Ну и себя показать, что уж там. НЗ колготок, слава богу, создан, так что смело можно надевать платье, а к нему не грех и бигуди накрутить, прийти с кудрями вместо привычной гладкой кички. Правда, зима на дворе, ветер, мокрый снег и шапка сведут на нет все усилия, ну да ничего, закрепим лаком посильнее, а на голову наденем капюшон и затянем шнурочки, как у ребенка, чтобы только лицо торчало. Так рассуждала Олеся, с удовольствием наглаживая платье, пока не сообразила, что не успеет в больницу накормить мужа обедом. Нет, никак не получится вырваться. Старт сразу после уроков, и во время олимпиады надо постоянно находиться вместе с учениками. Мало ли, кому-то плохо станет или банально ручка кончится. Она набрала номер Вики: – Ой, Олеся Михайловна, что случилось? – раздался в трубке встревоженный голосок. – Ничего, все нормально. – Слава богу, а я испугалась, что с Сашей плохо. – Викуля, я завтра не смогу в обед приехать. – А почему? Олеся зачем-то начала пространно оправдываться. – Ну я не знаю, – перебила Вика, – я-то думала, Олеся Михайловна, раз у нас такое несчастье, то мы вместе будем как-то держаться. – Так и будем, просто завтра мне очень надо пропустить. Пожалуйста, постарайся завтра вырваться к Саше в обед. Только один раз, в виде исключения. В трубке помолчали. – Мне правда никак, Вика, – пробормотала Олеся. – Ну объясните на работе, что вы не можете задерживаться, неужели там люди не поймут? Олеся растерялась. Поймут-то поймут, но отказ в последнюю минуту снова отбросит ее на положение изгоя, и теперь уже навсегда. И, кстати, справедливо, потому что кому-то из педагогов придется срочно менять свои планы, а завучу переписывать бумаги по мероприятию, в которых она числится исполнителем. Ах, черт возьми, она никогда не умела отказывать, а сейчас впервые в жизни попала в пресловутое «между Сциллой и Харибдой». Кому-то сказать «нет» все равно придется. – Что ж у вас за коллектив такой? – возмущение в голосе Вики показалось Олесе фальшивым, и это придало сил. – Прости, дорогая, никак невозможно. Если откажусь, я подведу людей… – А я не человек, что ли? – перебила Вика. – Между прочим, у меня тоже дела, которые я не могу бросить! – Хорошо, я утром дам нянечке рубль, чтобы в обед покормила. – Ну хоть так, – бросила Вика и отсоединилась. Вернувшись в комнату, Олеся аккуратно убрала в шкаф наглаженное платье. Такое чувство противное, будто мыла наелась… Нет, не надо ей никаких платьев и бигудей, точнее бигуди по нормам русского языка. Она подвела Вику и Сашу, увильнула от своего долга, значит, недостойна выглядеть празднично и нарядно. Да и потом, утром все равно в больницу, а там на платье можно посадить пятно, а распущенные локоны пропитаются запахами нечистот и антибиотиков. И, черт возьми, рубля для санитарки жалко. Нельзя, позорно для Саши денег жалеть, а все равно жаль. Такая тоска и презрение к себе накрыли, что пришлось срочно спасаться в идиллической вселенной мистера Пиквика. Олеся запоем прочитала две главы, а после, погасив свет и натянув на голову одеяло, вдруг подумала, что Вика, когда она ей звонила, по времени еще могла бы находиться в больнице, у изголовья любимого мужа, а не блаженствовать дома. * * * Визит научной руководительницы Кирилла предполагался в сугубо деловом формате, но Ирина все-таки решила накрыть стол. Просто на всякий случай. И небольшую генеральную уборочку тоже не преминула сделать. Пусть гостья увидит, что эта крепость неприступна. Самой было смешно от всплеска пещерных и не слишком достойных эмоций, но Ирина хихикала-хихикала, а ванильные сухари для пирожного «картошка» в мясорубке крутила. Она верит Кириллу без всяких оговорок и спокойно отнесется к тому, что ему много времени придется проводить наедине с молодой девушкой, но практика показывает, что у мужчин и женщин разные представления о мире. Для женщины интрижка – это первый шаг на пути к серьезным отношениям, а для мужчины – просто интрижка. Павел Михайлович, может, и не ошибся, считая Черновых любящими супругами, но искренние чувства к жене совершенно не помешали Илье Максимовичу завести роман с Мариной. Жена одно, любовница – другое. Только вот супруга не разделяла эту точку зрения и развернула полномасштабную борьбу за женское счастье. И проиграла. Или председатель, как всякий нормальный человек, видел не то, что есть, а то, что хотел видеть. Сработала психологическая защита, немного исказила воспоминания, чтобы не признавать неприятный факт: обаятельный мужик, с которым он жарил шашлыки и пил водку, оказался хладнокровным женоубийцей. Вот мозг и постарался, изобразил благостную картинку и выдал ее за реальные воспоминания, как коммунист, диссидентка и православный фанатик сливаются в экстазе. Да-да, охотно верится в такую идиллию. Теперь, кстати, проясняется загадка, почему Чернов из кресла первого секретаря крайкома загремел в Ленинградский университет. Религиозного сына ему не простили. Да, конечно, у нас свобода вероисповедания, но, Илья Максимович, если вы свое родное дитя воспитали мракобесом, то куда заведете вверенные вам народные массы? Вопрос риторический, но в какой-то мере справедливый. И что, надо поверить, будто Чернов не обиделся на сына, что лишился карьеры через его незрелые убеждения? Ведь ничего сверхъестественного от Лелика не требовали, всего-то надо было вместе со всеми вступить в комсомол. Получить маленькую книжечку цвета запекшейся крови, раз в месяц сдавать две копейки членских взносов и жить в свое удовольствие. Простая формальность, ничего не значащая, по божественным меркам, наверное, даже и не грех. Неужели Илья Максимович не злился, понимая, что все потерял благодаря ослиному упрямству своего отпрыска? Хорошо было бы пообщаться с самим Леликом, узнать историю из первых уст. Действительно ли отец проявил такую поразительную стойкость и веротерпимость, достойную просветленного буддиста или йога десятого уровня? У Ирины подобное поведение просто не укладывалось в голове. Попробовали бы они с сестрой сделать что-то против маминой воли! Да их бы наизнанку вывернули, да и все, и разбираться не стали, кто прав, кто виноват. А тут человек готов все потерять, лишь бы только сыночку не идти против совести, фантастика какая-то. Нет, правда, надо встретиться с Илиодором Ильичом, зафиксировать этот вопиющий случай, а заодно взглянуть на молодую копию Чернова. Просто так, из чистого любопытства. Впрочем, правда это или фантазии Павла Михайловича, но ясности к исчезновению Ксении-Авроры ничего не прибавляет, равно как и факт, что она бо́льшую часть жизни прожила под чужим именем. Узнав о любовнице, бедная женщина решила бросить все и нелегально перешла границу, чтобы открыть свою настоящую личность и получить наследство фон Таубе? И бросила детей и обожаемых внуков? А, кстати, где они? На суд сын не явился, как ранимый мальчик, но если вспомнить, что вскоре после исчезновения матери он уехал из Копорья в неизвестном направлении, то есть повод насторожиться. Со старой работы уволился, и если отец не заявлял, то кто его искать-то будет? Родственники жены забьют тревогу? А если их нет? Друзья? Но когда ты переезжаешь в глухое село и рожаешь, как из пулемета, то старые связи рвутся. Да нет, бред какой-то! Ирина тряхнула головой, отгоняя идиотские мысли, открутила мясорубку и аккуратно высыпала из нее в миску остатки сухарей. Теперь следовало растопить сливочное масло. Она зажгла под кастрюлькой самый маленький огонь и принялась наблюдать, как медленно тает по краям желтый брусочек. Повозила его по дну вилкой для более равномерного распределения тепла. Нет, глупости. Относительно сына не будем строить пустых предположений, подождем, когда появится точная информация, где он вместе с семьей, а насчет матери можно прикинуть. Допустим, она перешла границу. Финскую, допустим, в резиновых сапогах и с корзинкой. Хотя был апрель, не время собирать дары природы. Ладно, варианты есть. На лодке местные жители перевезли или в трюме парохода спрятали, не будем мелочиться. Главное, что все удалось: Чернова за границей, причем в капстране, из соцлагеря ее быстренько вернули бы обратно. Дальше-то что? Ну скажет она, я не Негоро, то есть я не Аврора Чернова, а Ксения фон Таубе, в ответ услышит: «Документы покажи». А если там действительно наследство, то проклятые капиталисты станут под микроскопом проверять каждую бумажку, чтобы установить личность. Пойдут запросы в загсы и архивы, из которых очень быстро станет ясно, где находится пропавшая жена Ильи Максимовича. Разве что она реально была завербована западной разведкой в десятилетнем возрасте, а через полвека выполнила свою миссию и испарилась… Решив в качестве вишенки на торте напоследок подставить любимого, но неверного супруга. Господи, какая чушь! Сняв растаявшее масло с огня, Ирина вылила его в сухари и рассмеялась. Меньше нужно Богомила Райнова читать, и шпионские бредни мерещиться не будут! Нет, как ни крути, а другой версии не вырисовывается. Ксения-Аврора не пила, не играла в карты, и вообще, человек, которому пришлось пережить много несчастий, ценит каждый день благополучия и покоя и не ввязывается в сомнительные авантюры. Как говорил Шерлок Холмс, исключите невозможное. Что ж, если последовать совету великого сыщика, то Чернов совершенно точно приложил руку к исчезновению жены. Может быть, Леша вовсе не так уж истово верит в невиновность отца, как хочет представить Павел Михайлович, поэтому и сменил место работы, чтобы никогда больше не видеться со своим родителем. К пирожным Ирина сделала еще салат оливье и мясо по-французски, а когда закончила уборку, то без сил упала в кресло, пообещав себе больше никогда никому ничего не доказывать. Но время поджимало, пришлось бежать за Володей в садик и быстренько приводить в порядок себя самое. Что ж, научная руководительница не зря опасалась кривотолков, более красивой девушки Ирина, пожалуй что и не встречала. Чудо с огромными жемчужно-серыми глазами, белокурыми волосами, образующими что-то вроде нимба и очаровательной улыбкой так поразило ее, что она стала внимательно смотреть на гостью, надеясь, что есть доля правды в старых поверьях и если у нее девочка, то часть красоты перейдет ей. Руководительницу и звали красиво – Анастасия Александровна. – А Кирилла Вениаминовича еще нет? – спросила она, протягивая Ирине вафельный тортик «Балтийский». – Он теперь поздно приходит. Проходите, пожалуйста. Ирина посторонилась, пропуская гостью, и тут в коридор выбежал Володя. – Ой, а ребятишкам-то я ничего не принесла… – растерялась Анастасия Александровна. Володя же, сохраняя полное присутствие духа, подошел, сказал «добдень» и шаркнул ножкой, как его учила Гортензия Андреевна. – Здравствуй, – гостья улыбнулась. Отступив, Володя прижался к матери и из этого укрытия взирал на девушку с немым восхищением. Ирина вспомнила, как сама в детстве влюблялась в красивых людей, засмеялась и последние остатки ревности покинули ее. Когда любовь надо заслужить, завоевать мужа как приз в соревновании, то каждая женщина тебе соперница, того и гляди обойдет на повороте. Покажет лучший результат, и всё, твой рекорд побит, отправляйся на свалку истории. Но по-настоящему близким и родным людям соревноваться ни с кем не надо. Лучше или хуже, это не просто не имеет значения, а вообще запрещено знать смертному человеку. Так что, если Кирилл полюбуется красотой девушки или даже чуть-чуть с ней пофлиртует, это не страшно. А самое главное, она знает, что муж любит ее и бережет, и не опустится до измены. Володя явно не хотел отрываться от созерцания сказочной феи, каковой ему представлялась Анастасия Александровна, поэтому Ирина, проведя гостью в кухню, посадила его в детский стул и дала яблочко. Для полного унижения потенциальной соперницы следовало подать настоящий кофе, свежепомолотый и сваренный в турке, но у Ирины был только растворимый. Анастасия Александровна с удовольствием съела пирожное, чем еще больше расположила к себе Ирину, и сказала, что, с одной стороны, хочет избежать малейшей двусмысленности, а с другой – надеется, что Ирина будет заставлять безалаберного дипломника заниматься. – Но я ведь ему не мама, – вздохнула Ирина, – он взрослый человек, сам решает. – А у меня отчетность… Да и жалко, Ирина Андреевна, если бы вы только знали, какие дураки защищаются, просто невозможно без слез читать их труды, а ваш муж элементарно ленится закончить интересную и талантливую работу. – Я бы не сказала, что он прямо-таки ленится, – окрысилась Ирина, – вкалывает с утра до ночи. – Да-да, извините, не так выразилась. Заверив, что не страшно, Ирина приготовила гостье еще кофе и с наслаждением вдохнула жестяной аромат любимого напитка. Самой ей пришлось довольствоваться шиповником. Володя завозился в стульчике, и она отвела его поиграть к Егору, с досадой заметив, что бедняга потихоньку превращается в няньку для брата, а дальше, когда появится на свет малыш, будет еще хуже. Надо как-то почаще вспоминать, что Егор – свободный человек, и привлекать его только в самых крайних случаях. – Не в этом году, так в следующем, – сказала она весело, усаживаясь за стол, – не переживайте, Анастасия Александровна. – А потом в послеследующем, и послеследующем, пока ой кто же в сорок лет дипломы получает.