых бы мы не знали. Я специально спрашивала его о фактах и структуре места преступления, хотя пока я не знаю, как много он вообще знает о местах убийств». «Хочешь, я вытяну из него эту информацию?» «Да, ты бы сильно помог». «А ты чем пока займёшься?» – спросил Эллингтон. «Распечатаю материалы его предыдущих признаний. Сознаваясь в ужасных преступлениях, он искал внимания, а случаи с нападением на проститутку и угоном авто, возможно, его рук дело. Но убийство… Это другое. Попытаюсь найти неопровержимое доказательство». «Неопровержимое доказательство… его невиновности?» Макензи широко улыбнулась в ответ и пошла искать свободный кабинет: «Поживём – увидим». *** Пока отделение Сёрд-дистрикт бурлило от волнения, Макензи и Эллингтон вернулись в штаб-квартиру ФБР к девяти часам утра. Эллингтон допросил Симмонса на предмет того, что ему было известно о местах преступлений, а у Макензи было достаточно времени, чтобы сравнить эти факты с информацией, которую для неё смогли достать детектив и Харрисон. Сейчас, когда перед глазами были все данные, она сидела напротив Макграта за небольшим дубовым столом в глубине его кабинета. Эллингтон сидел рядом, готовый подтвердить всю информацию и её теорию. «К каким выводам вы пришли относительно Симмонса?» – спросил Макграт. «К ожидаемым, – сказала Макензи. – Ещё в комнате для допросов интуиция стала мне подсказывать, что он не убийца. А из собранной за утро информации – некоторые факты мы получили буквально пять минут назад – я могу сделать вывод, что Джозеф Симмонс – не убийца». «Лёгкая победа не для тебя, да, Уайт?» – сказал Макграт. «Послушайте меня, сэр. Давайте начнём с его биографии. Он сбежал из дома. Даже если дела дома идут из рук вон плохо, психиатры говорят, что те, кто сбегает из дома, по сути, ищут любви и внимания. До сегодняшнего дня Симмонс уже сознавался в двух серьёзных преступлениях. Он точно не совершал одного из них – убийства члена суда присяжных восемь лет назад. Тогда зачем было признавать вину? Избиение проститутки – это его рук дело. Из отчётов видно, что он действовал осторожно. Он сильно её избил, но так, чтобы точно не убить. И вот он снова приходит в полицию и признаётся в серии убийств, о которой говорят по телевизору. Я не дам ему нас обмануть. Если он хочет сесть в тюрьму, я посажу его за препятствие правосудию, но совершенно точно не за убийство». «А как же подробности с мест убийств, которые ему известны?» – спросил Макграт. «Я могу вам ответить, – сказал Эллингтон. – Агент Харрисон нашёл подтверждение того, что ещё полгода назад Симмонс являлся прихожанином церкви Святого Петра. Он не часто появлялся на службах и не участвовал в церковных мероприятиях, но наведывался туда достаточно регулярно, чтобы его знали и с ним подружились другие прихожане. Два семестра назад он даже помогал в работе детской воскресной школы. Так он узнал о досках в подвале, вплоть до болтов и насечек на них. Если говорить честно, единственное другое место убийства, о котором он знал, – это церковь Живого Слова. Сегодня примерно в два часа ночи на сайте CNN.com появилась статья с описанием места убийства, более подробным, чем у других новостных изданий. Если он изучал дело, то именно в статье нашёл эти подробности. Он не сказал ничего, кроме того, чтобы было написано на сайте». «И наконец, – сказала Макензи, – во время нашей беседы я умышленно пыталась сбить его с толку, выдавая ложную информацию. Я спросила Симмонса, зачем он разложил вещи под крестом Коула. Я назвала бумажник, одежду и мармеладные драже. Так как вряд ли кто-то мог придумать что-то более безумное, чем драже, Симмонс сразу купился на мою уловку: стал шутить и говорить, что даже съел одну конфету, пока устанавливал крест». «А на самом деле там были конфеты Lifesavers, да?» – спросил Макграт. «Да, сэр». «Чёрт». Макграт откинулся на спинку стула, глядя на документы, которые лежали на столе перед Макензи и Эллингтоном. «Мы поступим следующим образом, – сказал Макграт. – Будем держать Симмонса столько, сколько сможем. Так мы заткнём журналистов и немного успокоим нервных политиков и священников. Мы не будем обнародовать его личность. Однако долго это продолжаться не сможет, а значит, нам нужен настоящий подозреваемый. Итак,… что вы собираетесь делать дальше?» Макензи знала, что будет делать дальше, но пока не хотела это обсуждать с начальством, потому что не успела поговорить на этот счёт даже с Эллингтоном. «С вашего разрешения, сэр, сегодня вечером я отправляюсь в Александрию». «Я уже говорил, – сказал Макграт, – что разрешаю вам поступать так, как считаете нужным. Езжайте туда, но поймайте этого урода. А зачем вам в Александрию?» «На встречу группы бывших жертв сексуального насилия. Отец Рональд Митчелл рассказал мне, что большая часть членов этой группы стали жертвами насилия от рук служителей церкви. Я подумала, что смогу найти какую-нибудь подсказку из их жизненных историй». «Тогда не теряйте времени даром, – сказал он. – Я бы однако предпочёл, чтобы Эллингтон остался здесь и помог Ярдли и Харрисону». «Ещё одна просьба, – сказала Макензи. – Мне понадобится список людей, к которым Бюро в прошлом обращалось относительно вопросов религии и Библии». «Перешлю тебе список в течение получаса, – сказал Макграт. – Ещё что-нибудь?» Макензи не знала, как и реагировать на то, что Макграт предлагал помощь. Ей казалось, что сейчас он достанет для неё всё, что она ни попросит. И у неё была ещё одна просьба. Она крутилась на языке, готовая сорваться с губ, но Макензи сдержалась. Просьба громким эхом звучала в голове: «После окончания этого расследования я хочу получить полный доступ к расследованию дела отца». Не высказав своего желания вслух, она сказала: «Нет, сэр». В последний раз взглянув на Эллингтона, Макензи вышла из кабинета. Её вдруг накрыло осознание того, что эту гонку ей не выиграть.