«Нет, — ответила Макензи. — Убийца смел и изобретателен. Хуже того, мне кажется, что я бессмысленно хожу по кругу». «Нет, у нас есть подвижки, — сказал Эллингтон. — Этот Девин О’Лири очень похож на нашего убийцу. Пока мы едем к нему, я позвоню, чтобы узнать, не связан ли он с «Приливными холмами» и клубом «DCM». Макензи кивнула, снова чувствуя, что теряет над собой контроль, как тогда во время допроса Самюэля Нетти. Неуловимый убийца, который приходит и уходит, когда ему вздумается, между делом расправляясь всё с новыми жертвами, слишком сильно походил на того, кто убил её отца. Ей было жутко неприятно от того, что это расследование так сильно затронуло её за живое. Они вернулись в машину в 1:40 ночи. Макензи молча размышляла, садясь за руль. Её больше не волновал тот факт, что на дворе давно стояла ночь. Она забыла об усталости. Перед глазами стояли перемазанные тёплой кровью простыни в комнате Спрингсов и призрачная фигура у двери на видео с камеры наблюдения. Она знала, что они не смогли разглядеть лица, но ей казалось, что убийца улыбался ей через камеру, насмехаясь над самой Макензи и гнетущим её прошлым. ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ Девин О’Лири жил в небольшом, но оригинальном двухэтажном доме в менее пафосной части Голден-Бич. На улице было темно и тихо, когда Макензи остановила арендованную машину напротив дома, адрес которого Родригес переслала ей сообщением вскоре после того, как они отъехали от круизного лайнера. Когда они с Эллингтоном пошли по дорожке к дому, Макензи начала читать то, что ещё прислал Родригес — небольшое досье на О’Лири, которое быстро составили для неё в департаменте полиции Майами. О’Лири был практически чист перед законом. На его счету было несколько штрафов за нарушение правил парковки и старые приводы ещё с колледжа за нарушение порядка в нетрезвом виде. На этом всё. «Ну, и ещё членство в развратном свингер-клубе», — подумала Макензи, когда они с Эллингтоном поднимались по ступеням крыльца. Она громко постучала в дверь, а потом несколько раз нажала на кнопку звонка. Она слышала, как приглушённый звук звонка мелодично разносится по стенам дома. Она подождала десять секунд, а потом начала звонить вновь. Изнутри послышался ожидаемо раздражённый голос: «Кого чёрт принёс? Жанель, это ты?» «Это лишь подтверждает слух о том, что от него ушла жена», — подумала Макензи. Когда Девин О’Лири открыл дверь, за несколько секунд на его лице пронеслась целая буря эмоций. Поначалу на нём читалась злость, потом непонимание, а потом настороженность. Он смотрел на них сонными глазами, не в силах собрать слова в связные предложения. «Вы Девин О’Лири?» — спросила Макензи. «Да. А вы кто такие, чёрт возьми?» «Агенты Уайт и Эллингтон из ФБР, — ответила она. — Прошу прощения за поздний визит, но у нас очень срочное дело, с которым, как мы считаем, вы можете нам помочь». Он был либо до сих пор в полудрёме, либо так сильно удивлён, что не смог выдавить из себя ничего, кроме неразличимых бормотаний. Наконец, он внутренне собрался и спросил: «В чём дело?» «Нам нужно знать, где вы были сегодня вечером, а конкретно, между восьмью и одиннадцатью часами», — сказал Эллингтон. «Я был дома». «Чем вы занимались?» — спросила Макензи. «Пил, как свинья, если вам это интересно», — ответил О’Лири. «Кто-нибудь может это подтвердить?» «Нет, но у меня целая куча пустых бутылок. Послушайте… а что вообще происходит? Это Жанель вас прислала?» «Это ваша жена? — спросила Макензи. — Она от вас ушла?» Боль тенью прошла по лицу О’Лири. Казалось, сейчас он бросится на Макензи с кулаками. «Ушла, — ответил он. — Только как это связано с тем, что в два часа ночи ко мне в дверь стучат два придурка из ФБР?» «Мы здесь по другой причине, — сказала Макензи. — Мистер О’Лири, вы знаете семейную пару Джека и Ванессу Спрингс?» Его глаза забегали, а потом он медленно кивнул: «Свингерство. Вы серьёзно? Вы поэтому пришли? А до утра это не могло подождать? Я не идиот. Свингерство — не преступление». «Оно — нет, а вот убийство — да, — сказала Макензи. — Сегодня вечером семья Спрингс была найдена мёртвой в собственной постели на круизном лайнере, на том самом лайнере, на котором, как мне доподлинно известно, вы тоже должны были быть». «Да, должен был, — рассеянно ответил О’Лири, переваривая информацию о том, что Спрингсы мертвы, — но не получилось». «По городу ходят слухи», — заметила Макензи. «О моём здоровье». Макензи кивнула. Она видела, что сейчас он переживал массу эмоций. Он устал, был шокирован и, если верить его словам, мучился с похмелья. «Как хорошо вы знали Спрингсов?» — снова спросила Макензи. Он покачал головой: «Я не собираюсь об этом говорить. Не сейчас. Я не могу. Я слишком много выпил, меня выбили из колеи последние печальные новости, и я… чёрт. Я просто не могу…» И тут случилось неожиданное. Девин О’Лири начал плакать. Он закрыл лицо руками и опустился на колени. Он опёрся о дверь и начал рыдать в голос. «Арестуйте меня, — сказал он сквозь слёзы. — Забирайте. Мне всё равно. Со мной… всё кончено. Я не могу больше. Я облажался. Очень сильно…» Макензи и Эллингтон переглянулись. Макензи кивнула ему, словно говоря: «Надевай на него наручники». Эллингтон занялся этим, а Макензи прошла мимо О’Лири и вошла в дом. Она слышала, как в сложившихся обстоятельствах Эллингтон пытался действовать как можно более профессионально и бережно. «Поднимайтесь, мистер О’Лири, — говорил он. — Мы отвезём вас в участок, нальём вам кофе и во всём разберёмся». Макензи шла в дом, чтобы найти доказательства, подтверждающие историю О’Лири. В кухне она нашла восемь пустых бутылок из-под пива, сваленные поверх мусорной кучи в переполненном ведре. На краю раковины стоял стакан. Она понюхала его. Стакан пах виски. Макензи прошла в спальню и нашла у ножки кровати скомканные джинсы и футболку. Пройдясь по карманам, она нашла в них несколько монет и смятый чек. Судя по всему, О’Лири говорил правду. Вечером, в 19:56 он купил упаковку пива в местном супермаркете. Казалось невероятным… чтобы он купил пиво, потом отравился на корабль, убил двух человек, а затем вернулся домой и напился до полусмерти. «Но с ним явно что-то не так», — подумала она, направляясь к выходу. Она закрыла за собой входную дверь, решив, что нужно его проверить хотя бы потому, что он знал Спрингсов. Она подошла к машине, когда Эллингтон закрывал пассажирскую дверь. «В доме всё в порядке?» — спросил он. «Да, — ответила Макензи. — Он не наш убийца, но…» «Знаю, — сказал Эллингтон, — но с ним что-то не так». Они отъезжали от дома, пока О’Лири продолжал тихо всхлипывать на заднем сиденье. Они ехали назад в участок, и Макензи смотрела в сторону моря. Оно было скрыто за зданиями и ночью. В темноте даже пальмы выглядели угрожающе, как призрачные гиганты, пытающиеся раздавить её, пока она везла О’Лири в полицию. *** Возможно, виноваты были тихие всхлипы О’Лири, которые она слушала всю дорогу, а возможно, дело было в элементарной биологии. Что бы это ни было, но Макензи вдруг поняла, что больше не могла бороться с усталостью. Она чувствовала, как утомление накрывает её волной, пока она сидела в комнате для допросов напротив О’Лири. Она была здесь всего семь часов назад, допрашивая Самюэля Нетти, но сейчас комната казалась совершенно незнакомой. «Стоя на крыльце, вы признались, что совершили что-то очень плохое, — сказала Макензи, — а потом у вас произошёл срыв. Я понимаю, что это не церковь, и я мало похожа на священника, но вы не хотите ничего нам рассказать? Будете молчать, мы начнём копать. Своими словами у дома вы дали нам для этого все основания». «Хорошо», — ответил он. О’Лири выглядел очень расстроенным, но уже не плакал. Его недавний срыв окончательно его вымотал: он казался опустошённым и утомлённым. Макензи понимала, что перед ней был сломленный человек. Она решила, что он дошёл до предела возможностей. Она не могла и представить, что он испытал, когда узнал, что носит в себе болезнь, которая легко может его убить. «Мы с женой уже много лет занимаемся свингом. Порнография мне никогда не нравилась, поэтому когда наша страсть друг к другу поутихла, мы решили попробовать свингерство. Это может звучать глупо и нелогично, но трюк сработал. Меня никогда не интересовала духовная сторона вопроса. В прошлом году мы познакомились с этой парой и… Я не знаю почему, но жена из той пары и я понравились друг другу. Мы начали регулярно встречаться. Это превратилось в настоящий роман… это уже не был просто свинг, понимаете?» «Как звали ваших партнёров?» — спросила Макензи, гадая, могли ли ими быть кто-то из четырёх убитых пар. «Брайант, — ответил он. — Хотел бы я… чёрт, хотел бы я, чтобы всё пошло по-другому. Сейчас это просто кошмар. Три месяца назад я узнал, что был не единственным, с кем она крутила роман на стороне. К тому моменту я уже заразился. Три недели назад мне подтвердили диагноз. Я всё рассказал жене про ВИЧ и измену, про всё. Я так переживаю, что мог заразить Жанель, вы понимаете? Но… чёрт. Я так испугался, вы понимаете? Испугался. Обозлился. И я…» Он снова начал плакать, и хотя Макензи понимала, к чему он клонит, ей было сложно перебороть себя и не пытаться его оправдать. Его следующие слова подтвердили её предположение. О’Лири продолжил рассказ, рыдая. Сейчас кроме него и Макензи в комнате никого не было, но она почти чувствовала напряжение, повисшее в комнате для наблюдения, где их внимательно слушали Эллингтон и Родригес. «Когда я узнал о диагнозе, то переспал ещё с двумя женщинами. Я стал… монстром. Я хотел, чтобы другие тоже заразились. Мне это казалось справедливым… Мне казалось… что так я мстил всему миру». «Боже мой», — подумала Макензи. Внутренне её трясло от злости и чего-то, похожего на печаль. Она поднялась со стула и вдруг поняла, что просто не может заставить себя смотреть на Девона О’Лири. Она сжала пальцы в кулаки, сжимая что было силы, чтобы сдержать дрожь. Она пыталась проглотить резкие слова и обвинения, которые бы никогда не произнёс профессионал своего дела. Она устала, она была расстроена, и казалось, что ситуация выходит из-под контроля. Если ты сейчас же не выйдешь из комнаты, то может случиться приступ паники. Не сказав О’Лири ни слова, Макензи вылетела из комнаты для допросов, пытаясь скрыть свои эмоции. Она прошла мимо комнаты для наблюдения и направилась в небольшой кабинет, который служил ей офисом. Она стояла там в темноте, делая глубокие вдохи и выдохи. Что не так с людьми?