– Что… обсуждать?! Откуда вы такие дикие приехали? – перебила его Рита, голос которой дрожал от еле сдерживаемого хохота. – Может, у вас оно так и происходит… с приятными собеседниками! А у нас в коммуналках как-то не принято собираться на вечерний чай. Еще про малиновое варенье к печенью вспомните! Хорошо, если на холодильники замков не навешают! Ой, только не делайте опять круглые глаза! Давайте не будем отвлекаться! Просто запомните: по одному кухонному месту на каждую семью. У каждой семьи – все свое, каждый – сам за себя. Это же ясно?! Ватсон потрясенно кивнул. Он так и не смог понять назначение прилепленного к стене разлинованного листка бумаги с неровно оторванным, словно обгрызенным, краем. Разноцветная таблица носила грозное название: «График уборки мест общего пользования». Между тем Холмс ощупал лучом фонаря все три газовые плиты и уверенно направился к той, что была ближе к окну, втиснутая между ободранным кухонным столом и небольшим старым холодильником. – Мамочки!!! – пронзительно вскрикнула Рита и одним кенгуриным прыжком оказалась на руках ошеломленного Ватсона. Холмс стремительно развернулся. Луч его фонаря заметался по полу и успел выхватить длинный голый хвост, который поспешно убрался под шкаф. – Странно, – пробормотал Холмс себе под нос, – откуда она здесь? Ватсон потряс головой, вытряхивая остатки звона из ушей. Он опустил Риту на пол и осторожно отцепил ее пальцы от своей куртки: – Всё в порядке. Вы напугали бедное животное до полусмерти, оно не вернется. – О-о-о-ой, как я крыс не люблю! Фу, какая гадость мерзкая. Неожиданно по ноге пробежала… У меня чуть сердце не выскочило! – Рита неуверенно переступила каблучками, постепенно приходя в себя. – У нее тоже, – усмехнулся Ватсон и развернулся к плите напротив, – у крыс слабое сердце… – Джон не успел договорить, как зацепил ногой пустое ведро, которое, гремя, покатилось по полу. Девушка послушно вскрикнула снова. – Ни черта не видно… – Ватсон раздраженно зашарил лучом фонарика вокруг себя. Рита тем временем принялась внимательно осматривать плиту и кухонные шкафчики, которые располагались рядом с дверью. – Здесь ничего интересного. За плитой только паутина, в столе и в шкафу одна посуда. В холодильнике мышь повесилась. – Почему-то я так и подумал. Удивительно мерзкий запах! Даже гарь перебивает. – Ватсон дышал ртом, стараясь не делать глубоких вдохов. – Да не-е-ет же! Так говорят, когда в холодильнике совершенно пусто, – пояснила опять Рита недогадливому спутнику. – А запах идет откуда-то с той стороны! – Но здесь тоже пусто. В шкафах – только старая посуда, – удивился Ватсон. Оба посмотрели в сторону Холмса. – А у меня даже посуды нет. – Холмс заглянул в холодильник. – Зато есть консервы «Килька в томате». Ого! Сколько банок! Штук тридцать, не меньше! Он засунул руку внутрь и вытащил жестянку без наклейки: – А это явно не килька, банка по форме другая. И, кажется, ее пытались открыть – здесь дырка. Фу – испортилось! Так вот откуда такая вонь… – Погодите. – Ватсон взял банку из рук Холмса. – Она не испортилась! Это сюрстремминг – шведский национальный продукт. Забродившая, практически прокисшая рыба, но у них считается настоящим деликатесом. – Спрячьте, спрячьте скорее! – Рита зажала нос рукой. Холмс поспешно вернул жестянку в холодильник и захлопнул дверцу. – Интересно, откуда у нищего и одинокого старика эта банка, которая, должно быть, немало стоит? – задумчиво спросил он, ни к кому не обращаясь. – С чего вы взяли, что хозяин этого холодильника одинокий нищий старик? – удивилась Рита. – Посмотрите на его плиту. – Холмс махнул рукой. – Всего две конфорки. А нужно ли больше тому, кто живет один и почти не готовит? У него даже кастрюлек нет, только чайник. Одинокая старушка все равно что-нибудь варила бы. И питается он дешевыми консервами, а не «Дошираком», который выбрал бы нищий студент. К тому же вы когда-нибудь видели газовые плиты с чугунным верхом? Думаю, она здесь с тех пор, как в этот дом провели газ. Она такая же раритетная, как и выключатель с поворотным рычажком. А, вот сбоку набит заводской номер плиты и год выпуска. Ну, конечно, – тысяча девятьсот пятьдесят шестой! – Ой, как давно! Мои родители тогда еще даже не родились! – засмеялась Рита. – А почему вы пошли сразу к этой плите? – Ну, это совсем просто! Та, которую выбрали вы, с электроподжигом. На плите, которую осматривал Ватсон, лежит пьезозажигалка. И только на этой ничего не было. Значит, спички, которые я нашел на полке, принадлежат старику. – Кажется, одна подсказка у нас уже есть! – с энтузиазмом воскликнула Рита. – В каждой комнате мы должны найти по одной подсказке, на кухне это спички. Они привели нас к плите старика. Получается, нам надо найти его комнату – там и будет спрятано сокровище! Еще бы понять, что это за сокровище… – Давайте действовать последовательно. Здесь три комнаты – по числу живущих семей? – уточнил Ватсон, которому показалось, что он начал нащупывать логику волшебного числа три в этой странной квартире. – Нет, комнат четыре. Одна общая. Вот эта, сразу за кухней. Ее используют как склад ненужных вещей. – Ага… Хоть что-то общее у обитателей квартиры все-таки есть. Но она же забита до потолка старой мебелью, санками, лыжами, книгами… – Ватсон встал на пороге следующей комнаты, не решаясь войти. – Как здесь можно что-то отыскать! – Ну вспомните, Джон! Нужно найти необычную вещь, она должна выбиваться из общего ряда, – напомнила Рита, деловито протискиваясь к окну между штабелями разнокалиберных коробок. Там уже стоял Холмс, внимательно рассматривая подвешенную к высокому потолку большую круглую клетку для птиц. Внутри сидели на жердочках несколько бумажных голубей. От самого простого, сложенного из тетрадного листа, до настоящего произведения искусства оригами. – Как по-вашему, это достаточно необычная вещь для такой захламленной комнаты? Видимо, надо выбрать одного из них, – Холмс вытащил из угла и с трудом разложил старую деревянную стремянку. Столб пыли взвился в лучах фонариков. – Подстрахуйте, я полез. Забравшись под потолок, он открыл клетку, взял самую невзрачную, желтовато-серую птицу, внимательно ее рассмотрел и бросил Ватсону. Тот ловко ее поймал. – Почему именно этот голубь? – Ватсон удивленно покрутил птицу в руках. – Вон тот, лохматый, гораздо интереснее. Смотри, сколько деталей! На это оригами, наверное, ушла уйма времени и бумаги! – Вот именно – бумаги! Он сделан из чистых листов. Как и все остальные в клетке. И только этот голубок – из какой-то старой упаковки. – Холмс спрыгнул с нижней ступеньки, задвинул стремянку обратно в угол и обтер пыльные ладони о рубашку. – Что там напечатано у него на крылышке? – Студия грамзаписи «Мелодия». – Это конверт от винила! Упаковка от пластинки! – догадалась Рита и гордо оглядела своих спутников. – И что это нам дает? – не понял Ватсон, озадаченно проведя рукой по короткостриженому ежику волос вперед и затем назад. – Пока не знаю. – Холмс пожал плечами. – Но будем считать, что и в этой комнате мы подсказку нашли. Что там дальше? – Слева душевая, а за ней туалет, – отозвалась Рита из коридора, хлопая дверями. – Давайте, я тут посмотрю. А справа – две жилые комнаты. Первая – совсем крохотная. – Я туда, – быстро вызвался Ватсон. Холмс направился к следующей комнате, светя под ноги фонариком. Запах гари в коридоре ощущался сильнее. То и дело Холмс останавливался, блуждая лучом света по выкрашенным темно-зеленой масляной краской, а теперь кое-где почерневшим, в мелких пузырьках, стенам. Переводил луч на беленый и лишь слегка закоптившийся потолок. Сверху неряшливыми переплетенными лианами свисали разнокалиберные провода. Похожие на маленькие белые бутылочки, поблескивали фарфоровые изоляторы. Шерлок присел и внимательно осмотрел черные мазки, оставленные на неровных досках пламенем. Огонь причудливо разрисовал и без того пестрый от облупившейся до разного цвета краски пол. Разгадывая этот ребус, Холмс несколько раз возвращался к комнате, в которой вел поиски Ватсон. Наконец он остановился возле соседней комнаты, но внутрь войти не успел. – Идите сюда! – позвала Рита. Она стояла в дверях туалета. – Я уже посмотрела в душе. Там ничего нет. И спрятать негде, одни голые стены! Здесь тоже пусто. Даже плитку всю простучала… На стене туалета висели на гвоздиках в ряд стульчаки и рулоны туалетной бумаги. Холмс с Ватсоном уже достаточно адаптировались к коммунальной действительности и восприняли это зрелище почти как должное. – Может, сливной бачок? – Холмс попробовал приподнять крышку. – Намертво! Ватсон, сядь-ка на унитаз. – Э-э-э-э… – Ватсон затоптался в нерешительности. – Не валяй дурака, садись! – велел Холмс. – Подвинься немного, вот так. Он протиснулся к стене, наклонился и легко поднял крышку: – В квестах так часто – надо использовать предмет по назначению, чтобы что-то сработало. На сухом дне бачка, словно потерпев крушение, лежал на боку игрушечный кораблик. – Видимо, он-то нам и нужен! Я думаю, кораблик – это очередная подсказка, присоединим его к остальным. – Холмс вынул кораблик и вручил его Рите. – Ватсон, ты что-нибудь нашел в той комнате? – Ничего. Там все сгорело. Сами посмотрите! В комнате царил полный разгром – все осталось как в тот день, когда тут буйствовал огонь, а потом работали пожарные. – Странно, что он не сгорел, – заметил Холмс, снимая со стены большой настенный плакат-календарь. – И выглядит он очень неплохо для старого календаря, которому уже несколько лет место на помойке. – С Новым две тысячи четырнадцатым годом, годом Лошади, – прочел Ватсон и осмотрел календарь со всех сторон, словно пытаясь обнаружить на нем тайные знаки. – В этой комнате все равно больше ничего нет. Значит, будем считать, что календарь на год Лошади – это и есть подсказка. Так что берем его с собой и двигаемся дальше. Пока не очень понятно, к чему это все приведет, но… Время уже поджимает. Вперед! – Холмс решительно вышел в коридор. Дверь в следующую комнату сильно обуглилась, но держалась. Холмс легонько толкнул ее. В образовавшемся проеме мелькнуло обезображенное огнем детское лицо. Раздался короткий звук упавшего предмета. Ухватив за руку, Ватсон успел поймать рванувшую в сторону Риту. Все замерли, с трудом переводя дыхание. Холмс осторожно открыл дверь настежь. По обугленному телу заметались лучи фонариков. – Манекен! – хрипло выдохнул Ватсон, вытирая пот со лба. – Что за больная фантазия! Ростом с семилетнего ребенка и одет в детские вещи… Комната оказалась узкой и длинной. На обгоревшем полу теснились коробки, баулы, огромные пластиковые мешки, наполненные домашним скарбом. Словно все было упаковано и подготовлено к переезду. – Прямо какой-то товарный вагон, а не комната, – дрожащим голосом произнесла Рита. – Даже обои на стене имитируют доски! Фанерный щит, закрывающий окно, смотрится тут как родной. Разве мог здесь жить одинокий старик? – Не думаю, – задумчиво отозвался Холмс. – И где здесь искать подсказку? Намек на ребенка? Как бы то ни было, тащить с собой манекен мы не будем. Оставалась еще одна комната, самая дальняя от кухни и первая от парадного входа. Она находилась как бы в «аппендиксе», к тому же имела свой предбанник. Сюда огонь не добрался. Обстановка внутри была спартанская: шкаф сталинских времен, такой же старый письменный стол и стул возле него, железная кровать. Единственное украшение на стене – черно-белая фотография: семья на фоне деревянного дома с высоким каменным фундаментом. На руках у отца – мальчик примерно двух лет. «А был ли мальчик? – чуть слышно пробормотал Холмс, сунувшись носом к фотографии, и сам себе с удовольствием ответил: – Очевидно, что был». – Хотел бы я знать, что за сокровище может скрываться в этом нищенском жилище. – Ватсон озирался по сторонам. – Давайте разложим тут все наши подсказки, – нетерпеливо предложила Рита, пристраивая на письменный стол свой кораблик. Ватсон расстелил рядом лист календаря. Холмс посадил голубя и вынул из кармана спички. Некоторое время все трое молча созерцали этот набор. Рита раздраженно оглянулась на своих спутников, словно досадуя на их медлительность. – Ну же! Давайте соображать! Сначала мы нашли коробок спичек. Правильно же? Во-о-от! Это была первая подсказка. – Рита загнула палец.