Макензи вошла в кухню, чтобы помочь с ужином и нарезать лук для стир-фрай, который он готовил. «Прости, что твоё отстранение так меня подкосило, – сказала она. – Если говорить честно, мне кажется, я чувствовала себя обманутой, что само по себе глупо, потому что когда всё это произошло, мы даже не были знакомы». «Всё нормально, – ответил Эллингтон. – Если бы мы поменялись ролями, я бы тоже ревновал, как чёрт. Я понимаю. Я сожалею лишь о том, каким стал мир. Мужчины не могут держать руки при себе, и если кто-то только подумает о том, что они начали приставать или вести себя как-то неподобающе, всё сразу принимает серьёзный оборот. Так что, да… У тебя были все основания на меня злиться». «И я всё равно тебе доверяю, ты же знаешь об этом?» «Знаю», – помешивая содержимое сковороды, ответил Эллингтон. «И именно потому, что я тебе доверяю, я долго раздумывала над твоим вчерашним предложением». Он ухмыльнулся: «Я так и понял, что ты не скажешь мне сразу «да» или «нет». Это не в твоём стиле». «Для меня очень много значит, что ты понимаешь и принимаешь меня такой», – тоже усмехнулась Макензи. Было странно делать что-то такое домашнее и обыденное, как совместная готовка ужина, когда всего пять часов назад Макензи бродила по маленькой баптистской церкви, ища подсказки, которые указывали бы на то, что со следующей жертвой убийца придёт именно туда. Она понимала, что не сможет не думать об этом деле, пока убийца не будет схвачен, и поэтому ей захотелось поговорить с Харрисоном и Ярдли и убедиться, что они владеют всей информацией. Она испытывала к Харрисону большое уважение и знала, что при правильном патронаже он может стать отличным агентом. Она не видела смысла обижаться на него за то, что он будет заканчивать начатое ею расследование, и желала ему только удачи. Кроме того,… чем раньше он и Ярдли найдут убийцу, тем скорее она сможет выкинуть это дело из головы. Макензи и Эллингтон провели остаток вечера так, как, наверное, проводят его все бездетные женатые пары. Они посмотрели выпуск новостей, прибрали дом и занялись спонтанным быстрым сексом в ванной перед тем, как Эллингтон отправился принимать душ. Пока он был в ванной, Макензи вновь погрузилась в размышления об убийствах в Кингсвилле. Она отправила Харрисону СМС, спросив, есть ли новости. Она решила, что к этому часу он и Ярдли уже должны были прибыть в Кингсвилл и встретиться с шерифом Тейтом. Сообщение-ответ, который она получила через пять минут, немало её огорошил. «Пока ничего, – писал Харрисон. – Мы едем туда завтра утром. Встретимся с шерифом в 8 часов». Макензи вздохнула и отложила телефон. Макграт не торопил их с раскрытием дела, и это всё, что нужно было знать Макензи. Было тому виной отсутствие каких-либо зацепок или приказ директора Уилмота, но дело в Кингсвилле медленно отходило на второй план. Она решила, что если убийца испугался, и в ближайшее время у них не будет новых трупов, расследование скоро станет лишь пометкой для какого-нибудь агента, который целыми днями не выходит из своего крошечного кабинета. Ей казалось, что так не должно было быть. Макграт, конечно, спросил её, что она думала об этом деле, и какие у неё были теории, но было видно, что расследование его мало заботит. Макензи была уверена, что появятся новые жертвы, и, учитывая сроки предыдущих убийств, это может произойти в любой момент. Может быть, даже сегодня ночью. Ей казалось глупым и безответственным отсутствие на месте федерального агента и элементарной слаженности в работе полиции штата. После СМС Харрисона Макензи знала, что уснуть ночью ей не удастся. Она подошла к компьютеру и просмотрела все материалы, которые ей удалось собрать. Она не думала, что Макграт получит уведомление об её входе в систему, но всё же решила лишний раз не рисковать. Когда Эллингтон вышел из душа, Макензи сидела за компьютером, просматривая собственные записи и жуткие фотографии, которые она сделала в полицейском участке Кингсвилла. «Разве этим тебе стоит сейчас заниматься?» – игриво спросил он. «Кто-то же должен, – ответила Макензи. – Макграт отправит Харрисона и Ярдли в Кингсвилл только завтра утром. Все убийства произошли в тёмное время суток. Если следить за поведением убийцы, то он может убить снова хоть сегодня, хоть завтра». «Думаешь, Макграт к тебе прислушается?» «Кто знает, – ответила Макензи, – но я бы не стала рисковать. Я ему позвоню, а он скажет мне держаться подальше от этого дела. Я понимаю, что он снял меня с расследования, но он же меня не отстранил? Если я смогу найти что-то, что сможет им помочь – или что-нибудь, что я смогу переслать Тейту, – тогда я смогу спать спокойно». «Ты рискуешь, – ответил Эллингтон. – Будет глупо, если нас обоих отстранят». «Не думаю, что за это я могу получить отстранение», – поспорила Макензи. Было видно, что Эллингтон хотел ещё что-то сказать, но промолчал. Он и раньше видел, что она делала больше, чем от неё ожидали. Макензи также полагала, что он знал, что с самого начала работы Макграт всегда был готов к некоторому неповиновению с её стороны. И, кроме того,… когда раньше она шла против приказов начальства, то всегда добивалась значительных результатов. Именно поэтому Макензи продолжила изучать материалы, уделяя особое внимание информации по Джимми Гиббонсу, полученной от полиции Кингсвилла. Скоро Эллингтон ушёл в гостиную, и через стену до Макензи донёсся приглушённый шум телевизора. Она посмотрела на часы и увидела, что было уже 20:45. В Макензи росла уверенность, что она уже ничем не сможет помочь расследованию. Она закрыла компьютер и просто задумчиво сидела за столом. Она закрыла глаза и вспомнила мост и водонапорную башню – ощущение, которое испытала, находясь наверху и глядя на мир внизу. Возможно, для убийцы, для Джимми Гиббонса, дело было не только в чувстве контроля. Но в чём? Макензи вспомнила короткое посещение его дома и одинокую фотографию родителей на стене. В ней было что-то жуткое, словно она была чем-то вроде памятника. Но это было не единственное изображение в доме, ведь так? Нет, там были ещё рисунки Гиббонса и фотографии на флешке. Вспомнив про рисунки, Макензи открыла их на телефоне. Она просмотрела все, одновременно восхищаясь и страшась художественного таланта Гиббонса. Его рисунки карандашом были не просто комичным изображением жестокости и крови. Они были реалистичны и созданы человеком, помешанным на кровавых фотографиях, которые она нашла на флешке. На одном из рисунков она заметила силуэт моста на заднем фоне и… Она увеличила мост. Он был нарисован нечётко, словно находился довольно далеко. Это был не простой мост. Его очертания показались Макензи знакомыми, потому что за последние несколько дней она видела их несколько раз. Это был мост Миллер Мун Бридж. Макензи медленно пролистала остальные картины, ища на них похожие изображения мостов. Просмотрев четыре рисунка, она не увидела на них моста, но на пятом заметила кое-что интересное. Как и мост, это был лишь нечёткий силуэт, кажущийся далёким из-за игры тени и света, почти расплывчатым. На этом рисунке на заднем фоне легко можно было различить водонапорную башню. Позволив себе надеяться, что на других рисунках она увидит что-нибудь другое, Макензи открыла следующий файл и сразу нашла то, что искала. «Чёрт меня дери», – прошептала она. На рисунке было изображено изуродованное тело после ударов кувалдой. Лужи крови казались пугающе реальными, хотя и были выполнены карандашом. За телом виднелись на первый взгляд неряшливые карандашные линии, но потом Макензи увидела силуэт справа, он был заштрихован так, чтобы казаться далёким. По форме объект напоминал водонапорную башню, но имел явные отличия. Это был зерновой элеватор, а нечёткие карандашные линии рядом – поле зерновых. «Это следующее место», – подумала Макензи. Она быстро просмотрела другие рисунки в поисках объектов на заднем фоне, но ничего не нашла. Она не знала, что перед ней – план действий в графическом изображении или просто фантазии убийцы; но нутро подсказывало, что раз она нашла на рисунках два места преступления, изображение силоса означало, что на этих смертях убийца не остановится. Макензи вспомнила, что Тейт упоминал элеватор, как одно из высотных сооружений Кингсвилла, но сразу исключил его из списка из-за труднодоступности. Макензи закрыла фотографию и набрала номер Тейта. После двух гудков её, как всегда, перекинуло сразу на голосовую почту. Предположив, что шериф сейчас же перезвонит, как делал раньше, она подождала несколько секунд. А потом ещё немного. Видимо, Тейт решил придерживаться правил и следовать приказам Макграта. Он не перезванивал. Но потом телефон зазвонил. «Агент Уайт слушает», – сказала Макензи. «Здравствуйте, агент Уайт, – сказал Тейт. – Чем я могу вам помочь?» «Для начала поменяйте телефон, – ответила она, пытаясь говорить одновременно серьёзно и шутливо. – Кроме этого, я думаю, что я кое-что нашла. Вы не думали…» «Подождите-ка, агент Уайт. Я благодарен вам за то, что вы делали для нас, когда были здесь, и могу сказать, что вы чертовски хороший агент, но ваш начальник сообщил мне, что вы больше не занимаетесь этим делом. Ещё он просил не связываться с вами и не говорить с вами, если вы свяжитесь со мной. По-хорошему мне нельзя даже вам перезванивать». «Когда вы получили приказ?» «Примерно через час после вашего отъезда. Он сказал, что завтра приедут два агента, чтобы завершить расследование». «Да, я списывалась с одним из них. Шериф Тейт, я знаю, где…» «Ещё раз извините, – перебил её шериф. – К сожалению, я должен закончить разговор. Не хочу нарушать приказы вашего начальника». «Но…» Макензи услышала щелчок, а потом в ухе стало тихо. Она хотела сразу же перезвонить Тейту просто из упрямства и непокорности, но после недолгих размышлений решила вести себя ответственно и разумно. Макензи отказалась от мысли звонить Макграту. Она не знала, чего именно хочет: поделиться с ним своими мыслями или поделиться ими в надежде, что тот передаст её наработки Тейту. Почувствовав резкий прилив энергии, Макензи поднялась с места. Минуту она бродила по комнате, убрав между делом телефон в карман и взяв с комода, где она всегда его хранила, зачехлённый пистолет. Через несколько секунд она вышла в гостиную, где Эллингтон смотрел «Звёзды ломбарда». Не говоря ни слова, Макензи взяла пульт и выключила телевизор. Она встала напротив Эллингтона и посмотрела ему в глаза. Секунду ей казалось, что она сейчас расплачется. Слова, которые она хотела произнести, застряли в горле; ей пришлось выдавливать их из себя. «Сделай предложение ещё раз», – мягко сказала она. Казалось, Эллингтон не сразу понял, о чём она говорит. Когда это наконец случилось, он с улыбкой наклонился вперёд и взял её за руку, а потом неуклюже сполз с дивана и опустился на одно колено. «Макензи Уайт,… ты выйдешь за меня замуж?» Ей хотелось думать, что, услышав эти слова снова, она сразу почувствует себя слабой и сразу захочет отдать свою жизнь в его руки. Конечно, в глубине души она растаяла от искренности, которую услышала в его голосе и увидела в глазах, но всё же это было не совсем то. Макензи знала, что любит его. В этом не было сомнений. С ним она чувствовала себя в безопасности и окружённой заботой. Он был тем, кто ринулся к ней посреди ночи, чтобы помочь с расследованием, несмотря на собственное отстранение. Он был тем, кто в прямом смысле принимал на себя первый удар. «Да», – ответила Макензи. Не Эллингтон поднялся с колен, а Макензи опустилась на колени рядом с ним и обняла его. Объятие быстро превратилось в поцелуй, который был медленным и соответствующим моменту. Когда их губы разомкнулись, Макензи посмотрела Эллингтону в глаза, не зная, как говорить следующую фразу, серьёзно или с ноткой юмора. «Однако у меня есть одно условие», – сказала она. «Ну, ещё бы, – усмехнулся он. – Выкладывай». «Примерно через пять минут я поеду назад в Кингсвилл. Я не хочу, чтобы ты меня отговаривал или сообщал Макграту,… хотя уверена, что так или иначе, но он скоро сам всё узнает». Эллингтон задумался на мгновение, не довольный тем, что она поставила его в безвыходное положение, но потом кивнул: «Зачем ты возвращаешься?» «Мне кажется, я знаю, где произойдёт следующее убийство. Я звонила Тейту и пыталась ему рассказать, но он не стал меня слушать, следуя приказу Макграта». «Вот же умник, – с лёгким презрением сказал Эллингтон. – Это опасно? Я спрашиваю только потому, что убийца уже покушался на твою жизнь, ты помнишь?» Макензи кивнула. Если говорить честно, желание отомстить за то нападение было одной из причин, почему она не хотела отдавать это дело: «Помню. Я ничего не могу обещать, но если ты настолько безумен, что просишь моей руки, ты должен быть достаточно сумасшедшим, чтобы довериться мне».