* * * Покинув детский сад, Персефона направилась в библиотеку. Она бродила среди стеллажей в поисках информации о Титаномахии – чтобы узнать больше о событиях, что привели к поражению титанов и приходу к власти олимпийцев. Собрав несколько книг, она уселась перед камином и принялась читать. Большинство текстов в деталях описывало вражду и ожесточенные битвы, но кроме них – способность Зевса очаровывать и разрабатывать стратегии. У него была целая история манипулирования и торговли за лояльность богов и чудовищ: божествам он обещал власть, а монстрам – амброзию и нектар. Персефоне был не знаком такой бог грома: существовал ли он до сих пор? Было ли ему так комфортно на его троне, при его могуществе, что он растерял свои умения? Или блаженное неведение и щедрая натура скорее были хитрой уловкой? Персефона почувствовала Аида прежде, чем увидела его, – от его присутствия по спине у нее побежали мурашки, словно ее кожи коснулись его губы. Она напряглась. С учетом их прошлой ночи она не ожидала увидеть его сегодня, и все же он появился рядом с ней. Бог мертвых всегда выглядел так, словно вышел из тени, но сегодня из-под его кожи и из глубины глаз словно сочилась сама тьма, и у богини кровь застыла в жилах. Персефона опустила книгу, и несколько долгих мгновений они просто смотрели друг на друга. Он держался на расстоянии, и она чувствовала между ними странное напряжение, холодившее ей кожу и давившее на грудь. Ей хотелось сказать что-нибудь о прошлой ночи – что ей жаль, что она не понимает, почему это случилось. Но произнести эти слова оказалось слишком тяжело. – Я сегодня говорила с Тюхе, – сказала она вместо этого. – Она думает, что ей не удалось исцелить себя, потому что мойры перерезали нить ее судьбы. Аид на мгновение уставился на нее ничего не выражающим взглядом. Это был другой Аид, тот, что появлялся, когда не желал открывать себя чувствам. – Мойры не перерезали нить ее судьбы, – ответил он. Персефона ждала, что он продолжит, но он молчал. Тогда она спросила: – О чем ты говоришь? – О том, что Триаде удалось найти оружие, способное убивать богов, – Аид произнес это безразличным тоном, без волнения или обеспокоенности в голосе. – И ты знаешь, что это? – Я не уверен, – ответил он. – Расскажи мне. Аид заговорил не сразу. Словно не знал, с чего начать, или, скорее, не хотел говорить. – Ты видела гидру, – наконец сказал он. – Она побывала в прошлом во многих сражениях, потеряла много голов – но она отращивает их заново. Эти головы бесценны из-за их яда. Я думаю, что Тюхе поймали новым вариантом сети Гефеста и убили стрелой с ядом гидры – реликвией, если быть точнее. – Отравленной стрелой? – Это биологическое оружие Древней Греции, – сказал Аид. – Я потратил годы на то, чтобы вывести из обращения подобные реликвии, но их слишком много, и есть целые сети, занимающиеся их поиском и продажей. Я не удивлюсь, если Триаде удалось заполучить несколько. Персефона обдумала его ответ, а потом сказала: – Мне казалось, ты говорил, боги не могут умереть, если только не бросить их в Тартар, где их разорвут титаны. – Обычно это так. Но яд гидры очень сильный, даже для богов. Он замедляет наше исцеление, и, похоже, если пронзить им бога слишком много раз… – То он умрет. Это объясняло, почему Тюхе не смогла исцелить себя. Спустя мгновение Аид снова заговорил, и слова, слетевшие с его губ, шокировали Персефону – не столько из-за самой информации, сколько из-за того, что он решил поделиться ею, чего никогда прежде не делал. – Я думаю, что Адониса тоже убили реликвией. Серпом моего отца. – Почему ты так решил? Несколько мгновений Аид молчал. – Потому что его душа была разорвана. Персефона поняла. Адонис навечно отправился в Элизий. Его душа стала магией, от которой цвели маки и гранаты. – Почему ты мне не сказал? Он снова ответил ей молчанием, но она ждала, пока он заговорит. – Полагаю, мне нужно было дождаться, когда я смог бы рассказать тебе. Видеть разорванную душу нелегко, а перенести в Элизий еще тяжелее. Его затравленный взгляд говорил: ей не понять, что пришлось вынести Аиду. Персефона отложила книгу в сторону и прошептала его имя, отчаянно желая успокоить его, но стоило лишь ей двинуться, как он словно напрягся, метнув взгляд на книгу. – Что ты читаешь? – спросил он, сменив тему, и Персефона ощутила, как боль эхом отозвалась у нее в груди. – Я искала сведения о Титаномахии, – ответив, она заметила, как Аид стиснул челюсти. – Зачем? – Потому что… я думаю, у моей матери есть цели поважнее, чем просто разлучить нас. Глава XXVII Музей Древней Греции Было уже довольно поздно, когда Персефона проснулась и увидела, что рядом с ней пусто. Аид так и не пришел в постель. Она встала и пошла искать его, найдя на балконе в окружении ночи. Богиня подошла к нему сзади и обняла за талию. Он напрягся и разомкнул ее руки, чтобы повернуться. – Персефона. Ее немного смутило то, как быстро он это сделал. – Почему ты не ложишься в постель? – спросила она почти шепотом. – Я скоро приду, – ответил он, отстранившись. Персефона подняла руку к груди: – Я тебе не верю. Он на мгновение уставился на нее ничего не выражающим взглядом: – Я не могу уснуть. И не хочу тебе мешать. – Ты мне не мешаешь. Я не могу спать, когда тебя нет рядом. Эти слова, будучи произнесенными вслух, ей самой показались немного глупыми, но в его присутствии ей действительно было легче расслабиться. – Мы оба знаем, что это не так, – сказал он, и она вздрогнула от его слов, поняв, что он намекает на Пирифоя. Она прикусила щеку изнутри, чтобы не дать своим губам задрожать. С тех пор как она встретила Аида, он ни разу не отказал ей, и все же сейчас он делал именно это. Это причиняло Персефоне боль, она чувствовала себя виноватой. – Ты прав, – ответила она. – Это не так. Она оставила его, но вместо того, чтобы вернуться в их кровать, она ушла в покои царицы, где свернулась калачиком на холодном покрывале и заплакала. * * * Персефона сидела за столом, сжимая в ладонях чашку кофе. Она смотрела пустым взглядом, как поднимаются завитки пара, не в силах сосредоточиться. Ей так и не удалось уснуть, и теперь голова была будто в тумане. Телу не хотелось ничего другого, кроме как найти тихое местечко и подремать, но мысли хаотично бурлили, без конца проигрывая одно и то же у нее в голове. Богиня мучительно размышляла о вчерашней ночи, раздираемая чувством вины и гневом из-за отстраненности Аида. Возможно, ей нужно было заставить себя поговорить о ее реакции, но, после того как он отказался пойти в постель, она лишилась уверенности в себе и побоялась поднимать эту тему. Будучи спровоцированной на ровном месте, она вспылила, и хотя Персефона знала, что он тоже страдает, это не шло ни в какое сравнение с тем, какой опустошенной, какой подавленной она себя чувствовала. Что, если он больше не желает воплощать с ней свои фантазии? И что насчет ее собственных? Ее внимание отвлек стук в дверь. В офис вошла Левка с охапкой газет. Она выглядела такой же измотанной, какой себя ощущала Персефона. – У тебя все в порядке? – спросила Персефона. Нимфа положила газеты ей на стол и пожала плечами: – Я плохо сплю с тех пор, как… Ее голос стих, но заканчивать предложение не было нужды, потому что Персефона поняла – та переживает после нападения на стадион «Талария». – Кое-что не изменилось с античных времен, – сказала Левка. – Вы по-прежнему убиваете друг друга, просто другим оружием. Она была не так уж и не права – общество было настолько же жестоким, насколько и миролюбивым.