Причину вздохов я поняла чуть позже, когда в зал начали съезжаться на големах недостающие магистры. У большинства были забинтованы головы и руки, а один вообще казался огромным спеленатым младенцем, только глаза синели под выжженными бровями. И эти доказательства развернувшейся в цитадели нешуточной битвы неожиданно заставили меня взглянуть на магов совершенно по-другому. Как выясняется, у меня с ними намного больше общего, чем мне казалось до этого. Они, так же как и я, ненавидят гоблинов, только у них это чувство намного старше и осознаннее. Это мне просто не понравился злой взгляд желтоглазого незнакомца, а они давно точно знали, насколько гоблины ненавидят магов. Да и вообще людей. И это чувство желтоглазых легко понять, какому же хозяину понравится, когда его покорные и бессловесные рабы вдруг превращаются в сильных и умных врагов. Но вот принять подобное отношение к нам, да и к другим расам, не могу и не желаю. Мне давно ясно, чем отличаются разумные существа от зверей. Только одним — уважением свободы воли других разумных. В ином случае они не просто дикие звери, а хищники, не имеющие права на пощаду. И значит, мы с магистрами единомышленники и союзники, именно это отныне должно стать для меня главным. Недостатки найдутся у всех, ошибки тоже делают все, и с этим можно примириться. Но ни в коем случае нельзя прощать тех, кто ради денег или власти переметнулся на сторону гоблинов, видящих в людях лишь рабов, вырвавшихся когда-то из цепей. — Мы собрали вас всех, — обводя собратьев внимательным взглядом, веско произнес Доганд, — ради ритуала принятия в совет старших магистров Танрода Ледхара и Вельены Ледхар. Вы все знаете их заслуги перед цитаделью и понимаете, как непредсказуемо могла сложиться наша судьба, если бы Танрод не завлек в катакомбы одного из гоблинов, почти наполовину ослабив обрушившийся на нас удар. — А Вельена? — хмуро буркнул магистр с забинтованной головой, в котором я неожиданно для себя узнала Вайреса. — Вельена сумела настроить связь с мужем и ушла к нему в катакомбы, — сурово глянул на нашего кузена верховный магистр. — А через два часа вернулась, вытащив не только Танрода, но и захваченного ею гоблина. Доганд многозначительно смолк, не желая ничего больше пояснять в надежде на сообразительность и воображение своих собратьев. — Как ей это удалось? — скептически буркнул один из раненых. — Я покажу, — жестко глянул на него Танрод, сидевший с каменным выражением лица. — А как именно ты собираешься это сделать? — заинтересовалась я, уже во второй раз услыхав странную фразу. — Наденет особый артефакт, — поспешил пояснить верховный маг, — и все, что он видел и слышал, мы сможем увидеть вот в этом шаре. — Тогда и я могу показать. — Мне сразу стала ясна выгода этого способа. — Я видела намного больше. — Вельена, — сердито шикнул на меня муж, — не вмешивайся. Ты просто не знаешь, как они поймут твое предложение, — как попытку купить у них место в совете. — Думаю, не такие наши собратья наивные, — медленно произнесла я, нежно гладя его стиснутую в кулак руку, — чтобы считать тебя способным запрячь в это ярмо любимую жену ради возможности сидеть на советах рядом. Но даже если так кто-то и подумает, то это не его вина, вы не одну сотню лет упорно приучали сами себя к мысли, что женщины — это всего лишь игрушки. Ценные, иногда даже любимые, но почти поголовно легкомысленные. — Доганд! — рыкнул Баред. — Вслушайся в ее рассуждения! Она непременно попытается устроить в Саркане мятеж! — Мятеж невозможно устроить там, где все довольны порядками и жизнью, — едко усмехнулся Танрод. — Заявляю как человек, занимающийся этими вопросами уже десять лет. А вот если среди жителей все больше недовольных и обиженных, мятеж вспыхнет и сам, достаточно случайного слова. — Вельена, — подняв на меня взгляд, тяжело произнес Вайрес, — ты согласна со словами, сказанными твоей наставницей о Дирне? — Я согласен, — опередил меня Доганд и пояснил притихшим собратьям: — Она говорила при мне. Но ты не разгадал одной тонкости — главным в обвинениях настоятельницы было не желание наказать, а попытка помочь вернуться в настоящее. Дирна ведь застряла душой в прошлом, целыми днями судит и казнит себя и без толчка со стороны никогда не вырвется из этого проклятого круга. А она уже давно многократно заплатила за свою неуверенность и неумение бороться с трудностями. — Может, мне просто показать вам, что там было, — сухо предложила я, пытаясь не обращать внимания на обиду и усталость, — и уйти домой, а вы тут как-нибудь сами разберетесь? — Нет, — крепко стиснул мою руку Танрод. — Мы уйдем только вместе. Не обижайся на них, они пока еще не догадываются, с чем скоро придется столкнуться цитадели. Спорить с мужем под хмурыми взглядами магов показалось мне не самым умным продолжением разговора, и я постаралась улыбнуться ему как можно послушнее. — Если ни у кого больше нет вопросов, — строго оглядел собратьев верховный магистр, — то пора приступить к ритуалу. Первым принимаем в совет правителей Саркана Танрода Ледхара. Голем, похожий на вазочку с крылышками, полетел вокруг стола, на миг останавливаясь напротив каждого магистра. И все они с самым важным видом что-то бросали в эту живую вазу. Мне очень хотелось узнать, что именно, но Танрод сидел с каменным лицом, глядя в никуда. Наконец ваза остановилась напротив Доганда, и он тоже кинул туда какой-то маленький предмет. А затем важно произнес нараспев странную фразу на незнакомом языке. В тот же миг ваза осветилась изнутри, как праздничный фонарь, и из нее с легким звоном выпал на стол перстень из белого металла. — Танрод Ледхар принят в совет старших магистров единогласно, — торжественно произнес верховный магистр. Знак власти медленно поплыл по воздуху к моему мужу. Долетел, опустился на стол и так и остался там лежать под пристальными взглядами застывших в ожидании магов. Но Танрод только сильнее сжал губы, по-прежнему глядя в никуда, и даже мне стало не по себе от его упрямства. — Я понимаю, — укоризненно глядя на него, тихо произнес верховный маг, — почему ты отказываешься брать его сейчас, но так поступать нельзя, это неуважение к нашей воле. Поэтому возьми его, а я клянусь отдать Вельене свой амулет, если ей не хватит камней для вступления в круг правителей. — А я клянусь никогда не прикоснуться к твоему перстню, — сердито фыркнула я, — так как прекрасно понимаю, насколько несопоставимы твои заслуги и сделанное для цитадели мной. А насчет уважения… Мне не хотелось бы вам напоминать, что уважение — это обратная сторона доверия, и оно может быть только обоюдным. Невозможно по-настоящему уважать того, кому опасаешься доверить простой кошелек или ключ от дома. А вы два дня назад не поверили Танроду, не смогли понять, что поступить иначе он просто не мог. Как бы потом смотрел в глаза ученикам и учил их честности и верности законам цитадели, если бы отказался помочь в самый трудный момент? — Это она о чем? — нахмурился Вайрес. — О Кэрдоне, — тихо пояснил Доганд. — Он давно тайно влюблен в Онгильену, и она отвечала взаимностью. Танрод помог им соединить судьбы, а вчера и император признал этот союз и предложил Сангирту пост придворного мага. «Однако маркиз никогда его не примет», — очень хотелось сказать мне, но пришлось промолчать. — А куда же делся Бетдино? — заинтересовался кто-то из незнакомых мне магистров. — Сидит в камере для подозреваемых в одной из тайных императорских тюрем, — процедил Танрод. — По обвинению в сговоре с гоблинами с целью свержения императора и в использовании ради этого недозволенных законом амулетов и способов воздействия на членов императорской семьи. Но это секретная информация тайного отдела императорского дознания, поэтому все вы должны дать клятву о неразглашении. — В следующий раз поостерегись задавать такие вопросы, Эртелли, — недовольно буркнул верховный магистр и первым поднял перед собой раскрытую ладонь с блеснувшим на пальце белым металлом перстня: — Клянусь. Маги последовали его примеру, и только я сидела молча, робко надеясь, что этого никто не заметит. Ошибалась, как выяснилось. — Вельена, тебе тоже нужно принести клятву молчания, — не очень тактично заметил мою уловку магистр Баред. Я скосила взгляд на мужа. — Ей не нужно, — сообщил тот жестко. — Вельена работает на имперский тайный отдел дознания и имеет допуск к секретным документам. — Кем работает? — не поверил придирчивый магистр. Мне пришлось снова скромно смолчать. А что может сказать человек, если на самом деле даже пальцем не пошевелил для отдела дознания? Это идея принадлежала Луизьене, предложившей Танроду на всякий случай задним числом заключить со мной договор сотрудничества. Как сказала тетушка, бумажка есть не просит, но в крайнем случае вполне может оказаться полезнее меча или золота. — Я могу ответить, — с жалостью глянул на него Танрод. — Но тогда вам придется снова давать клятву. — Не нужно, — категорически отказался верховный магистр, — мы и так верим. И для тех, кто пока мало осведомлен о многогранности занятий Вельены Ледхар, могу сообщить, что по убедительной просьбе настоятельницы строящегося в Саркане храма Святой Матери ее советницей от цитадели назначена Вельена. Вот это известие озадачило магов сильнее, чем сообщение о моей якобы шпионской деятельности в пользу императорских тайных служб. Мне была вполне понятна их задумчивость, ведь именно советнице, как пояснила матушка, придется присутствовать на разных обедах и вечерах, которые непременно захотят устроить для сироток правители Саркана. И значит, отныне только от меня будет зависеть, кого внести в списки приглашенных гостей и какие развлечения устроить. — А сейчас предлагаю провести ритуал для Вельены. Лично я считаю необходимым принять ее в совет правителей и прошу поддержать мое мнение, — веско заявил Доганд. Судя по изумлению, вспыхнувшему во взглядах старших магистров, никто из них не ожидал от своего главы такой речи, но ни один не решился спорить или удивляться вслух. И снова летела по кругу ваза, и снова собратья Танрода, сразу ставшие очень серьезными, бросали в нее какие-то мелкие предметы. А я смотрела на это действо с тихой тоской, догадываясь, как много новых обязанностей вскоре навалится на мои плечи, если все эти строгие магистры сейчас примут меня в свою, сугубо мужскую компанию. И так же отчетливо понимала, что Танрод никогда не стал бы так бороться за это место, если бы не считал его жизненно важным для меня. Но ведь можно мне хоть немного покапризничать? — Восемнадцать голосов из двадцати трех, — провозгласил Доганд, последним бросив свой камень в мою свободу, и я обрадовалась было краху затеи, которая не принесет мне ничего, кроме головной боли, но магистр добавил: — А поскольку нас осталось двадцать три и четвертая часть — это всего шесть, Вельена признается полноправным участником совета правителей Саркана. Махнул в сторону вазы, и из нее выпал светлый перстень, точно такой же, как у Танрода. Мой муж дождался, пока этот почетный знак окажется у меня на пальце, проследил за тем, как он сжимается по моему размеру, и только после этого надел свое кольцо. И сразу же, без предупреждения, надвинул на лоб обруч, смутно похожий на тот, с которым я ходила в катакомбы. Висящий перед нами шар осветился мягким светом, и я увидела комнатку, где сидел у стола мой муж. Напротив него стоял темноволосый маг с серьгой в ухе и с удовольствием перечислял, какие наказания ждут Танрода за нападение на герцога Бетдино. И не простые наказания, а принародный позор, лишение всех заработанных привилегий, званий и имущества. А также жены и учеников. — Что за бред он несет? — не выдержал Вайрес. — Вот в этот момент я и понял, что передо мной не Пельро. Он был амбициозен и завистлив, но не настолько мало знал наши порядки, — отозвался Танрод, и картинка в шаре исчезла. — Если хотите, я полностью покажу вам, как мы торговались. Но учтите, это тянулось более двух часов, тогда я специально тянул время, надеялся, что заглянет кто-то из вас и мне удастся подать знак. Мои собственные способности в той комнате были заблокированы, как вам известно. — Боюсь, немногие решились бы в тот момент поверить твоему знаку, — угрюмо признал Доганд. — И это очень плохо. Зато теперь нам есть о чем подумать. Старинную систему правосудия нора менять. Что еще ты хотел показать? — Как мы попали в катакомбы… Мне пришлось пойти на сделку с ним, чтобы попытаться чуть позже поймать в ловушку. Но оказалось, у гоблинов есть артефакт, открывающий неизвестный нам проход. На этот раз я смотрела показанную мужем картинку, стиснув от ненависти зубы. Гоблин, с которого маска Пельро стекла водой, стоило им оказаться в подземном тоннеле, глядел прямо на нас змеиными глазами и шипящим шепотом обещал Танроду все блага, какие только можно посулить. Дворцы и целые герцогства, золотые копи и когда-то спрятанные его предками сокровищницы. А еще зелье вечной молодости и волшебные сады гаремов, в которых ждут повелителя сотни юных красавиц. Однако позже, когда главный дознаватель попытался избавиться от «напарника» и они оба оказались в ловушке, шипение гоблина стало злобным, как у гигантской гадюки, и теперь его посулы больше походили на истинные намерения желтоглазого. Он грозился живьем снять с Танрода шкуру, сунуть его в термитник, распять посреди пустыни… и еще десятки самых мерзких и страшных казней, которые никогда не придут в голову человеку со здравым разумом. Вот с этой минуты мне стало предельно ясно, почему так отчаянно боролись с гоблинами наши предки и почему они после того, как выгнали этих нелюдей на южный материк, предпочли вычеркнуть из памяти черные времена, когда были их рабами. — Теперь я знаю, как его нужно допрашивать, — с лютой яростью рыкнул верховный магистр. — Правильно сказала Вельена, они больше всего боятся боли. Только те, кто истово трясется над собственной шкурой, могут угрожать другим такими изуверскими пытками. Но я полагаю, о нем хватит… Кто покажет нам момент, когда пришла Вельена? — Я видела больше. — Вопросительно глянула на мужа, и он неожиданно согласился. Снял обруч и надел его мне на голову: — Просто представь первое, что попалось на глаза в пещере, артефакт сам потянет эту нить. Вспоминать долго не пришлось, все увиденное было еще свежо в моей душе, и в потемневшем шаре появился грязный и измученный Танрод, валявшийся на выложенной из обломков лежанке. Я словно со стороны отмечала все детали, на которые тогда просто не обратила внимания, слышала вопросы мужа и свои ответы. А потом, к своему изумлению, рассмотрела величественного беловолосого фантома и сквозь его призрачный балахон — сидевших в тени пикси. Теперь их было больше. Те, которые так и не открыли глаз, отсюда уже не виделись камнями, отличаясь от них по цвету и форме. А потом мои руки складывали в кучку все украшения, и мимо нас неслись разноцветные залы и тоннели. И наконец появились склон, речка и сидящий на камне старейшина дивного народца, властно, как хозяин, выдающий нам задание. — Теперь мне все понятно, — первым поднял на нас хмурый взгляд Вайрес. — Извини, брат. — Ничего, я уже привык, — холодно буркнул Танрод и резко поднялся с места. — Мы идем отдыхать, а вы думайте. Завтра утром поговорим. Подхватил меня под руку, усадил в подкатившее кресло-голема и устроился рядом. Магистры провожали нас гробовым молчанием.