– Оставь меня! – махнула она рукой и отвернулась хныкать в другую сторону. – У нас сбор через несколько минут, а ты даже не одела форму! Она заплакала сильней и ничего в ответ мне не сказала. – Да Бог с ней! – сморщилась моя соседка с верхней койки. Коренастая, невысокого роста, брюнетка с короткой стрижкой, она казалось осведомлённой о жизни в казарме и увлечённой военным делом. У места сбора она рассказала мне, что происходит из рода военных, чем очень гордиться и мечтает достойно продолжить дело деда и отца. – А почему ты здесь? – задала она мне уместный вопрос. – Так обстоятельства сложились. – Обстоятельства? То есть сама ты служить не хотела? – Я никогда не думала об этом, и мечтала стать педагогом в начальной школе. – Училка в армии? А на тебя хоть положиться можно? Ты же струсишь в бою! – Ты и сама–то в бою не была! Откуда тебе знать, как поведёт себя твой разум при риске для жизни? – А ты права! – улыбнулась она с грубоватой гримасой и, протянув мне руку, предложила дружить. Сигнал в громкоговоритель оповестил о начале инструктажа. Все вышли в коридор и встали в шеренгу. К нам подошла уже знакомая мне командир–сержант и после переклички, по которой стало ясно отсутствие рыдающей девицы, начала свою речь: – Первое правило армии: вы, рядовые, беспрекословно подчиняетесь старшим по званию – вашим командирам. Не опаздываете, не нарушаете инструкций и армейского устоя. Запомните: Приказано? Исполнить! Глава 16. Женщина или рядовой – Лейтенант, как ты относишься к женщинам в военном деле? – Я видел очень отважных девушек на Ближнем Востоке. Все они самоучки, которые борются за свободу собственных земель от насильственных группировок. Невозможно не отдать им должное почтение! – А в армии? У тебя были женщины–сослуживцы? – Были, но опыта глубокого общения с ними я не имел. – А со мной, как с майором, насколько глубоким был твой опыт? – она сексуально прикусила губу и посмотрела мне в глаза страстным взглядом. – Глубже не придумаешь! – засмущался я, вспомнив пикантные моменты с бывшей начальницей. – Ты считаешь меня женственной, не смотря на то, что я военнослужащий? – Я считаю вас чувственной и красивой. – А ещё стервозной? – Есть немного! – захихикал я. Она распустила волосы, и эротично взмахнув ими, небрежно подняла наверх, оставив лишь пару волнистых локонов свисать пружинками у лба. Она была хороша собой, и знала об этом: «Тогда сиди и смущайся дальше! Мне нравится, как ты краснеешь!». Сержант ознакомила нас и с другими правилами казармы, объяснив армейскую иерархию и неуклонное следование дисциплине. После этого последовал наглядный пример, по которому рыдающую девушку, отсутствующую на сборе, прилюдно наказали, вписав ей дополнительную работу в столовой. Далее нам показали военную базу. Она представляла собой гигантскую обнесённую металлической оградой площадь, за которой располагался военный городок с магазинами, кафе и парком. На самой же территории находилось три трёхэтажных корпуса: объединённый мужской и женский, отдельный для командиров и один для обучения. Фасады зданий были окрашены в коричневый цвет и выполнены в стиле, соответствующем архитектуре военных сооружений, передающей серьезность и строгость казармы. В женском и мужском корпусе была библиотека, столовая с кухней, зал отдыха с телевизором, настольными играми и журнальными полками. На втором и третьем этажах располагались раздельные для полов спальные комнаты и душевые. Открытая территория казармы была огромной, разделённой на четыре участка: поле для физических тренировок с гимнастическими стойками, штангами, гирями и турниками; спортивный стадион, обнесённый сеткой; поле для стрельбы; и зона отдыха с навесами или тентами. И вот, снова по рупору была объявлена первая физическая тренировка с командиром мужского пола, который сразу сказал нам, что в армии нет имён, а есть звания. «Старший сержант» – было его! Он построил нас в ряд и научил базовым командам, ходьбе в строю, отдаче чести и всё такое, неинтересное девчатам. Хотя, по оргазмирующей реакции, многие сослуживцы ловили неимоверное удовольствие, исполняя приказы. – Так есть же девушки, идущие служить от самого сердца! – Дорогой, просто некоторые женщины текут по мужчинам в форме, подчиняющих их себе пряником и плёткой. Годы стояли 80–ые и многие молодые особы, не желающие искать работу или получать образование, искали в армии успешных и мужественных опекунов. – А как же Ваша новоиспечённая подруга с верхней полки? – О, да! Эта девчонка была одной из некоторых тех в нашем отряде, кто действительно желал служить. Она безумно гордилась отцом и старшим братом, что были морскими пехотинцами, и даже придумала себе кличку «морской котик», хотя сама выбрала идти в сухопутную пехоту. После достаточно напряжённый физической нагрузки, на которой многие выдохлись, а кто–то даже стонал и хныкал, старший сержант вновь построил нас в ряд: – Здесь вам не маминькин и не папинькин дом! Здесь отдаются приказы, тренируется тело и воспитывается сила воли! Поэтому отставить сопли! Это всем ясно? – Да! – закричало большинство из нас. – Так точно! – вот как отвечают в армии старшим по званию. Это ясно? – Так точно! – ответила я в унисон с другими девчатами и, знаешь, лейтенант, в тот момент я почувствовала дух единства. Мне показалось, что я обрела семью, где мы все равны в своих обязанностях и правах, в поощрениях и наказаниях. Привыкшая за лето пахать на ферме, я без труда перенесла тренировку, и мои разгорячённые мышцы приятно пощипывали и болели, а про себя я улыбалась новому этапу. После душа у нас наступило время обеда. У меня уже жутко урчало в желудке, и я была рада отправиться есть. Спустившись в огромную столовую, я слегка растерялась. Обеденный зал шумел посудой, пахло углями и едой, военнослужащие парни и девушки буквально кишели среди длинных столов со скамейками. Все двигались как–то хаотично, и я никак не могла сориентироваться. – Пойдём! Я покажу! – взял меня под руку приятный парнишка. Худенький, светленький с огромными наивными глазами и лёгким пушком вместо щетины, он вёл меня, точно герой к уложенным в стопку подносам и посуде: – Держи свой набор! Сейчас мы встанем в очередь, и нам наложат еды! – Спасибо! – ответила я, слегка смущённая заботой. – Ты новенькая да? – Я прибыла сегодня утром! – А я на прошлой неделе! Меня все называют Шустрый! Я просто быстро бегаю и очень смекалистый. – по–детски смело похвалил он себя и протянул мне руку в знак знакомства. – Здесь у всех клички? – ответила я рукопожатием. – Это военные позывные, а не клички! – душевно засмеялся он. – Давай и тебе придумаем! – Придумай! – Хм… Искра! Я вопросительно взглянула на него. – Просто ты ярче всех в этом месте цвета хаки! – Так вот почему ты Шустрый, не растеряешься при виде дамы! – пошутила я над ним и мы вместе засмеялись. Раздающий еду рядовой налил мне грибного супа с мясом и макаронами, а ещё ляпнул половником пюре и овощной салат на блюдо. На десерт был фруктовый компот. Я заметила за одним из столов Морского котика в окружение ещё пары девиц из нашего отряда и, поблагодарив юного кавалера, отправилась к своим сослуживцам. Он же сел за соседний стол с тремя другими парнями, один из которых вел себя нагло и выглядел крупно и брутально. Еда была вкусной, а компот сладким и приятно–освежающим. У меня было хорошее настроение, и я чувствовала себя довольно комфортно. Шустрый поглядывал на меня весь обед, а в конце подошёл к нашему столу и поставил передо мной свой нетронутый стакан компота: – По–моему, напиток пришёлся тебе по душе. Возьми и мой! – с угождающей улыбкой, заигрывал он со мной. – Это лишнее! – ответила я, но мило улыбнулась. – Ты что, на эту сельдь запал? – засмеялся тот нахальный бугай с его скамьи. – Спроси, она хоть готовить умеет? Или пришла служить, чтоб муж её потом готовить не просил, а только честь отдавал за заслуги перед родиной? – Да перестань ты! – пошёл к «своим» мой шустрый ухажёр. – Ну, точно влюбился! – захохотали они. Брутал, напомнивший мне фермера своей напускной важностью и наглой рожей, не успокаиваясь, подошёл ко мне: – Так ты умеешь готовить? А то наш новобранец окольцевать тебя, похоже, вздумал. Вот мы и гадаем, кто же из вас у плиты стоять будет! – глумился он. – Лично я на служивой никогда бы не женился! На что мне баба, не умеющая суп варить? – А у тебя что, рук нет? – взорвалась я, оскорблённая его высказываньем. – Что ты кудахчешь, курица?