– Сегодня у тебя много дел! Тебе самой придётся выгулять коров! Но я надеюсь, что ты справишься! – сказал он мне однажды за завтраком. – Это только у меня много дел? А как же твоя работа? Ты разве не должен быть сегодня в поле? – в недоумение спросила я. – Глупая женщина, ты хоть понимаешь, что на мне вся бухгалтерия! Сейчас самое время торговли товаром, оплаты счетов, закупки сырья и материалов! Да у меня дел невпроворот, и голова готова взорваться! – нервно сглотнув, вскочил он из–за стола и заходил по комнате взад и вперёд. – Ты думаешь, мне очень хочется копаться в цифрах? Вот только кто, если не я? Или ты думаешь, что деньги с воздуха берутся и бизнес–план с расчётами на год – это простое баловство? Мне стало стыдно за неуместный упрёк и, честно говоря, немного страшно от его взрывного поведения. Я встала и прижалась к его груди: – Сказала глупость! Ты не злись! Я понимаю, как тебе тяжело тянуть на себе всё хозяйство! Он резко успокоился и снисходительно обнял в ответ, а затем, легонько шлёпнув меня, сказал идти работать. Пасти животных мне ещё не приходилось. Неподалёку работал пасечник, и больше никого! Я была совершенно одна на поляне, и было жутко страшно наедине со стадом, ведь что–то могло пойти не так. Как назло, одна из коров вдруг начала вести себя нервно, беспокойно топая копытами и размахивая головой. Её дыхание стало учащённым и очень звучным. «Только не это! Пожалуйста!» – взмолилась я про себя, чувствуя, как паника растёт внутри грудной клетки. Сердце забилось сильнее. Я попыталась подойти к корове, но она предупредительно замычала и я отпрянула назад. В отчаянье я стала звать на помощь. – Что случилось? – прибежал на подмогу старик–пчеловод. – Я не знаю что с ней! Она начала вести себя странно! Мужчина приблизился к корове осторожно и точно шепотом заговорил с ней: «Спокойно, красавица, спокойно! Я здесь, чтобы помочь тебе!» Постепенно животное стало успокаиваться и приходить в себя. Меня по–прежнему трясло от пережитого волненья, но я старалась этого не показать. – Важно помнить, что животные могут чувствовать нашу энергию. Если мы испытываем страх или нервозность, они реагируют на это. Но если мы подходим к ним с уверенностью и спокойствием, они могут справиться с собственным беспокойством, – объяснил мне пасечник и улыбнулся. – Спасибо! И что бы я делала без Вас?! – А где хозяин? Почему его нет с тобой? – оглянулся мужчина вокруг. – Он занят бухгалтерией. Знаете сложно, когда всё на одних плечах! Его отцу стоило быть более дальновидным и подумать о сыне, прежде чем лишить ферму остального персонала, – оправдала я своего любовника, наглым образом упрекнув его покойного отца. – Что ты, доченька! – рассмеялся пасечник мне в лицо. – Его отца я знал почти всю жизнь! Он был заботливым хозяином своей земли! Его сгубил инфаркт, и только лишь поэтому хозяйство досталось бестолковому сыну, который и уволил всех. Он и ферму–то на продажу выставил! И мы нужны ему, чтоб дотянуть до покупателя! Будь осторожна! Он ещё тот бездельник и манипулятор! Я здесь лишь для того, чтоб дело друга сумело продержаться до нового владельца. – Что Вы такое говорите? «В чём дело? Что за вопли я слышал? – прокричал издалека мой незаконный фермерский муж, немного запоздало пришедший на помощь. «Вспомнишь чёрта, чёрт и появится!» – пробурчал недовольно пасечник и отправился обратно к пчёлам. – Ты очень разочаровала меня! Я ведь много раз говорил, что животные чувствуют страх! Если бы не старый пчеловод, ты подвела бы всех и распугала скот! Ты хоть подумала об этом? А если бы корова начала толкаться, заряжая страхом и волнением других коров? – разъярился фермер, выслушав мой рассказ. Этот кровосос кричал и смотрел на меня сверху вниз, а я чувствовала себя маленькой и беззащитной, отруганной девочкой. Я даже не понимала в чём моя вина, но было горько и обидно. – Это ты виноват! – выкрикнула я, сорвавшись. – Ты взвалил на меня то, что должен делать сам, и закрыл дверь кабинета, спрятавшись за бухгалтерией от тяжкого труда! Он замахнулся на меня, но удержал удар: – Ты должна осознать, что когда я занят, твоя обязанность – вносить свой вклад в эту ферму. Тяжело тебе или нет! Ты здесь живёшь, поэтому закрой свой рот и выполняй работу молча! Мои глаза наполнились слезами от его грубости, от крика и от страха. Я убежала в дом, оставив его самому пасти коров, как он и обещался делать! Майор смахнула слезинку, текущую по щеке. Она глядела вдаль, и мы просто молчали несколько минут. – Давай сюда свою еду! – сказала она мне, проголодавшись от переживаний. – Я разогрею в микроволновке. Всё уже остыло! – Я сама, – она вскочила, даже не дав мне возможности возразить. – Не хочу, чтоб ты смотрел в мои глаза! В них океан стыда за свою глупость и за то, что позволяла вытворять с собой мужчинам. Вечером того дня он привёз мне с города платье и вкусный белый шоколад в подарок. – Я был не прав! Ты же не выросла на ферме, поэтому и ожидать от тебя многого не стоило! Городская девчонка… Слова прощения звучали так, как будто я была никчёмной. Помощницей, которой он не смог гордиться и положиться на которую теперь уже не мог. А мне, влюблённой дуре, хотелось быть предметом восхищенья и действенной поддержкой для него: – Позволь мне доказать, что я полезней, чем кажусь! Я постараюсь заслужить твоё доверие ещё раз! Он посмотрел на меня сомневающимся взглядом, оценивающе приподняв левую бровь: – Хорошо. Я дам тебе такой шанс! Дни близились к осени, и пришло время сбора урожая, ответственная пора для работы, как в огороде, так и на поле. – Спина у меня разболелась опять! Это хроническое и надолго… Всё сижу, да сижу за бумагами в кабинете! Ни встать, ни размяться! – заявил фермер как–то перед сном. – Давай помассирую, и станет полегче! А утром таблетку выпьешь и сможешь работать! – заботливо предложила я. – Да на кой мне твой массаж? И чем мне таблетка поможет? Думаешь только о себе! Чтоб на тебя, неженку городскую, работу лишнюю никто не навалил! Тебе плевать на то, что мне по осени всё одному придётся делать через боль! – он вскочил с моей постели и, обиженно хлопнув дверью, ушёл к себе в спальню. Я почувствовала себя виноватой в том, что он рассердился. «Наверное, надо было пожалеть его сначала, а потом уж предложить решение! А то действительно всё прозвучало так, как будто я думаю только о ферме, а его боль меня ни капли не волнует!» – я пошла за ним в его просторную обитель с двуспальной кроватью, в отличие от моей комнаты с железной раскладушкой. – Почему вы не спали в его комнате вместе? – прервал я её, удивлённый услышанным. – Он говорил, что вместе спят только бедняки. Что эта привычка пошла от тех сельчан, которым не хватало места спать раздельно. Он же себя видел важной персоной, как и любой ничтожный человек! – Мне казалось, так спят влюблённые, кем бы они ни были по статусу! – высказал я своё мнение. – Лейтенант, ты одновременно смекалист и наивен! Как тебе такое удаётся? – засмеялась она. – Где ты в моём рассказе услышал о взаимной любви? – Но ведь именно так Вам казалось! – Когда кажется, надо креститься! И мне действительно стоило молить Бога раскрыть мои глаза пораньше, чем это сделал Сатана. Она села с разогретой едой за стол и, опустив глаза, продолжила историю, печально ковыряясь в макаронах с фаршем вилкой: Так вот я направилась в спальню фермера. Замка на его двери не было, и я просто приоткрыла её и зашла. Он лежал недовольный, отвернувшись к стене. – Дорогой, если тебе очень больно, то я могу на первое время взять на себя работу в огороде. Только вот с полем мне не справиться одной! Он резко повернулся ко мне и глаза его уже были добры. – Милая моя, за что мне небеса послали это счастье! – он провёл ладонью по моей щеке, и я покраснела от его тёплой ласки. – Я с утра попрошу пасечника помочь на поле. Он знает, как работать с техникой и справится! А мне завтра в город надо съездить, чтобы семена для посева купить. Он крепко прижал меня к возбуждённому телу, и напрочь забыв о боли в спине, баловал мужским вниманием и нежными проникновениями в меня и в мою душу. Наутро всё произошло, как было оговорено. Работу по ферме мы поделили с пчеловодом. Его словам о моём ласковом возлюбленном значения я не предала, решив, что в силу возраста он недоволен способом другого поколения вести хозяйство. Весь день я возилась с делами на ферме. Сначала разобралась с домашним скотом: мыла, доила, пасла на лугу; убирала хлева и доильный зал. Затем был огород: я собирала урожай, удаляла старые растения, готовила почву к осеннему сезону. Я ужасно устала, но усталость была приятной, ведь я справилась! «Я смогла! И я снова верну доверие любимого ко мне!» – повторяла я, преисполненная счастьем. Я выбежала в поле, кружась под сиянием солнца и в такт дуновениям ветра! Поле было нереально красивым! Полным цветов! Разноцветным: красным от маков, сиреневым от лаванды, белым от изобилия ромашек. Я схватила корзинку, что хранила у толстого дуба, и насобирала в неё всей этой летней красоты. «Украшу дом! Пусть в нём будет так же светло и многоцветно, как и в моём сердце!» – довольно думала я. Обратно я отправилась почти вприпрыжку, но вскоре точно обомлела. Я увидела издалека, как мой любимый шагал в обнимку с какой–то девицей, которая хохотала во весь голос и кокетливо прижималась к нему. Они шли в наш дом. Наш дом! Корзинка с цветами упала на землю у моих ног. Я не могла поверить своим глазам. Шок был настолько велик, что я просто глядела на них, не умеючи сдвинуться с места. Я опустилась на колени и стала собирать дрожащими руками рассыпанные по земле цветы. И вдруг меня накрыла злость! Я будто бы взбесилась и полная гнева побежала за ними. Ворвавшись в дверь его спальни, я увидела их мерзкую прелюдию в кровати, где ночью он ласкал меня. «Кто она? Да как ты смеешь?» – я, было, набросилась на эту дрянь, но он схватил меня за талию и оттащил в мою же комнатушку. Бросил на кровать и сказал: – Твоя обязанность помогать мне со всеми задачами на ферме! И будь благодарна за такую возможность отплатить за добро к тебе! Больше я с тебя ничего не требую! Ни денег, ни любви, ни ребёнка, которого ты не способна мне родить! Попробуешь поистерить сейчас и пожалеешь, что пришла на этот свет! Да, и бежать не вздумай! Ты мне ещё не полностью вернула долг! – Что значит, ты не требуешь любви? А что же это всё тогда? Сожительство? Просто секс? Не ответив, он вынул ключ из замочной скважины и, захлопнув за собою дверь, запер меня с обратной стороны. Теперь я поняла, как просто он зашёл той первой ночью, имея дубликат ключа. Теперь же он забрал и мой! Ещё мне стало ясно, почему он поселил меня именно сюда, в единственную комнату, на двери которой был замок. Всё это для того, чтоб заточить меня в свой плен; чтобы сломать и подчинить себе; чтобы попользовать и поиметь; чтобы я исполняла всё, что он прикажет! Глава 5. Наедине с самой собой Когда он ушёл, душу охватила смута. Знаешь, такое паническое чувство всеохватывающего страха, инстинкта зверя, загнанного в яму или капкан. И было наплевать на шлюшку в объятьях предателя! Хотелось просто выбраться из клетки! Возникла одержимость принять хоть какое–то решение здесь и сейчас! Первым делом я, конечно, взялась за дверь. Я выламывала её ногами и тарабанила по ней. Пыталась выбить плечом. Я пихала шпильки из волос в замочную скважину в надежде, что они заменят ключ. Когда же дверь открыть не удалось, я бросилась к окну. Распахнув его, впустила ветер горьких перемен в свою убогую коморку, да и в растоптанную душу. Пару минут я просто вдыхала его, закрыв глаза. Потом приставила стул, чтобы залезть на подоконник, спрыгнуть с окна, благо невысоко, и пуститься прочь. Но когда моя стопа коснулась деревянной рамы, я вдруг задумалась: «Куда бежать? Ни денег, ни друзей, готовых приютить, ни украшений, чтоб продать, ни навыков, ни работы». – А как насчёт того, чтобы вернуться домой? – не удержавшись, задал я вопрос.