Ее волосы были стянуты шерстяной повязкой, светлой, как ее кожа. — Иди за мной. Андрей боялся пошевелиться. Он решил, что Мэри все рассказала Этель. — Иди, говорю! Он поднялся. Теперь он стоял прямо перед Этель. Никогда еще он не подходил к ней так близко. Она задержала на нем взгляд, потом направилась в глубину гаража. — Живее! Андрей пошел следом. На Этель был старый дождевик как минимум времен мировой войны. — Ты ведь разбираешься в механике? Андрей не понимал, куда она клонит. Ему было холодно. Этель стянула покрывало с белого «роллса». — Клянусь, я не дотрагивался до него, — воскликнул Андрей, — с тех пор как вы мне запретили. Она нетерпеливо замотала головой. — Я хочу, чтобы к завтрашнему вечеру мотор работал как часы. Лицо юноши радостно вспыхнуло. — Я сделаю все к утру! — Ну, если хочешь, сделай к утру. Но утром меня здесь не будет. Сегодня ночью я уеду. Скажи Нику, когда все будет готово. — Нику? — Николасу. — Кто это — Николас? — Сын Питера. — А при чем тут Николас? — Это для него. Этель заметила, что Андрей помрачнел. — Что-нибудь не так? — спросила она. Прошло секунд двадцать, и Андрей выдавил из себя: — Не понимаю. Этель шагнула к нему. — Она кому-нибудь служит, эта машина? — спросила девушка. — Нет. — Вот я и делаю с ней все, что хочу. Захочу — утоплю в озере, захочу — подарю своей лошади, захочу — посажу в ней хризантемы. — Но вы же говорили… — Я передумала. — А если господин Пол… — Господин Пол в Испании, играет в войну. Он не намерен возвращаться, чтобы порулить «роллсом». Можно выбрать только одно из двух, такова жизнь. И она пошла прочь своей летящей поступью. Андрей не верил ушам: ему приказывают чинить машину для Николаса! И он бросил ей вслед: — А ваши родители… Этель обернулась. — Что? — Мисс Мэри рассказывала, как ваш отец любил эту машину. Этель опустила глаза и ответила: — А тебе какое дело? Разве я с тобой говорю о твоих родителях? Вот и ты не говори о том, чего не знаешь. Она ясно помнила одну поездку с отцом, когда ей было лет пять. Возвращаясь из Глазго, он заехал на вершину холма, выключил мотор, и белый автомобиль спустился сверху на полной скорости и в полной тишине. Этель встала на заднее сиденье; ее платье развевалось на ветру, который гудел и стонал, словно призрак. И все-таки год спустя, когда отец увидел над замком аэроплан, он сказал Этель, стукнув по кузову «роллса»: — Погляди на эту несчастную колымагу, — в сравнении с такой птицей она просто жалкая железка! Но для Этель Silver Ghost навсегда остался самой прекрасной из всех «железок»… — Сообщи Николасу, когда мотор будет в порядке, — сказала она. — А сейчас принеси мне бензин, я уезжаю. Андрей поставил канистру позади сиденья маленького «нейпир-рэйлтона». — Я не хочу будить Мэри. Если спросит, где меня искать, я на севере. Еду в Аллапул[6] встречать старинную знакомую моих родителей, герцогиню д’Альбрак. Вернусь завтра. Она нажала на газ, и рев мотора в ночной тьме наверняка разбудил не только Мэри и других обитателей замка, но и лань Лилли, спавшую в зарослях папоротника милях в пятнадцати отсюда. Андрей провел за работой всю ночь. Утром он рухнул на солому. Теперь «ролле» заводился с четверти оборота. Когда через два часа он проснулся, машина исчезла. Он закричал, добежал до крыльца, никого не увидел и ворвался в кухню, белый от ярости. — Где «ролле»? — взревел Андрей. Повар Скотт удивленно посмотрел на него, вытирая руки о штаны. Он готовил ужин для герцогини д’Альбрак, которую ожидали нынче вечером. — Разве тебя не было утром в замке? Николас, сын Питера, починил его. Мы все ходили смотреть. — Куда он уехал? — Да почем я знаю! Андрей со злости стукнул кулаком по столу и выбежал через черный ход, опрокинув по дороге скамейку. Он промчался по аллее, обсаженной кустами. Питера он нашел в розарии. Он обрезал сухие стебли и мертвые бутоны, чтобы первые осенние бури не повалили розовые кусты. Подбежав сзади, Андрей схватил его за шиворот. — Где ваш сын? Через несколько минут Андрей уже сидел на лошади, с привязанным к поясу тяжеленным гаечным ключом. Он перемахнул через две изгороди и вихрем пролетел буковую рощу, чтобы поскорее оказаться у озера. На мокрой обочине виднелись следы шин «Серебряного призрака». Андрей пустил лошадь в галоп. Доскакав до утеса, где дорога раздваивалась, он в нерешительности остановился. Судя по всему, машина Этель тоже прошла ночью одним из этих путей. Однако широкую колею, оставленную «роллсом», узнать было нетрудно. Он свернул налево. Лошади передалось его волнение, и она тоже занервничала. Меньше чем за десять минут он добрался до берега, усеянного камнями и заросшего тростником. Ему никогда еще не приходилось здесь бывать. Дорога вела к лодочному сараю, стоявшему у самой воды. Андрей остановил коня чуть поодаль, чтобы сориентироваться. Значит, вот где они встречаются — Николас и Этель. В этом сарае на берегу. Андрей припомнил те дни, когда они вместе уезжали из замка. Ну, ничего, больше это не повторится. Он стиснул в кулаке гаечный ключ. Позади сарая он заметил четыре березы с уже опавшей листвой. За белым частоколом стоял «его» автомобиль. Андрей спешился и похлопал коня по крупу. Тот понял, что должен возвращаться домой. Отойдя немного, конь несколько раз обернулся, словно спрашивая, не нужно ли ему подождать, но потом перешел на рысцу и направился в сторону Эверленда. Андрей спрятал ключ за спиной и обошел сарай по кругу, не подходя вплотную. Изнутри доносилось металлическое позвякивание и чье-то тихое пение. Значит, Николас там. Андрей подошел к «роллс-ройсу». Он далеко не сразу понял, что перед ним. Капот автомобиля был открыт, а внутри зияла пустота. Машину выпотрошили до последней детали, так что через дыры в кузове можно было рассмотреть траву. Бензин вытек на железный поддон двигателя, словно изрубленного топором. Белый корпус «роллса» был испещрен черными масляными пятнами. Все это случилось не из-за аварии: чьи-то руки вырвали мотор из машины, точно сердце из трупа на уроке анатомии.