Она ничего не сказала. Присев на подоконник, я поджёг самокрутку, и выдохнул терпкий тяжёлый дым в окно. Майор подошла ко мне и переняла раскуренную сигарету. Я не возражал. Я смотрел на неё точно заворожённый. Прикосновением нежных пальцев подносила она самокрутку к губам, а затем с утонченной грацией втягивала её огонёк. Серый стержень освещался пламенем, а затем пульсирующий дым вырывался наружу из её губ. Сквозь него я видел взгляд её глаз, устремлённый куда–то к горизонту. Никогда ещё курение не казалось мне таким очаровательным таинством, воплощением женской элегантности и внутренней силы. Именно такой я её и помнил: сильной, самоуверенной и сексуальной. Мне было странным слышать историю о многодетной семье, бедности и пьянках, о том, какой наивной и нетронутой она была. Но я доблестно исполнял её женский приказ: я слушал! Глава 3. (Не)простое женское счастье Сделав ещё пару элегантных затяжек, майор вернула самокрутку мне: – Купи уже себе нормальный табак! – А чем Вам этот не мил? – Сеном гнилым воняет, как на той ферме, где меня попользовали! Уловив в её тоне ощутимый удар по женскому самолюбию, я спросил: – Выходит, он переспал с Вами и выставил за дверь? – С чего ты взял? – Весь Ваш рассказ о том месте и о том парне пропитан двоякими эмоциями: любовью и ненавистью. Вот я и решил, что его целью был одноразовый секс. – То есть, по–твоему, не для чего другого, кроме интима, я не гожусь? – Нет, я совсем не это имел в виду! – растеряно оправдался я. – Расслабься, лейтенант! Ты всегда был горазд ляпнуть мне что–то обидное, при этом сохраняя невинность джентльмена! Но в этот раз я бить тебя не буду! – подтрунивая надо мной, самодовольно засмеялась майор. – Всё же! Прошу прощения за неудачную догадку! – О, ничего! – коварно ухмыльнулась она. Поиметь и бросить – ваше самое распространённое поведение с женщиной! Вот первым и пришло тебе на ум! Но нет! План этого был более коварен. Она продолжила рассказ: Я проснулась с улыбкой на лице, осознавая, что вновь нахожусь в объятиях любимого. Солнце светило в окно, и я шепнула новому дню: «Доброе утро!». – Доброе утро! – вдруг отозвался милый фермер, не размыкая сонных глаз. Обрадовавшись пробуждению возлюбленного, я прикоснулась пальцами к его губам, и он поцеловал их кончики в ответ. Улегшись на его груди, я призналась, что чувствую себя счастливой и что хочу, чтоб это утро длилось вечно! – Ну, вечно не получится! На ферме всегда много работы! – сонливым голосом промямлил он. – Папка по старости стал скупердяем и уволил многих помощников, чтоб не платить им. Остались только пасечник и ветеринар. Остальное на мне! Так что я, как и ты, заложник своего родителя. А потому пашу один с утра до вечера! Я ничего не смыслила в сельском хозяйстве, но понимала, как никто другой, что значит быть наедине с кучей рутинных бесконечных дел. Когда на свои нужды и желания времени нет! И твоя жизнь не идёт чередом, а мелькает настолько быстро, что не замечаешь. И самое страшное, что ты ничего не можешь с этим поделать. Мне стало жаль мерзавца, который на это и рассчитывал. – Научи меня! Я буду помогать тебе! – Правда? Ты готова копаться в навозе и убирать хлева? – заулыбался он, гладя меня нежно по спине. – Готова! Если мы поделим труд, то я стану здесь пригодна, а тебе будет легче! – Похоже, после нашей ночи ты решила остаться навсегда? – с долей юмора подметил он, и мне стало стыдно, будто я напросилась жить в его доме, хотя ещё вчера обещала погостить недолго. – Я буду помогать с хозяйством пока не съеду от тебя! Он засмеялся и обнял меня: – Я никуда тебя не отпущу! Уверен, что ты справишься с работой! Мой лучший учитель так рьяно посвящал меня в помощницы, что я осваивала новые и новые уроки каждый Божий день! Мы приступали сразу после завтрака, который я готовила в 6:30, вставая раньше фермера на час. Мне думалось, что накрывать на стол моя обязанность и благодарность, ведь те продукты, что я ем, он добывает потом и усердием, поэтому ему нужны энергия и силы на трудовые будни. «Ты даже не представляешь, как нелегко одному вести всю бухгалтерию, заниматься скотом и ездить в тракторе под знойным солнцем!» – часто жаловался он. И я жалела. Я стирала, убирала, гладила. И самое смешное и ужасное, что мне это нравилось! Было приятным чувствовать себя хозяйкой в доме! Женщиной! Любимой! Мне было благостно жить на ферме: свежие яйца, молоко, пшено, фрукты и овощи! Разве можно придумать продукты полезней и вкусней? А дом, эту трухлявую халупу, я стала приводить в порядок: отмывать, преображать, украшать цветами. Теперь на наших окнах висели лёгкие занавеси, а на столе была накрыта скатерть. Все подоконники утопали в растениях, а запах навоза я выгоняла из дома утренними сквозняками. Со дня как я оставила семью прошёл месяц. Поначалу я очень волновалась за младших братьев и сестёр. Переживала, как справляется одна моя бестолковая мама. Мне часто снилось, что она ищет меня и беспокоится о том, как я. Но однажды у сельского магазина я встретила городскую подругу и спросилась о родных. Та рассказала, что моя мамаша без устали сетует всем на то, что я плохая дочь, оставившая любящих родителей с их малыми детьми из–за иллюзий о столичной жизни. Тогда я убедилась раз и навсегда, что мать использовала нас со старшим братом, ни капли не любя ни одного из всех своих детей. Её любовь брала своё начало и заканчивалась только в муже. Мой бывший одноклассник стал для меня единственной опорой, спасением от бедности и унижений, которые меня преследовали в прошлом. День за днём я влюблялась в него все сильней! Он не пил и не буянил. Проводил со мной время. Его чувства казались настоящими. В нём я нашла убежище души и искренне мечтала, что эта ферма станет для меня истинным домом. Он рассказывал о животных и их потребностях, объясняя, как правильно кормить и ухаживать за ними: как собирать яйца кур, как подходить к коровам или козам, чтобы не напугать их, как знать, здоров ли скот и птица, как заниматься огородом и даже как водить трактор по полю. Мне было интересно, весело, забавно! Казалось, что ему нравилось делать всё вместе. И это был своего рода образовательный бонус к нашей любви! – Помни, что здоровые куры дают больше яиц! Так что важно следить за их состоянием и за чистотой и освещением в курятнике, полноценно кормить и поить! – поучал он меня как–то утром. – Но ты же будешь рядом, если мне понадобится совет? – будучи неумелым новичком, понадеялась я на поддержку. – Буду! Но постарайся никого не подвести! Ни кур, ни животину, ни себя, ни меня! – сказал он настолько серьёзно, что у меня по позвоночнику вдруг побежала дрожь. Он был мужчина с фантазией или мразь с извращением. Ему нравилось смотреть, как я дою коров и коз. Я делала это дважды в день: утром и вечером, предварительно приведя животных в доильное помещение, похожее на огромный зал с перегородками. В нём находилось оборудование для доения и предметы ухода и гигиены за животными. – Массируй и сжимай для выделения молока! – положил он мои руки на вымя коровы и научил правильным движениям. – А как пользоваться автоматами для дойки? – спросила я, когда руками стало получаться. – Они тебе не нужны! Ты прекрасно справляешься ручками! Так животному меньше вреда. Я всегда любила животных и, конечно же, не хотела делать им хуже, поэтому доила исключительно руками. Часто, наблюдая за этим процессом, он клал руки мне на плечи и, проникая пальцами под летнюю одёжку, сжимал и мял мою грудь. – Ты меня отвлекаешь! – просила я его перестать. – Занимайся делом! – тяжело дыша, бормотал он. А когда я заканчивала, вёл не в дом, а на сеновал. – Кто твой бычок? – спрашивал этот извращенец, старательно осеменяя меня, стоящую на четвереньках, сзади. Лето было в самом разгаре, дел было много, и мы решили разделить задачи, ведь я уже немного разбиралась в фермерской жизни. Он занимался полем, где выращивал зерновые культуры, а ещё пас скот на луге за окном. На мне же был уход за огородом и за животными и птицами. Ещё я убиралась на ферме: на сеновале, в сарае, в хлевах. Работы хватало настолько, что чувство усталости перебивало аппетит, а вечером хотелось одного – поспать. «Ты делаешь большие успехи! – говорил он, ласково целуя меня в лоб. – Я вижу, что ты стараешься и усердно учишься! Помни, что твоя помощь на ферме очень важна для меня!» Я улыбалась, благодарная за его комплименты, и старалась быть ещё более успешной ученицей, чтобы он гордился мной и крепче обнимал ночами. Но вскоре, комплименты стали сходить на нет, а совместные ночи стали случаться реже. Зато его просьбы помочь всё более напоминали приказы. Приказы, которые мне надлежало исполнять. Глава 4. В плену манипулятора – Лейтенант, скажи мне, почему мужчины обесценивают женский труд? – Полагаю, мы просто привыкли, что забота о доме на вас и принимаем это как должное. – Я говорю не только о доме! О заботе, о стараниях, о любви! Всё это тоже женский труд! Я промолчал, не зная, что сказать. – Ты отыскал свою далёкую любовь? Девицу, по которой всё страдал у стен кинологического центра? – Нет! – горестно ответил я, слегка качая головой. – Но я ещё не сдался и ищу! – Вот видишь! Бегаешь за ней и ценишь, хотя она не потрудилась даже позвонить тебе в ответ. Обесценивают лишь тех, кто трудится во благо отношений! – Я уже говорил, что Вам просто не везло с мужчинами! – настаивал я на своём. – Ты был не прав! Мне не везло с самой собой. Их поведение – моя заслуга! Не надо было позволять так много, а жалеть стоило только себя! Она сделала глоток виски, и продолжила: Со временем я стала замечать, что на меня ложатся новые и новые заботы, которые до сей поры были задачами фермера. Обязанностей стало больше, работа тяжелей, а он всё чаще закрывался в кабинете.