— Да, — ответила Мадемуазель. На лице старухи появилась улыбка. — Я выросла и работала в Париже, — объяснила Мадемуазель. — Но я очень давно там не была. И уже очень давно она не говорила о себе таких простых и правдивых слов. — Я не была во Франции, — ответила старая дама. — Но когда-то я хорошо знала французский. Я его не забыла. Разговариваю сама с собой по-французски. — Замолчи, мама, — сказал мужчина, который не понимал ни слова из их разговора. Они продолжали сидеть в тишине. Внезапно старуха быстро произнесла: — Вам надо вернуться в Париж. Когда-то надо возвращаться домой. Мой муж умер в ссылке. Такое горе. Чтобы не сердить сына, она поднялась, поставила заварочный чайник в раковину и пошла к двери. В этот момент зазвонил телефон. Мужчина подал матери руку, и они вышли, прикрыв за собой дверь. Мадемуазель стояла рядом с телефоном. Когда звонок раздался в пятый раз, она сняла трубку. — Алло! — Алло! Голос доносился откуда-то издалека и звучал неуверенно. — Мама? — Нет. Мадемуазель растерялась. Что она могла сказать? — Алло! — повторил голос Андрея. — Кто у телефона? — Здесь нет твоих родителей, Андрей. — Кто вы? — Я няня Кости и Зои. — А где родители? — Твоего отца арестовали. Я не знаю за что. На другом конце провода было тихо. — Алло! — сказала Мадемуазель. Может быть, связь прервалась. Но в этой тишине она вдруг почувствовала необычайный прилив смелости. И начала говорить: — Я не знаю, Андрей, почему твоего отца арестовали, не знаю, где ты и что делаешь. Я ничего не знаю. Я не знаю тебя. Ты меня слышишь? Твои детские скрипки висят над моей кроватью. Над твоей кроватью. Я попала к вам случайно. Мне ничего не объясняют. Она прислушалась к потрескиванью в трубке и продолжала: — Но я хочу тебя предупредить вот о чем. Думаю, кто-то следит за каждым твоим шагом, и все, что ты делаешь там, меняет жизнь здесь. Это мне объяснил твой отец, перед тем как его увезли. Я боюсь, что твоего отца забрали из-за тебя. В трубке по-прежнему не было слышно ни звука. Мадемуазель, наверное, говорила сама с собой на этой кухне, как старая дама, которая по вечерам читала стихи Верлена, обращаясь к пустому столу, плакату и самовару. — Андрей, ты меня слышишь? Скажи, если да. Подумай хорошенько. Вдруг ты можешь что-то сделать, чтобы его отпустили. Ты нужен ему. Ты нужен брату и сестре. Ты нужен матери. Ты меня слышишь, Андрей? Она по-прежнему сжимала трубку в руке. — Если ты все еще меня слышишь, держись… Связь не прерывалась, и Андрей все слышал. Но не смог произнести ни слова. Стояла ночь, он находился в магазине красок «Грегор Каларз» в Инвернессе. Он едва осмелился позвонить. Треск усилился. А потом настала тишина. Он положил трубку и закрыл лицо руками. Отец… У него больше не было выбора. Его план был давно готов. Телеграмма из трех слов. Оставалось только отнести ее в Эверленд. Но вот уже несколько недель он не решался прибегнуть к помощи Этель ради спасения семьи. Андрей бросил взгляд на телефон, стоящий на конторке. Наверное, с него нечасто звонили в Москву. В любом случае, когда хозяину придет счет, Андрей будет уже далеко. А Ванго попадет в лапы стервятника. Мадемуазель вернулась в квартиру, поправила одеяло маленькому Косте, который всхлипывал во сне. Она даже не подозревала, к каким последствиям приведет ее поступок. Из-за нескольких сказанных ею слов началась новая охота на Ванго. Сочи, Черноморское побережье, на следующий день, 21 апреля 1937 г. Сетанка заперлась в кабинете отца. Она слышала, как за дверью кричит ее няня, Александра Андреевна: — Вот он сейчас приедет и будет очень сердиться! Выходи сейчас же, или я выломаю дверь! Сетанка знала, что няня не станет ломать дверь в кабинет Иосифа Сталина. Ей было немного стыдно, что она вывела из себя эту славную женщину, заменившую ей мать, да и всю остальную родню. — Он сам запер меня в этом доме! Я хочу в Москву! Так нельзя обращаться с одиннадцатилетними девочками! Сидя в кресле перед письменным столом, она выдвинула один из ящиков. Сетанка жила на сочинской даче уже почти четыре месяца, с тех самых пор, как ее насильно увезли из цеха, где работал отец ее подруги Зои. Тогда органы доложили о попытке ее похищения. Сетанке очень хотелось, чтобы ее похитили, но она объяснила старшим, что всего лишь попробовала сменить семью. И ни словом не обмолвилась о конверте с итальянским адресом, который бросила в почтовый ящик по просьбе няни своих друзей. Она обожала секреты. — Сетаночка, открой… Сейчас твой папа придет. Иногда Сетанка пряталась под столом и не показывалась целый день. Чтобы выманить ее оттуда, няня бросала две горсти сахарного песка на раскаленную сковороду и ждала. Против запаха карамели девочка не могла устоять. Сетанка вынула из ящика письмо — она часто его перечитывала. Старинная бумага, почерк с сильным наклоном вправо, как будто буквы повалены ветром. Письмо казалось очень загадочным. Оно начиналось словами «Дорогая мама», и Сетанка каждый раз говорила себе, что она сама могла бы написать эти фразы: «Я жив и знаю, что вы меня не забыли…» Сетанке хотелось обратиться с такими словами к своей матери, погибшей, когда девочке было шесть лет. Неизвестный назначал встречу «дорогой маме» на мосту в Петербурге и уточнял: «Пожалуйста, не выходите из экипажа и даже не останавливайтесь. Вы и так увидите меня на мосту под бронзовыми конями и убедитесь, что я жив». Почему ее отец хранил это письмо? Сетанка особенно внимательно рассматривала подпись в конце письма: слово ROMANO латинскими буквами, а под ним большая W. — Он приехал, Светлана. Быстро выходи! Внизу хлопнула дверь. Сетанка сунула письмо в ящик и задвинула его. Александра Андреевна слышала, как скрипят под ногами деревянные ступеньки. На лестничной площадке появился Иосиф Сталин. — Товарищ Сталин, девочка не может выйти из кабинета. Наверное, ключ застрял. — Бедная, бедная моя малышка! Няня с первого взгляда заметила, что он вернулся в превосходном настроении. — И ты, няня, не полезла через окно, чтобы ее спасти? Он улыбался. Она промолчала. Сталин вынул из кармана большой ключ и подошел к двери. Изнутри Сетанка увидела, как ее ключ выскользнул из замочной скважины и упал на ковер. Через секунду дверь открылась. — Ну вот, теперь ты свободна! — сказал отец. Он обнял ее, как будто собирался вынести из огня. Но она даже не улыбнулась. — Я хочу вернуться в Москву, — сказала она. Сталин посадил ее на пол прямо у выхода в коридор. — Я хочу в Москву. — Ну, думаю, ты скоро туда вернешься, — сказал он, и глаза его хитро блеснули. — Было одно маленькое затруднение, но оно почти устранено. Это маленькое затруднение не давало ему покоя ровно двадцать лет. И называлось оно «Ванго». Сетанка вышла в коридор. Отец вернулся в кабинет и запер за собой дверь. Подойдя к окну, он бросил взгляд на поникшие розовые кусты. Сталин уже давно ими не занимался. Он открыл ящик стола и вынул письмо. Скоро пройдет это наваждение, закончится эта изнуряющая охота. Скоро он сможет порвать на клочки проклятое письмо, которое его люди нашли в разграбленном петроградском дворце, среди груды семейных фотографий и открыток со святыми.