— Спасибо, Игорь Иванович! Знаю, этим во многом я обязан вам. — Он взглянул на меня, сказал: — Извините, я без транспорта. Да тут и недалеко, сами знаете. Правда, погода не для прогулок пешком. Не балует она нас последние дни, да что поделаешь — октябрь... Через сквер мы вышли на центральную улицу Соколова, и сердце у меня зашлось щемящей болью — с этим городом связаны лучшие годы моей жизни. Желторотым юнцом я постигал здесь премудрости оперативной работы, отсюда уезжал на учебу в Минскую высшую школу МВД СССР, после ее окончания вернулся сюда на должность начальника отделения уголовного розыска и без малого десять лет безвыездно проработал тут. — Гостиницу для вас заказали, отдельный номер, — сообщил Козловский. — Так что пойдемте сразу в гостиницу. А вы надолго к нам? — Не знаю, Вадим. Как сложится обстановка. Меня руководство управления направило для оказания вам помощи. Заодно поручено и проверить жалобу Марьяны Троян. Вчера Троян была на приеме у начальника УВД. Она утверждает, что мужа убили, а затем подожгли дом. Ты в курсе этих событий? Козловский, прикрывшись полой плаща, закурил, сделал несколько затяжек и только тогда ответил: — На пожар я не выезжал, как раз занимался с оперативной группой другими делами: раскрытием грабежа в продовольственном магазине и розыском пропавшего без вести кассира совхоза «Малыщино» Дармороса... — Позавчерашнюю сводку о суточных происшествиях в вашем районе читал. Но ты подробнее расскажи. Мы вышли на перекресток. Ветер здесь был намного сильнее, чем на улице. Козловский поглубже надвинул на голову шляпу, поднял воротник плаща и выбросил в мусорную урну сигарету. — В том-то и вся беда, Игорь Иванович, что подробности этих происшествий нам мало известны! — вздохнул Вадим. Помолчав, сказал: — Дарморос в конце рабочего дня получил в госбанке крупную сумму денег и пропал. И пока — никаких следов. Что же касается грабежа, то тут произошло вот что. Перед закрытием магазина из-за стеллажей торгового зала к кассе вышел невысокого роста мужчина в черном плаще-болонье и серой кепке, на правой щеке у него глубокий шрам. Мужчина держал в руке пачку печенья. Протянул кассиру рубль, и пока та отсчитывала сдачу, выхватил из кассы деньги, оттолкнул стоявшую у входа подсобную рабочую и убежал. Ревизией в магазине выявлена недостача на сумму триста рублей. По описаниям кассира и рабочей магазина мы изготовили фоторобот грабителя, вручили его всем работникам милиции, дружинникам, многим другим активистам, организовали три передачи по радио, подготовили статью в районную газету. Но все пока безрезультатно. Я твердо убежден: преступник не мог вырваться из города — мы сразу же перекрыли все выезды и выходы, люди работают и сейчас... — Видел, — кивнул я. — Наш автобус дважды останавливали. А на пожар кто выезжал? — Начальник инспекции Госпожнадзора капитан Неверовский. Вы его не знаете, недавно перевелся к нам из Гомеля... Мы пришли в гостиницу. Оформление не заняло много времени, и спустя четверть часа мы уже сидели с Козловским в номере. Вадим смущенно сказал: — Надо бы, как говорится, обмыть мое звание, но у вас — диабет, язвенная болезнь, гипертония... А может, чаю с коньяком, Игорь Иванович, а? Ради встречи? Я засмеялся, кивнул на висевший у входа плащ Козловского: — Ладно, дипломат, доставай свой коньяк. Я сейчас заварю чай, кипятильник у меня с собой. Закипел чай. Козловский достал из кармана плаща стограммовую бутылочку коньяку, два творожных сырка и кулек с конфетами, с сожалением сказал: — Сахара в буфете не было. — Сахар у меня есть. Вожу с собой на случай гипогликемической комы. — А это еще что такое — кома? — Состояние беспокойства, возбуждение, нередко бред. Оно возникает при недостаточном получении углеводов у больного диабетом. Вот тогда и требуется сахар. Впрочем, давай пить чай. Не обращай на меня внимания, налей себе коньяку. Вот чистый стакан. Мне нельзя. Некоторое время мы молча сидели за столом. Козловский, изредка прихлебывая из стакана чай, задумчиво курил, стряхивая пепел движением безымянного пальца. А за окном бесновался октябрьский ветер, с воем и свистом ломился в стену, яростно хлестал по стеклам дождем. Когда чаепитие было закончено, я спросил: — Рассказывай, Вадим, как у тебя дела? Должностью начальника отделения уголовного розыска доволен? Козловский невесело усмехнулся, растер в пепельнице окурок и со вздохом сказал: — Хвалиться нечем, Игорь Иванович. Если бы у меня все было в норме, мы с вами сегодня не сидели бы здесь. На буксир середняков, а тем более передовиков не берут, это удел отстающих... — Ладно, не прибедняйся! — Нисколько не прибедняюсь. Достаточно сказать, что в этом году в районе пока не раскрыты три кражи из магазинов, автонаезд со смертельным исходом, плюс к этому вот еще грабеж и эта загадочная история с кассиром совхоза «Малыщино»! Правда, по кражам и автонаезду есть уже кое-какие зацепки, надо работать, а тут почти каждый день новое происшествие!.. Чувствую, Игорь Иванович, сел не в свое кресло. Старшим инспектором, или, как сейчас называют, старшим оперуполномоченным, при вас, конечно, работать было легче: отвечал только за себя и свою зону. А тут — весь район... — Паниковать, Вадим, по-моему, рано. Все уладится. Я тоже вначале растерялся, когда принял дела от Прудникова. Но потом все вошло в колею, хотя срывы, разумеется, бывали. Без них не обойтись в нашей работе. Признаться, сейчас я тоже все еще чувствую себя не в своей тарелке в должности заместителя начальника отдела уголовного розыска УВД. Так что, Вадим, ты не одинок в своих сомнениях. Но тем не менее, надо это зарубить себе на носу, никаких скидок никто нам делать не будет, мы обязаны обеспечить порученный участок работы. Извини, что говорю таким казенным языком, но он, по-моему, точно определяет суть проблемы. Впрочем, а существует ли эта проблема? Мы просто обязаны работать, раскрывать преступления, если уж не смогли их упредить... Козловский заметно повеселел, вытащил из пачки новую сигарету, предложил: — Может, еще по стакану чайку, Игорь Иванович? — Давай. Кипятильник на столе. Козловский начал возиться с кипятильником и стаканами. Я же, думая о цели своей командировки, спросил: — Скажи, Вадим, а что за человек был Троян? Я что-то не могу припомнить его, ведь в совхозе «Малыщино» приходилось бывать неоднократно за время работы в Соколово. Козловский, наблюдая за всплывавшими по краям стакана и возле спирали кипятильника пузырьками, пожал плечами, ответил: — Жил он не на центральной усадьбе, а километрах в трех на хуторе. Механизатор. Последнее время работал шофером. Пил. Я сам на него в прошлом году составил протокол за мелкое хулиганство. Вроде недругов у него не было. С женой, правда, жил плохо. Та несколько раз уходила от него к матери в Малыщино. Откровенно говоря, я не верю, что тут какой-то криминал. Сам по пьянке сжег дом и сам сгорел. Вскрытие трупа тоже ничего не дало. Правда, он был сильно обуглен. А вообще-то завтра сами посмотрите отказной материал, заключение судмедэксперта, и вам все будет ясно. А Марьяна Троян — скандальная женщина, из мухи слона сделает. И вы с ней поосторожней. Уверен, что после вашего отъезда она и на вас состряпает жалобу. За эти два дня нам уже до чертиков надоела... — Ладно, Вадим, о делах будем говорить завтра. Скажи, ты Прудникова давно видел? — На прошлой неделе встречал. Он как раз с рыбалки возвращался. Еще бодро чувствует себя дед. Иной раз и в отдел заглядывает... — Надо бы выбрать время навестить старика. — Вечерком как-нибудь сделаем это, — заверил меня Козловский и, взглянув на часы, решительно поднялся из-за стола: — Заговорил я вас, Игорь Иванович. Уже половина второго. Отдыхайте. Жду вас завтра в отделе. Козловский ушел. Я разделся, лег, но долго еще не мог уснуть, думал о прошлом, прикидывал, с чего начать завтрашний день. А за стеной гостиницы выл и стонал октябрьский ветер. Осень основательно вступила в свои права... 2 Начальник отдела подполковник Полосухин принял меня сдержанно-вежливо, но с нескрываемой обидой сказал: — Мы и сами бы разобрались с этими преступлениями. Люди работают. Тяжело, конечно, но нам, как говорится, не привыкать к трудностям. На этой неделе, думаю, многое прояснится и с Дарморосом, и с грабежом... — Я тоже так считаю, Петр Кузьмич, — согласился я. — Работайте. Опекать вас особенно не буду. Займусь сначала проверкой жалобы Троян. Не скрою, жалоба весьма насторожила начальника управления: ведь речь в ней идет о предполагаемом убийстве. Генерал и направил меня в ваш район, мотивируя свое решение тем, что я здесь работал, знаю людей, местность... — Но мы же разобрались с этим пожаром! — развел руками Полосухин. — Считаю, объективно разобрались. Нет там криминала! Как хотите, а я, Игорь Иванович, считаю, что этим самым к нам проявляют недоверие!.. — Да полно вам, Петр Кузьмич! О каком недоверии вы говорите? Речь идет о простой проверке жалобы. — Что ж, проверяйте, так сказать. — Полосухин снял трубку одного из телефонов и коротко приказал кому-то: — Капитана Неверовского ко мне! Полосухин скрестил на груди руки и откинулся на спинку кресла, задумался. Я, конечно, догадывался, что суть тут не в жалобе Троян — с подобного рода проверками работники УВД бывали в отделе неоднократно и раньше. Суть заключалась во мне: именно я, бывший подчиненный Полосухина, ставший неожиданно для него по должности на голову выше своего бывшего начальника, приехал с этой проверкой. А если учесть, что в годы совместной работы мы особо не жаловали друг друга, то сейчас нетрудно было предугадать ход мыслей Полосухина: а вдруг, помня старые отношения, я подойду предвзято к проверке, да и вообще насочиняю для доклада областному начальству чего-либо о положении дел в отделе? А дела-то на сегодняшний день, надо прямо сказать, не бог весть какие... Я улыбнулся: уж кого-кого, а Полосухина за десять лет изучил досконально. Он заметил мою улыбку, покосился на меня, но ничего не сказал. И я уже деловым тоном предложил: — Петр Кузьмич, пусть со мной день-второй поработает Чижевский. Он, как вы знаете, находится в резерве на выдвижение, готовим его на должность начальника отделения уголовного розыска в какой-либо небольшой райотдел, где будет вакансия. Поэтому хотелось бы более тщательно к нему присмотреться, возможно, дать деловые советы, оказать помощь и так далее. — Не возражаю, — согласился Полосухин и не удержался, проворчал: — Из-за выдвиженцев я скоро останусь без опытных кадров: сперва вот вас выдвинули, сейчас Чижевского... — Но людям нужно расти. Или вы против этого? — Я, конечно, за, но ведь и о низовых аппаратах надо думать, с кем нам работать... — Выход тут простой: учите молодежь, смелее выдвигайте ее на более ответственные участки работы. — А мы разве этого не делаем? — возразил Полосухин. — Растим, но от нас забирают... Наш спор прервал вошедший в кабинет без стука коренастый капитан с худощавым лицом, на котором поблескивали живые цыганистые глаза. — Вызывали, товарищ подполковник? — остановился он у порога и вопросительно посмотрел на Полосухина. — Вызывал, Виталий Гаврилович. Проходите, присаживайтесь. Вот к нам приехал заместитель начальника ОУР УВД подполковник Синичкин. Еще не знакомы? Неверовский козырнул мне. Я протянул ему руку, сказал: — Мне нужно познакомиться с материалами по факту пожара на хуторе Трояна. Коротко введите меня в курс дела. Неверовский присел к столу, достал из кармана потрепанную записную книжку, перевернул несколько густо исписанных страничек, начал докладывать: — Пожар произошел около двенадцати ночи. Его заметили поздно. Когда мы приехали на хутор, весь дом уже был охвачен огнем, рухнула кровля, горела стоявшая во дворе грузовая машина. Ничего из имущества спасти не удалось. Да и какое там было имущество! Месяц назад жена Трояна из-за его пьянок и скандалов ушла к матери, забрала детей, корову, ценные вещи. Остальное он успел спустить на водку. При раскопке пожарища обнаружили обгоревшие останки хозяина дома. Из собранных материалов умышленного поджога не усматривается. Первые очевидцы пожара утверждают, что загорание произошло внутри дома. Входная дверь была закрыта изнутри на засов. Последнее время Иосиф Троян работал шофером самосвала в ПМК. Накануне пожара, как мы установили, около семи часов вечера в гастрономе Соколова он купил две бутылки водки и поехал на машине в сторону своего хутора... — Простите, — прервал я Неверовского. — Откуда известно, что он поехал именно в сторону своего хутора? — Мы установили людей, которые видели его машину уже за развилкой дорог, одна из которых ведет в Малыщино, а другая — к хутору Трояна. — Продолжайте, пожалуйста.