– История, Ватсон! – добавил Холмс. Запах травы и пыли врывался в приоткрытое окно. Воздушным потоком от встречных машин джип легонько толкало в бок. – Что известно о пожаре? – вернулся к разговору Холмс. – Немного. – Волков кинул взгляд в зеркало заднего вида. – Произошел он часов в двенадцать дня. Обычно в это время никого, кроме старика, в квартире не бывает. Но, по словам соседки, в тот день Иван Петрович ждал съемочную группу с телевидения. Вроде бы накануне он познакомился с какой-то журналисткой… Холмс хмыкнул: – С платиновыми длинными волосами, вероятно. Я предполагал нечто подобное. Значит, информацию о марке они рассчитывали получить при помощи интервью. А когда не получилось, устроили поджог, умело направляя огонь в нужную сторону. Однако старик в поисках марки ничем им помочь не смог. Он сейчас в больнице? – Да. Состояние Ивана Петровича стабильное. Он больше испугался. Очевидно, преступники не собирались его убивать. Пока надеялись получить марку, он был нужен им живым, в здравом уме и трезвой памяти. Они даже позаботились о его спасении. Старика нашли лежащим без сознания на лестничной площадке. Дверь в квартиру была плотно закрыта – не хотели, чтобы он задохнулся в дыму. Да и скорую с пожарными, похоже, они сами же и вызвали. Те и другие приехали быстро. – Сын Петтера Оберга все-таки получит свое наследство! – с удовольствием заметил Ватсон. – Теперь у одинокого старика хватит денег и на нормальную еду, и на хороший ремонт… – Ватсон! – засмеялся Волков. – Да ему хватит и на приличный дом, и на абсолютно безбедную старость! Даже ни в чем себе не отказывая и питаясь одними деликатесами, в средствах стеснен он не будет. Не удивлюсь, если у него вдруг обнаружится многочисленная и любящая родня. И, знаете, я чертовски рад, что все закончилось именно так! * * * – Холмс, в чем дело? – С мокрым полотенцем на шее, чистый и благоухающий Ватсон в свежей футболке с удивлением уставился на Холмса. Тот полулежал в кресле, закинув ноги на каминную решетку, и рассеянно почесывал енота за ухом. Енот жмурился от удовольствия. Под конец дня вдруг зарядил нудный дождик, ветер ударил в окна, и резко похолодало. Июнь недолго радовал теплом Северную столицу. Холмс разжег камин и уже несколько часов безучастно смотрел в огонь, поглощенный своими мыслями. – Марка нашлась. Преступники арестованы. О чем ты думаешь? – «Он так мне и сказал», помнишь? – Холмс повернул к нему голову, но Ватсон мог поклясться, что друг его даже не увидел. – Слова Риты. В письме, которое она подбросила нам под дверь, было написано: «Разгадка развлечет вас и, возможно, приблизит к главному предмету ваших интересов в России». Из-за этой фразы я пошел на квест! В России меня интересует только одно! Внезапно Холмс сбросил ноги с решетки, вывернувшись всем телом, дотянулся до стола и схватил смартфон. – Майор, это Холмс! Мне надо срочно поговорить с Маргаритой. Где она? Я сейчас подъеду, организуй… – Холмс нахмурился, вслушиваясь в слова перебившего его собеседника. Затем медленно вернул аппарат на стол и несколько секунд неподвижно сидел в кресле. – Что?.. – Ватсон тревожно заглянул ему в лицо. – Я идиот, Ватсон! Меня впору показательно расстрелять, – простонал Холмс и посмотрел на Ватсона злыми серыми глазами. – Как же я сразу не догадался! Мог бы спасти девчонке жизнь… Он ссутулился в кресле и устало потер лицо ладонями. Потом снова заговорил, глядя в огонь камина: – Рита найдена повешенной в камере. Идет разбирательство, да что теперь толку. Это ведь он подсказал Рите, как заставить меня помочь ей в поисках. Марка найдена, и только чудом ему не досталась. Он обвел меня вокруг пальца… – Да кто он?! – не выдержал Ватсон. – Если бы я знал, Ватсон! Если бы я только знал… – чуть слышно произнес Холмс. Перед его мысленным взором черный человек, как плоская тень в ясный полдень, растворялся среди прохожих Невского проспекта. Кошки-мышки Надежда Сергеенкова, Юлия Мамышева Вечернюю тишину садоводства разорвал жуткий звук. Вдалеке выла собака. Вой был такой жалобный и безнадежный, что у Нины Сергеевны уже тогда появилось нехорошее предчувствие и тревожно засосало под ложечкой. Знай она заранее, чем закончится вечер, осталась бы дома. Но предостережения внутреннего голоса Нина Сергеевна, как обычно, списала на собственную лень. Ответственность заядлой дачницы пересилила накопившуюся за день усталость и смутное беспокойство. Женщина нехотя отправилась на вечерний полив огорода и цветника. – Тьфу на тебя, – шикнула она на своего кота Фунтика, который требовательно боднул ее в ногу. – Шел бы лучше мышей ловить, а не добавку клянчить! Никакой от тебя пользы, поросенок прожорливый. Кот неспешно отошел, демонстративно уселся к хозяйке спиной и начал умываться с видом оскорбленного достоинства. Курсируя между грядок со шлангом, Нина Сергеевна остановилась – замучила одышка, да и сердце снова прихватило. Она привычно нащупала в кармане ажурной вязаной кофты упаковку валидола, положила под язык таблетку и присела на лавочку, сделанную когда-то покойным мужем. Вечер выдался необычайно теплым и тихим, как это часто бывает в августе. Собака, наконец, умолкла, а вокруг молодого месяца начали загораться первые робкие звездочки. Нина Сергеевна вдохнула свежий воздух, наполненный благоуханием ее любимых роз и флоксов. Хорошо… Внезапно мимо скачками пронесся Фунтик – шерсть дыбом, хвост трубой. От его флегматичного спокойствия не осталось и следа. В тот же миг треклятая псина оживилась и протяжно завыла с новой силой. «Да чтоб ты охрипла», – шепотом ругнулась Нина Сергеевна. Она тяжело поднялась с лавки и вдруг замерла: ей показалось, что от дома к калитке метнулся неясный силуэт. Прищурилась, вглядываясь в темноту. С залива подул свежий ветерок, тревожа деревья. «Тень», – решила Нина Сергеевна, но поспешила закончить полив. Совсем стемнело. Женщина выключила кран, аккуратно свернула шланг и не спеша направилась к дому. Вдруг ей показалось, что на крыльце ее кто-то ждет. «Соседка, что ли, пришла так поздно?» – мелькнуло в голове. Но это была не соседка. В тусклом свете, пробивающемся через занавески веранды, она увидела совершенно незнакомую женщину. Незнакомка сидела полубоком на верхней ступеньке аккуратного крылечка. Она привалилась к закрытой двери, опустила голову и, казалось, дремала. Верхняя часть ее темного худого лица с выпирающими скулами была прикрыта странной шляпой, с которой свисали неопрятные обрывки темной сетки, нижняя уткнулась в полупрозрачный шарфик. Нина Сергеевна скользнула взглядом по одежде – длинное свободное платье было грязным и дырявым, но местами чем-то нарядно поблескивало. Обрывки рваных кружев слегка шевелились от ветра. Взгляд удивленной хозяйки упал на выступающую из-под лохмотьев руку. Дачница замерла и рефлекторно сжала валидол в кармане. Это была не женская рука, да и вообще не рука живого человека. Это была рука скелета, обтянутая пергаментного цвета кожей с отвратительными черными ногтями. Несколько секунд Нина Сергеевна не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть – воздух стал внезапно твердым и сухим. Наконец, она издала тонкий и истошный вопль, который сразу же подхватила соседская псина. Закончив кричать, Нина Сергеевна бесформенным кулем рухнула на землю – будто крик был единственной силой, помогавшей ей держаться в вертикальном положении. * * * – Никогда не знаешь, что надеть с утра – сандалии или валенки. Но галоши не помешают при любом раскладе. – Ватсон раздраженно спихнул с кресла енота и подобрал с ковра брошенную книгу. – Лето в Питере хуже, чем зима, весны вообще нет… – Мы еще не видели, какая здесь осень. – Холмс сидел на широком подоконнике и качал ногой. На фоне затянутого серыми тучами неба его профиль с выступающим подбородком и орлиным носом напоминал хищную птицу. – Все шутишь? Ну-ну. – Ватсон покосился на Шерлока, не уловив, иронизирует тот или говорит всерьез. Но вместо того чтобы что-то прояснить, Холмс спустил с подоконника вторую ногу, потянулся с хрустом и сообщил: – К нам гости. Будь добр, открой дверь. – Кому?! – Ватсон замер в полуприседе над креслом с отведенной в сторону рукой, державшей книгу. – Посетителю. Точнее, посетительнице. – Ты кого-то ждешь? – Нет. Но приходить больше не к кому. Этажом выше, как всегда в это время, все на работе. Справа от нас по-прежнему никто не живет. Старичок из квартиры напротив вчера уехал на месяц в Алупку. Причем уехал, судя по размеру чемодана, надолго. Туда десять лет назад переехала его дочь с семьей из-за сильной аллергии младшего внука. Еще немного – и аллергия могла бы перерасти в астму. – Холмс, ты понял это по чемодану? – Почти. На самом деле, сосед рассказал мне все, пока я помогал ему нести вещи вниз по лестнице. Лифт в нашем замечательном доме ломается иногда весьма некстати… В прихожей раздался мелодичный перезвон, Ватсон бросил книгу в кресло и пошел открывать дверь. На пороге стояла энергичная пожилая женщина в панаме и свободном льняном костюме. В руках она держала элегантную сумочку и большой полиэтиленовый пакет. Женщина тщательно вытерла ноги и уверенно прошла в гостиную. Холмс поднялся навстречу гостье. – Здравствуйте, Владлена Амбруазовна! Может быть, чаю с дороги? Ватсон, организуй, пожалуйста… – Да, благодарю, с удовольствием! – Она окинула комнату внимательным хозяйским взглядом, сделала еноту издали пальцами «козу» и присела к столу. – Я, собственно, за пенсией приехала. И еще вот вам гостинцев привезла. Квартирная хозяйка вынула из пакета большой пластиковый контейнер. Руки женщины немного дрожали и, открывая, она чуть его не уронила. По комнате растекся приторный аромат клубники. Ягоды были как на подбор – спелые и очень крупные. – Угощайтесь, пожалуйста, она мытая. У меня нынче на даче необычайный урожай. Погода все лето скачет – то жара, то дожди, а все зреет и спеет раньше времени. Клубника вот до сих пор не отошла. Вы часто встречали клубнику в августе? А у нас в этом году вот какая! И кабачки вымахали огромные. Удивительные кабачки! Вам нужны кабачки? – Холмс и Ватсон синхронно отрицательно мотнули головами, но она продолжила как ни в чем не бывало: – Я привезу. И тыквы уже с футбольный мяч. Тоже привезу. Вам бы не мешало есть побольше витаминов! – Дело ведь не в гостинцах, не так ли? – поинтересовался Холмс. Он сел напротив, установил локти на стол, соединив пальцы домиком, и внимательно посмотрел на Владлену Амбруазовну. – Чтобы такая ответственная дачница, как вы, оставила свои грядки и рыжего кота без присмотра, для этого должна быть веская причина. – Откуда вы про кота… Но вы правы, Шерлок! – Женщина сделала глоток чаю, который разлил по чашкам Ватсон. Рука дрогнула, и чашка стукнула о блюдце. – Мне нужна ваша помощь. Дело в том, что на даче у меня происходят какие-то непонятные вещи. А вы, я слышала, профессионалы по странностям. Только обещайте не смеяться, мне нелегко об этом говорить. – Когда имеешь дело с женщиной, следует быть предельно серьезным, – учтиво согласился Холмс. – И да, некоторые из наших дел действительно можно назвать необычными. Мы слушаем вас. – Как вы знаете, я сдаю квартиру, потому что живу на даче с ранней весны до поздней осени, – охотно откликнулась Владлена Амбруазовна. – На даче мне очень хорошо. Но этим летом там творится что-то странное. Странное и страшное. Буквально одно за другим. Не успеваем ужаснуться чему-то одному, как уже случается что-то новое. Все как с ума посходили! Никогда еще в нашем садоводстве не продавалось столько дач, как нынче. И это странно, ведь места очень хорошие, можно сказать, элитные – берег Финского залива. Наши люди дорожат своими участками, да и большинство там уже, как говорится, корнями проросло. Живем мы бок о бок давно, чужаков у нас никогда не было. – Почему же не было, если места такие замечательные? – не понял Ватсон. – Видите ли, тема деликатная, – замявшись, объяснила квартирная хозяйка. – Рядом с нами нет других садоводств, только поселок, но он далеко – около станции. Сейчас еще один поселок строят, современный и комфортабельный, но он тоже за несколько километров. Раньше, вплоть до девяностых годов, территория поселка и нашего маленького садоводства была закрыта. Въезд по пропускам. Кругом только свои. Поэтому люди хорошо друг друга знают и давно дружат. А вот в этом году многие начали продавать свои участки. И ко мне уже несколько раз приходил риелтор, шустрый такой! Продавайте, говорит, сейчас хоть что-то получите, а через год вам никто больше рубля не даст. Каков наглец! – Почему вы сказали, что все с ума ушли? – зацепился за фразу Холмс. – Сошли, – машинально поправил Ватсон.