«А меня — Вадим...»— Анжела грустно усмехнулась. Анжелике почему-то порой уже не хотелось бежать в штаб, хотя надо было. Ей хотелось забросить все дела и просто так без дела гулять с ним. Что надо было от неё этому мальчику, который был её старше на целых 3 года? В этом возрасте— такая разница значительна. Это потом с годами всё становиться относительным. Но когда ей тринадцать, а ему шестнадцать. Ему нравилось быть первым. Первые прогулки. Первое кино. Он видел, что она смотрела на него широко раскрытыми глазами. Она помнила ту злополучную прогулку. Было уже темно и на тёмном бархате неба рассыпались золотые звёзды. Они стояли на мосту. Под мостом закованная в лёд дремала маленькая речушка. Деревья, укутавшись в снежные шали, мирно спали. Анжелика спиной оперлась на перила. Вадим обнял Анжелику, а потом тихо спросил: «Можно, я тебя поцелую?» Да, да, именно спросил, и не смейтесь, дорогие читатели. В то время мальчики ещё спрашивали у девочек разрешения на первый поцелуй. Анжелика удивлённо посмотрела на Вадима: «Нет, мне ещё рано». Она говорила искренне. Ведь её так воспитывали. И папа всегда говорил, что девочка должна быть целомудренной. И Анжелика в это искренне верила. Она видела, как её родители любят друг друга. И она, конечно же, мечтала жить так же, как и её родители. «Потом мы ещё встречались. Так прошло около месяца. Однажды я его увидела с девчонкой. Потом ещё раз. Он молчал о ней, и тогда я спросила: — Что это за девчонка? — Это...Понимаешь, ты же ещё маленькая, тебе же ещё рано целоваться...— он замолчал, и я всё поняла. — Зачем ты меня обманывал? Зачем? Скажи, Вадим? Зачем? Он усмехнулся: — Мне было жалко тебя, глупышка. Ты ведь не найдёшь себе парня. Внешность не та. Я пожалел... — Мне не нужна твоя жалость...— перебила я, едва сдерживаясь от слёз,— и не твоё дело, найду или нет... Я повернулась и убежала...» Он ей не звонил. Ей так хотелось его увидеть, но... Она порой подолгу бродила около его дома, но он никогда её не видел. Подойти к нему ей не позволяла гордость. Но армейская жизнь затягивала в свой водоворот и не оставляла времени на страдания. На одном из секретных заседаний генеральского штаба они должны были обсудить кандидатуру «лазутчика». — Ему всего 16 лет, но он выглядит несколько постарше. Кумир девочек. Меняет их как перчатки...— пояснил Роман по кандидатуре. — А нам это надо?— спросила Анжелика. — Понимаешь ли в чём тут дело. Он задружил с секретарём Трегира. Почему Трегир взял себе в секретари эту девочку— я не знаю. Она только что окончила школу и довольно бегло говорит на английском. У него два секретаря— один из своих, а вот вторая... Она в основном отвечает на те звонки, где надо отвечать по-русски. Ты её наверняка видела, когда была у них в штабе. — Когда я бываю у них в штабе, меня с секретарями не знакомят. Мне вообще никого не показывают. Ладно, а нам-то что из того. А ты уверен, что они секретаря к нам не подослали. — Нет, мы проверили. Девочка «чистая». Родители хотят перебраться за границу, вот и пристроили девочку. Она у них вроде как языку учится. По вечерам бегает на какие-то подготовительные курсы. На следующих год хочет поступать в институт то ли в Штатах, то ли в Великобритании. За работу ей здесь деньги почти не платят — так, дают на карманные расходы. А остальные переводят на счёт в зарубежном банке. Содержат девочку полностью родители. А может, и замуж мечтают выдать. Знаешь же, есть ещё такие чудаки, кто хочет с аристократами породниться. А среди свободцев, сама знаешь, ни мало отпрысков с голубой кровью. Взять хотя бы того же Трегира или Лаура... А лазутчик, так в том-то и дело, что он у нас человек новый, и его практически никто не знает. Мы на него ещё и личного дела не завели. Сначала присматривались. Вроде как пустомеля. Потом оказалось, что не так уж он и плох. Вот тогда мы и решили его использовать. — Ну ладно, приглашай своего архаровца. Когда незнакомец зашёл в кабинет, Анжелика на мгновение растерялась. «Вадим...» Он смотрел на неё, ничего не говоря. Наконец, она пришла в себя первая. — Присаживайся, не стесняйся. Ты, говорят, хочешь в шпиона поиграть? Вадим понял, девочка не жаждет раскрыть то, что она с ним знакома. Вот так он и попал в штаб к свободцам. Анжелика больше с того момента не встречалась с Вадимом. У армейцев он не появлялся, а когда она была у свободцев, то, как она уже сказала, ей никого не показывали. И вот эта встреча... Анжела устало опять оглядела комнату: «Неужели это всё так и было? Неужели я всё вспомнила снова? Я так хотела забыть... Зачем он появился? Эх, Вадим, Вадим...» И ей на память пришли слова из песни Софии Ротару: Біда не в тім, що свище вітер лютий, Що січень на вікні малює мертві квіти, Біда не в тім, що ти мене не любиш, Біда, що я тебе не можу розлюбити.[2] «Біда, що я тебе не можу розлюбити».... Неправда, я его не любила!!! Но другое «я» спокойно и уверенно возразило: «Может и не любила, но ведь почему-то душа замирала...» — Анжелика, иди кушать.— раздался голос мамы. — Не хочу,— пробурчала Анж и перебралась к столу. На столе лежал раскрытым учебник по астрономии. Астрономия совсем не нравилась Анжелике. Но, согласившись окончить школу экстерном, ей надо было сдать и этот предмет. Несмотря на всю свою одарённость, Анжелика отнюдь не питала большой любви к некоторым школьным предметам. Она не любила физику, химию. Не умела рисовать, зато мастерски срисовывала и чертила. Ей не нравилась физкультура, потому что она не умела играть в игры с мячом, метать гранату и прыгать в длину. Зато когда начинались гимнастические упражнения— здесь ей не было равных. Она обожала географию и геометрию, историю и литературу, алгебру и биологию. Её можно было ночью поднять и она могла Вам рассказать любое правило из русского языка, но не умела их применять. И поэтому Оксана, которая по-русски имела исключительно пятёрки, всегда проверяла у Анжелики диктанты и сочинения. — Анжелика, мама такую вкуснятину приготовила.— в комнату заглянула Кунсулу:— Лагман, а к чаю— чак-чак. Анжелика пришла в зал, где семья собиралась за обеденным столом. Зал одновременно был спальней родителей и столовой. В углу стояло пианино, потому что больше ни в одну комнату оно поместиться не могло. Родители спали на диване, который каждый день собирали, а каждый вечер расправляли. — Правда вкусно?— с наслаждением поглощая содержимое, спросил Азамат. — Ага. — Анжела, а я тоже в армию хочу. Я, знаешь, что там буду делать, драться, как Акмаль, с драконами... — Азамат махнул рукой, показывая, как он побеждает дракона, и вилка вылетела из его рук. — Ешь, Акмаль. — Махабат Тимировна, подняла вилку и дала Азамату другую. — Опять сегодня тройку по математике принёс. Какая тебе армия. Хватит с меня одного армейца. — И я пойду,— сказала Кунсулу. — Я не буду драться. Я, как Анжела, языки буду изучать. Мама, а почему мы дома только на русском говорим? Когда я была у бабушки Зубейды, то сначала ничего не понимала. Давай иногда говорить на узбекском. — Ага, ещё тебя в армии не хватало.— вздохнула Махабат Тимировна, убирая тарелки и накрывая к чаю. — Азамат, что у тебя там с математикой?— спросила Анжелика. — Давай после ужина я тебе помогу. — Анжелика встала из-за стола, чтобы принести на стол кружки. — Просто у меня мамина голова, а у тебя папина...— спокойно ответил Азамат. — Это как?— спросил Сергей Ерболович, ставя на стол самовар. — А у нас мама тоже троечница была...— ответила за Азамата Кунсулу. — Чего, чего?— переспросила Махабат Тимировна. — Ты, мамочка, не обижайся, но мы бабушки Зубейды твой дневник нашли. Так там почти одни тройки. — А ты, папочка, говорил, что если я не буду хорошо учиться, то меня замуж не возьмут, а ты маму взял...— с полным ртом сказала Кунсулу. — Ну и дела, дорогие родители, а теперь как оправдываться перед детьми будете? — Анжелика перешла на узбекский. Она поддалась всеобщему веселью. И печаль по Вадиму, казалось, оставила её. — Анжела, так не честно, я не всё поняла...— скуксилась Кунсулу. — А я всё...— гордо сказал Азамат и перевёл сестрёнке слова Анжелы. — Кунсулу, а давай будем секретничать на узбекском. Тогда нас никто не поймёт. — Но мама же поймёт. — А разве от мамы можно иметь секреты?— улыбнулась Анжелика. — Папа, ну почему ты выбрал именно маму?— настаивала Кунсулу. Она знала это историю наизусть, но ей так нравилось слушать её снова и снова. — Ну, слушайте... — Сергей Ерболович уже допил свой чай, и вот сейчас он вышел на середину комнаты, провёл руками по волосам и сказал:— Иду, значит, я по аулу. К другу в гости приехал. И вдруг... — Слышу, а кто-то поёт. — Азамат встал рядом с папой и полностью повторил его действия. — Мамочка, спой, что ты пела... — Кунсула забралась с ногами на стул, по узбекски стала двигать шеей, подняла руки, встала на цыпочки и стала тихонько перебирать руками и ногами, напевая какую-то мелодию. Махабат Тимировна присоединилась к дочери. Сергей Ерболович перевернул табурет и стал аккомпанировать своим «женщинам». Анжелика подхватила песню и танец и вот уже три женщины двигались под звуки аккомпанемента, создаваемого Сергеем Ерболовичем и Азаматом. Вскоре веселье охватило всю семью. — Ну и что, что мамочка училась на тройки, зато она поёт красиво и танцует...— гордо заявила Кунсулу. — Мамочка, я буду также красиво петь и танцевать? — Звёздочка моя,— Сергей Ерболович подхватил на руки обоих детей,— ты будешь лучше. Анжелика стояла, прижавшись к Махабат Тимировне. — Ну ладно, чья сегодня очередь посуду мыть?— спросила Махабат Тимировна. — Моя,— печально отозвалась Кунсулу. — Азамат, пошли математику делать... — Анжелика взяла брата за руку. Ночь опустилась на город. Астрономия так и осталась лежать открытой на столе. Она никак не лезла Анжелике в голову. «Утром встану пораньше и повторю. А, может, отказаться от этой затеи. Ну не смогла я окончить школу экстерном. Закончу как все... Хотя... ещё есть время. Отказаться всегда успею. Никто же меня насильно не заставляет...» Сон не шёл. Мысли витали около Вадима. Она снова и снова вспоминала тот мост, и его шёпот... И который раз представляла, что разрешила ему себя поцеловать. Но вот только как это произойдёт — представить она не могла, ведь её губы ещё не знали чужих губ. Она всё-таки была ещё ребёнком, начитанным романтичным ребёнком. [1] Бак для нечистот [2] Рыбчинский 10. В гостях у Марины Марине Кузнецовой исполнилось 14 лет. С Анжелой она была знакома только благодаря родителям. Мама Марины работала вместе с родителями Анжелики. Марина несколько полноватая с пухлыми губами, непоседливая и неугомонная. Она пользовалась авторитетом у ребят не только благодаря своей внешности и добродушной улыбке, но и своему озорному характеру. Она постоянно что-то придумывала: школьные вечера, домашние посиделки. — Поздравляю, Марина! Анжела улыбнулась. — Тебе сегодня 14 лет. Смотри, ты уже меня догоняешь. Ну ничего, я в январе восстановлю нарушенный тобой распорядок. — Анжелика протянула Марине большую плюшевую собачку. Она знала, что Марина до безумия любила игрушки. Игрушки стояли везде: на пианино, на книжном шкафу, на диване, на подоконнике. Комната Марины была похожа на царство мишек, зайчиков, собачек, слоников, Чебурашек. Марина с родителями и младшей сестрой жила в центре города в одном из девятиэтажных домов. Её отец работал экспертом в Транспортном управлении внутренних дел. — Ты проходи! — Марина надеялась на Анжелу. К Марине пришло трое ребят, а девчёнок ещё не было.