– Ну, чувствую, что это лишь начало… – Полгода – срок немалый, Ранари может покинуть город темного короля уже сейчас. Он совмещал слова с легкими поцелуями, поэтому о неприятном разговоре забылось моментально. Закрыв глаза, я еле дышала от восторга, но тут… папа, как и я, был весьма склонен к мелким пакостям. – Ваше высочество, – две престарелые фрейлины, оставшиеся еще от бабушки, со скрипом изобразили реверанс, – нам приказано проследить за соблюдением традиций. – Свечку подержать? – не сдержалась я, чем едва не довела старушек до сердечного приступа. – Ранари злится, – на оркском произнес мой жених. – Ранари всем сердцем хочет принадлежать Аршхану… – Я тяжело вздохнула и нехотя отстранилась. Да уж, удружил папочка, под такими осуждающими взглядами даже целоваться нет желания… А уж на что-то большее нет смысла и надеяться. – Ранари проводит Аршхана, – произнес мой будущий муж и, взяв за руку, повел за собой. * * * День был испорчен окончательно. Вытирая слезы, я смотрела на то место, где секунду назад стоял он, и не боялась выглядеть глупо… Просто глупо как-то опасаться дурно выглядеть, если все вокруг ослепли после вспышки портала, ну а мне-то не забыли про глаза напомнить. И вот он уехал, а я?.. Я… пойду сорву злость хоть на ком-то. Разъяренной фурией я промчалась по переходам и галереям, приводя в ужас стражников, и спустилась на уровень камер предварительного заключения, с маленькими решетчатыми окошками и без каких-либо пыточных орудий. – Итак, – бодро начала я, входя в камеру и нахмурившись в ответ на вопрошающий взгляд Динара, – что удалось выяснить?! И в эту самую секунду надменный и гордый лорд Авфери упал на колени и, схватившись за подол моего платья, взвыл: – Ваше высочество, пощадите! Молю вас! Я готов возместить все убытки, я отдам казне имеющуюся городскую недвижимость, я укажу имена всех сообщников, только пощадите! И он зарыдал, успевая одновременно лобызать край моих туфель. Я… я была в ярости! – Айсир Динар, можно вас на… минуточку? Медноволосый радостно кивнул. – Благодарю. Лорд Авфери, ну что вы, встаньте, – я даже подала ему руку и протянула свой собственный платок, – прошу вас, успокойтесь. Вот так, а теперь пройдите вот сюда, вы мой хороший, да садитесь за столик. Авер, бумагу и ручку! Лорд Авфери, держите перо, да. Ну а теперь пишите дарственную на три ваши дома в черте города… – Но у меня только два дома… Кажется, до него, наконец, дошло, что я не вписываюсь в понятие «милая и добрая принцесса». – Три, лорд Авфери. Дом, подаренный вами актрисе Ливенски, тоже находится в вашей собственности. – Но, ваше высочество… – Пишите лорд, – я любила принуждать медленно и красиво, но после Динара мне тут было уже нечего делать, – пишите, лорд Авфери, иначе я выйду за двери, и вы останетесь наедине с айсиром Грахсовеном… – Нет!!! – Вот и пишите… Перо держите крепче… И не заставляйте меня пожалеть о своей доброте… – Как же противно быть такой милой! – Айсир Динар, следуйте за мной. Я вышла в темный, освещаемый лишь факелами коридор, осмотрелась, вспомнила, что тут немного дальше есть еще одна камера – двери там закрываются плотно, звукоизоляция хорошая. Услышав шаги Динара, я поспешила вперед. В камеру вошла первая, посторонилась, пропуская медноволосого, который самодовольно ухмылялся, и, едва он вошел, с грохотом закрыла двери. – Ого, у кого-то дурное настроение? – Динар не скрывал насмешки. – Да, – я тоже не видела смысла играть перед ним роль благовоспитанной девицы, – отец все узнал, и теперь с его стороны последует масса пакостей! – Мм, – Динар прошел и сел на край имеющегося в допросной стола, – ну если он столь же горазд на выдумки, как и его старшенькая дочь, то да – весело будет всем, кроме тебя. Естественно, даллариец намекал на мои проделки в Хорнассе, но… сам виноват. – Не будем об отце… пока не будем! И вот я иду с надеждой сорвать злость хоть на ком-то, и выясняется… что уже не на ком! Что такого ты наговорил этому толстобрюхому, что меня, ранее именуемую им не иначе как исчадие ада, он принял едва ли не за ангела-хранителя? – Мм, что я вижу? – Он усмехнулся. – Неужели стерва вернулась, сменив добрую принцессочку, влюбленную в орка? – Еще утыркой назови! – Я прошла и села на стол рядом с ним, начала совсем не царственно болтать ногами. – Динар, я знаю, что мы, по сути, враги и у нас только временное перемирие, но… вот скажи, ты когда-нибудь любил? Даллариец издал неопределенное восклицание, затем последовала суровая отповедь: – Утырка, тебе больше не с кем обсудить эти розовые сопли?! – Рыжий, – беззлобно ответила я, – откуда у меня подруги? – Ну, тогда с мамой… – неуверенно произнес он. – С мамой… – Я усмехнулась. – После моего возвращения у меня складывается впечатление, что матушка решила наверстать упущенное за долгие годы, вот только… душит меня такая забота! – Дожил, – простонал Динар, – выслушиваю розовые сопли злейшего врага! – У нас перемирие! – напомнила я. – Да я помню… Рассказывай уже! Я тяжело вздохнула. Противно было раскрывать душу перед медноволосым, но… он меня и голой видел, так что скрывать уже особо нечего. – Понимаешь, я люблю его… – Не понимаю, но продолжай. – А он любит меня… – Вот это мне понять уже проще. – Динар поймал мой гневный взгляд и тут же исправился: – Продолжай! И я продолжила: – Аршхан, он… краси-и-ивый, идеальный, добрый, ответственный, он… – Эпитеты в его адрес я выслушивать не подряжался! – заявил Динар. – Заткнись, я тебе душу изливаю, а ты… язвишь по поводу и без. Так вот… Он весь тако-о-ой, а я… никакая, понимаешь? – Нет! – Ты тупой! – не сдержалась я. – А ты слепая! – не выдержал даллариец. – Мне проще пойти довести до полной капитуляции лорда-взяточника, чем выслушивать о твоей сопливой любви! – Это я собиралась довести лорда-взяточника и успокоилась бы, а так… сиди и дальше слушай! Динар уже вскочил и собирался выйти, но медленно вернулся, подошел и стал так, что ногами казался моих коленей, но меня это не беспокоило. – Понимаешь, – я протянула руку и поправила его воротник, вот бесят меня загнутые уголки, – Аршхан, он идеальный, но… я даже не знаю, о чем с ним… говорить… – Правда? – оживился Динар. – Так, значит, он свои права мужа еще не использовал? – Думаешь, поэтому? – я удивилась. – А после этого у нас будет, о чем поговорить? – Утырка-а, – протянул даллариец, – ты умнейшая из всех женщин, что я знал, но в то же время такая… дура! Я снова вздохнула, перевела взгляд с темных стен на его тусклые в полумраке камеры волосы и ответила: – Вот отец мне говорит то же самое всегда… обидно. Динар придвинулся еще ближе, фактически прижав меня к столу, и, мягко взяв за подбородок, чуть наклонился: – Кат, единственное, о чем я сейчас могу думать, это о том, чтобы опрокинуть тебя на этот стол, сорвать с тебя платье и завершить то… что не сумел ни в доме коменданта, ни в Хорнассе, понимаешь? – Нет… А ты что, и сейчас жалеешь, что не убил меня тогда? За минутой молчания последовал спокойный ответ: