– Понятное дело, любил. – Щелчком пальцев парень стряхнул с серой брючины несуществующую пылинку. – А почему тогда откладывали свадьбу? – Денег хотели подкопить, чтобы уехать, когда распишемся, – пожал плечами Артем, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся. – Вот как? Зачем же уезжать? Здесь ведь есть жилье, работа? – Холмс удивленно приподнял бровь. – Мне-то все равно, где баранку крутить, это Катя все мечтала о другой жизни. Хотела учиться, воспитателем стать в садике или няней в частном доме. Детей любила, – ровно пояснил парень. – За чем же дело стало? – Да попробуй тут накопи! – Артем сердито сдвинул светлые брови. – Хозяин и раньше щедростью не отличался, а в последнее время совсем гайки закрутил. Мне зарплату понизил, на Катюху дополнительные дела навесил. Будто и так у нее забот было мало! То дорожки подмести, то кусты подстричь – садовника-то давно уволил. Да вот еще и аквариум на нее навесил. – Аквариум? – заинтересовался Холмс. – Ну да, аквариум, такой здоровый, в гостиной, видели? Как раз в тот день, когда Катя умерла, утром она мне жаловалась, что хозяин разорвал договор с фирмой по обслуживанию аквариумов, и теперь она должна чистить аквариум сама. С хозяином всегда так – работы прибавляется, а зарплата – нет, – вздохнул парень. – И ты решил эту проблему, подработав на стороне? На конкурентов Овсянко? Информацию им сливал? – прищурился Шерлок. – Что?! – У парня непроизвольно сжались кулаки. – Я? Я крысой никогда не был! – В смысле? – не понял Холмс. – Разве я говорил что-то о грызунах? – В коромысле! – рявкнул Артем. – Крысой, говорю, не был. Ну, предателем, стукачом. Да за эт-то у нас в детдоме… Эх! Да что вы п-понимаете! – Он раскраснелся и даже начал заикаться от возмущения. – Ого! Сколько эмоций! – откинулся на спинку стула Холмс. – Ты был спокоен, потеряв невесту, а тут вдруг раскипятился. Видимо, я нажал не на ту кнопку… Давай попробуем про другое. Как насчет Анны? На ней жениться ты не хочешь? Парень задумчиво почесал бровь, видимо, раньше эта мысль не приходила ему в голову: – Жениться? На Ане? Ну… почему нет? Готовит она вкусно. Только вот денег подкопить бы… – Кажется, в России это называется «сказка по белого теленка», – устало сказал Холмс Ватсону, поднимаясь со стула. – Про белого бычка, – охотно подтвердил тот. – Ага, про него. Думаю, мы можем вернуться в гостиную, тут нам больше делать нечего. Едва они оказались в коридоре, Ватсон схватил Холмса за рукав: – Тебе не кажется, что Анна могла убить Катю из ревности? Она повар и вполне могла как-то отравить… Женские эмоции, Холмс, порой бывают крайне разрушительны. И этот парень… Что если все это актерская игра, а на самом деле… – А на самом деле, Джон, – усмехнулся Холмс, – пара бутербродов давно переварилась твоим организмом, и недостаток питательных веществ начинает сказываться. Хорошая актерская игра явно не по силам этой труппе, а плохую мы бы заметили. Хотя, когда в доме образуется труп, ничего нельзя скидывать со счетов. Господин Овсянко сидел на диване в гостиной с открытой газетой «Деловой Петербург» на коленях, но не читал. Невидящими глазами смотрел перед собой поверх розоватых страничек, о чем-то глубоко задумавшись. При стремительном появлении Холмса хозяин дома встрепенулся и вопросительно вскинул голову. Холмс решительно прошагал до центра комнаты и рухнул на пол в стойке упор лежа, будто собирался отжиматься. В этом положении он заглянул под диван, потом, чуть сместившись, под кресло и, наконец, под тумбу аквариума. Сделал несколько движений руками-ногами и частично заполз под тумбу, как большой аллигатор. Илья Соломонович перевел ошеломленный взгляд с торчащих из-под тумбы длинных ног на Ватсона. Тот, сообразив, что стоит с открытым ртом, рот закрыл и важно кивнул – мол, все нормально, обычные следственные процедуры… Холмс тем временем выбрался на свободу, встал, быстрым движением достал из кармана тонкие резиновые перчатки и ловко надел их на руки. Затем подошел к стене и бережно стал снимать полотна Коровина – одно, второе, третье. Тут уже господин Овсянко не выдержал. – Что? Черт побери! Что вы себе позволяете?! – дрожащим голосом возопил хозяин дома, пытаясь ухватить Холмса и оттащить подальше от драгоценной коллекции. Тот отворачивался, отпихивал наскакивающего толстяка локтем и продолжал свои возмутительные действия. – Артем! Зови охрану! Ватсон успокаивающе подступился было к Илье Соломоновичу, но тот отмахнулся от его заботливых рук и, внезапно обретя голос, рявкнул показавшемуся в дверях Артему: – Вызывай полицию! Живо! – Да, Артем, вызови-ка действительно полицию, – невозмутимо согласился Холмс, пытаясь снять со стены картину «Три сестры». Это ему никак не удавалось. Шерлок внимательно осмотрел и ощупал раму. Что-то щелкнуло, и картина вдруг отодвинулась от стены и плавно отъехала в сторону, обнажив блестящую металлическую дверцу тайника. 6.40 p. m. Мимо Артема в гостиную энергично протиснулся высокий плечистый парень. За его спиной маячила испуганная Анна. Было неясно, что же так ее напугало – парень жизнерадостно улыбался и с интересом крутил по сторонам короткостриженой головой. Поймав свирепый взгляд хозяина, Аня побледнела еще больше. – У него удостоверение… – растерянно пояснила она. – И еще в машине во дворе двое. – Как же вовремя я подъехал! – обрадовался новый гость, азартно изучая сейф. – Мне послышалось, вы полицию хотели? Я лучше, и я уже здесь. Игорь Волков, майор ФСБ. Что случилось, господин Овсянко? – Илья Соломонович, – обретая прежнее достоинство, надменно представился хозяин дома. – Какой же вы Соломонович, когда вы Овсянко? – хохотнул парень и тут же согласно кивнул, видя, как краснота заливает хозяйские щечки: – Ну-ну, ясное дело, Соломоныч – оно солиднее. Да и братве понятнее. – При чем тут… Бесценные картины! Меня грабят! Вы видите?! – Овсянко возмущенно подскочил вплотную к вошедшему. Тот слегка посторонился. – Вижу. Холмс, я же просил! Ватсон, но ты-то?! Холмс насупился: – Майор, ты на нас жучков, что ли, насажал? – Недооцениваешь ты наше ведомство, жучки – давно вчерашний день. Могу я узнать, что здесь происходит? Зачем ты грабишь уважаемого Илью Соломоновича? – Было бы что грабить… Никогда не понимал, чем руководствуются коллекционеры фальшивок, – пожал плечами Холмс. – Конечно, я слышал, что в России… как это – «понты дороже денег». Но так рисковать репутацией ради того, чтоб произвести впечатление? Овсянко поджал губы и попытался окинуть Холмса презрительным взглядом. С учетом разницы в росте вышло неубедительно. – Послушай, Шерлок, – осторожно поинтересовался Ватсон, – ты же не имел в виду, что все эти картины – подделки? – Именно это я и имел в виду, – насмешливо кивнул Холмс. – Это становится очевидным, если посмотреть на подписи, которые просочились в кракелюр. – В краке… что? – уточнил майор. – В трещины, – нетерпеливо помахал пальцами в воздухе Холмс. – Подделки в самом деле созданы лет сто назад, но принадлежат кистям совсем других авторов. Громкие имена, которыми они подписаны, появились на полотнах гораздо позже. Если присмотреться и знать, что ищешь, то видно, как свежая краска недавно поставленных подписей затекла в старые трещины на холстах. Уверен, если просветить картины ультрафиолетом, мы увидим затертые фамилии других малоизвестных художников. Такой метод фальсификации не дешев, зато правдоподобен. И уж точно экономичнее, чем покупать оригинал. Подлинная здесь только одна картина – та, за которой Илья Соломонович спрятал свой тайник. «Три сестры» Коровина. При его тщеславии это было предсказуемо. Ватсон покосился на Овсянко. Тот сидел неподвижно, с кривой усмешкой на губах. Лишь печальные глаза потрепанного жизнью клоуна задумчиво переходили с Холмса на сейф в стене и обратно. Поймав его взгляд, Шерлок развернулся к тайнику: – Так что же там? Илья Соломонович вздохнул и хлопнул себя по коленям, будто приняв непростое решение. – Что ж, я впечатлен. – С первого раза ему не удалось вылезти из мягкого глубокого кресла. – Пожалуй, дальше не имеет смысла… Я открою. – Не стоит. – Холмс сделал быстрый шаг, закрывая тайник спиной. – Я сам. – Да почему? – удивился майор. – Пускай открывает! – Мы можем потерять содержимое, если он введет неверный код. Такие штуки часто встречаются, – вполголоса пояснил ему Ватсон. Овсянко замер. Волков и Ватсон, наоборот, сунулись поближе. – Итак, четыре цифры, – прикрыв глаза, вполголоса пробормотал Шерлок. – Конечно, не день рождения, это смешно. Не дни рождения близких людей – у него их нет, а если бы были, то ничего для него не значили. Дом, который выглядит как рекламная картинка, но в котором как будто никто не живет. Коллекция поддельных картин. Состоятельный человек, экономящий на прислуге. Все обман, фальшивка. Впрочем, одна настоящая вещь у Овсянко все-таки есть. Его любовь и его гордость! Это картина «Три сестры». – Холмс вытащил смартфон и быстро пролистал экран. – Коровин написал ее в Париже в тысяча девятьсот двадцать девятом году. – Он развернулся и быстро ввел цифры: 1-9-2-9. Механизм сейфа выдал три короткие тревожные трели, и дверца сейфа приоткрылась. – Класс, – восхищенно выдохнул Волков, повернулся к хозяину дома и развел руками: мол, может, вы и хороши, но как с таким тягаться! Шерлок тем временем прямо в сейфе быстро перебирал стопки бумаг, карточки, фотографии. – Что там? – замирая от любопытства, не выдержал Ватсон и поспешно принял от Холмса стопку темно-красных паспортов. – Как я и думал – картотека проституток, – небрежно пожал плечами Холмс. – Фото, документы, настоящие имена. Досье, компромат… Я бы тоже не стал хранить такую информацию в компьютере. Чего доброго, взломают, – повернулся он к Овсянко, лицо которого пошло багровыми пятнами. – Шерлок, мы расследуем убийство горничной Кати, – напомнил Ватсон. – При чем тут проститутки? – Грустная история, Ватсон. Увы, они взаимосвязаны. Как мы вообще узнали, что была на свете такая девушка Катя? Тебе подбросила ее фотографию эта девица в майке. – Холмс протянул Ватсону фото, с которого на него смотрела та самая девушка из автобуса: совсем молоденькая, милая и ненакрашенная. – А такси, на котором мы приехали? Милена слишком хороша, чтобы трудиться за баранкой целыми днями. Я хотел проверить свои подозрения и ради эксперимента назвал другой адрес – Морская улица, но нас привезли на Приморскую – в этот дом. Наконец, нам вручили единственный буклет с изображением именно «Трех сестер» Коровина – картины, которая нигде не могла выставляться, ведь она находится в частной коллекции. Илья Соломонович, – подытожил он, пасьянсом раскладывая на столике десятки фото, – против вас выступила целая армия, пусть и армия проституток. Полагаю, это выпускницы детского дома, который вы так благородно курируете? Господин Овсянко молча вытер блестящую от пота лысину и ослабил шелковый платок на шее. Он уже не походил на печального арлекина – скорее на бульдога, готового перегрызть горло человеку напротив. – Железная схема, – холодно усмехнулся Шерлок. – Вы предлагаете девушкам, до которых никому нет дела, красивую жизнь и подкладываете их под нужных людей? Неудивительно, что ваш бизнес так резво шел в гору. За что же вы убили вашу горничную? Она узнала то, чего знать не должна была? Илья Соломонович крепко держался за спинку кресла. Он устало потер переносицу, постоял пару секунд, раздумывая, – и вдруг посмотрел на Шерлока ясными спокойными глазами. – Не устаю вами восхищаться, мистер Холмс, – миролюбиво улыбнулся он. – Как ловко вы раскусили меня с подделками! Браво! Вы правы во всем, точнее, почти во всем. Смерть Катюши – несчастный случай, который я поостерегся предавать огласке, только и всего… – Это преднамеренное убийство, – перебил Холмс и достал из кармана маленький яркий камешек. Его поверхность, как кружево, покрывал изящный пестрый узор – местами бежевый, местами темно-коричневый. – Шерлок, но ведь это же обычная… бусинка… или… Что это? – наклонился к странному предмету Ватсон. – Это Conus geographus, или конус географический – одна из самых ядовитых в мире морских улиток. – Холмс неспешно подошел к аквариуму. – Ее яд содержит сотни парализующих токсинов в такой концентрации, что может убить человека. Даже токсичнее яда кобры. Всего за несколько секунд укус конуса приводит к онемению и параличу сердца. – Где ты ее нашел? – сосредоточенно нахмурился майор.