Всё позади. Её признали правой. Её оставили в комсомоле. Ей казалось, что она родилась второй раз на этой земле. И теперь... ей хотелось домой. Залезть под душ с головой и смыть с себя всю ту грязь, которую на неё вылил Шмелёв и Ира. Она искренне поверила, что президиум был на её стороне. И ей было не ведомо, что просто некоторым не хотелось портить статистику. Да и разве это важно, если они, оберегая собственное спокойствие, не сломали судьбу человека. А она... Это только она казалась непробиваемой, а на самом деле это всё её трогало и волновало очень глубоко. 34. Немного о Тае Назаровой Назарова Тая — личность, о которой упоминали мы лишь раз и то вскользь. И если бы до конца всё было хорошо, то многие одноклассники забыли бы её почти сразу же по окончанию школы. Маленькая и незаметная как мышка, она стояла всегда в самом конце в строю на физкультуре. Она носила классическую стрижку «каре». У неё были волосы удивительного как бы жемчужного цвета. На маленьком носике — кнопочке уместилась пригоршня веснушек. Длинные слегка загнутые вверх, но белесые, ресницы обрамляли глаза цвета ореха. Маленькая родинка в уголке глаза. Как и все одноклассницы, она носила коричневое платье с чёрным фартуком с большими крыльями, гладить которые приходилось каждый день. Тая росла замкнутой девочкой. В детстве она походила на гадкого утёнка, но со временем черты лица и фигура стали меняться и к 8-му классу Тая выглядела очень даже мило. Но она не замечала перемен в своей внешности. Не заметили этого и одноклассники. Ведь они росли вместе с ней, а значит, что и сами менялись вместе с ней. Таю или миновала, или просто ещё не подошла пора юношеских прыщей, которые так портят настроение. Робка, с тихим голосом, она, казалось, всех боялась. А как ей хотелось быть смелой и красивой. Никто не знал о том, что у Таи было больное сердце. Про таких, как она говорили — девочка без будущего. Тая давно уже свыклась с этой мыслью. И в дни особенных неудач, она думала: «Поскорей бы всё закончилось...» Когда в тот класс впервые вошла Анжела, Тая болела. После болезни так получилось, их посадили вместе. Тая удивлённо наблюдала за новенькой, которая отнюнь не блистала красотой, но уверенности и какой-то ненавязчивой наглости было, хоть отбавляй. Они сидели за одной партой, но, казалось, существовали в разных мирах. За первые же две недели Анжелика вполне освоилась в классе. Таю поразил и тот факт, что, когда одноклассники объявили новенькой бойкот — Анжелика на это просто никак не отреагировала. Тая не участвовала в бойкоте. Она знала, что такое быть отвергнутой. За что был объявлен бойкот? Очень просто. Одноклассники накануне сходили в кино и никто, кроме Анжелики не сделал домашнего задания. Было решено, что никто не будет отвечать. Но учитель, не зная о решении учеников, сначала спросила одного, потом другого. Потом дошла очередь до Анжелики... Это потом одноклассники поняли, что Анжелика всегда готова к урокам. А тогда — они просто приняли её за выскочку. Шли дни за днями, а Тая и Анжелика так почти и не общались, лишь как-то Анжела спросила у Таи время. И та, что-то пробурчав в ответ, уткнулась в свою тетрадь. Дома мама звала её Таюшкой. Мама воспитывала дочку одна. Несколько лет назад она ушла от мужа — пьяницы. Мать Таи не имела специального образования и работала фасовщиком в магазине. Зарплата не весть есть какая, но на жизнь хватало. Мама тянулась изо всех сил, чтоб у дочки были и хорошие книги, и вкусная еда, и пусть не дорогая и не самая модная, но красивая и добротная одежда. Но много денег уходило на лекарства. Каждое лето надо было Таю вывозить на курорт или в санаторий. Хорошо, что помогал профсоюз. Но всё равно было очень трудно. Глядя на Таю, мама считала, что у неё отличная дочь: сидит дома, читает, не гуляет долго, друзей не водит, с мальчиками не общается. Когда Анжелика успела прославиться тем, что не явилась ночевать домой, Таина мама попросила отсадить дочь от этой «хулиганки». Мама и не подозревала, как тяжело было Тае, как ей хотелось быть вместе со всеми, но ей казалось, что она — это сплошные недостатки. Вопреки желанию мама в восьмом классе Тая и Анжелика как-то сдружились. Вернее — это была не дружба, а покровительство. Анжелика взяла под своё опеку Таю, которую стал усиленно донимать Толя. Он то дёргал девочку за волосы, то передразнивал её походку и голос, то подкладывал ей в портфель шкурки от апельсина. Тая не бросалась Анжелике с благодарностью на шею, она воспринимала происходящее, как должное. Но в то же время, стала держаться к Анжелике поближе. В дни зимних каникул в 8-м классе Тая вдруг объявила дома, что едет с одноклассниками в туристическую поездку во Владивосток. В начале мама была против. Нет, конечно, Тая ездила одна в пионерский лагерь и в санаторий. Но отпустить дочь во Владивосток с молоденькой пионерважатой — она не решалась. Потом — махнула рукой, в самом деле — ну не до старости же опекать девочку. И так, 2-го января ребята сели в поезд, все шумели и веселились. Тая смеялась вместе со всеми. Вдруг она заметила, что на неё смотрит какой-то солдат, который сидел на боковом месте. Тая смутилась и, вспомнив о том, что она не красивая, покраснела. Солдат встал, вышел. После этого Тая уже не была такой весёлой. Она всё сидела одна в свободном купе и задумчиво смотрела в окно. Она не заметила, как кто-то сел напротив неё. Лишь когда захотела встать, чтобы идти к своим, увидела того солдата. — Подожди, давай познакомимся. Тая растерялась. С ней ещё ни разу никто не знакомился. Она села. — Я Сергей, а ты? — Тая. — Тая опустила глаза. Сергей ей нравился. Оказалось, что он только по осени призвался и ему служить целых три года, потому что он служит в морских войсках. Каких — Сергей сказал, что это большой секрет. В армию его никто не провожал и никто не ждёт. Было время когда-то, когда девочки ждали ребят из армии, писали друг другу письма. И ребятам было очень лестно иметь «верную» подругу. Они незаметно проговорили весь вечер, обменялись адресами. Из поездки Тая вернулась другой. Она стала веселеё и общительней. У неё заблестели глаза. Ей стало интересней жить. А ещё, она каждый день с нетерпением заглядывала в почтовый ящик. И ящик не обманывал её надежды. Перемены в Тае заметила не только мама, которая видела, как дочка тихонько достаёт из ящика какие-то письма и прячет их под кофтой, заметили и одноклассники эти перемены. И однажды оброненная шутка: — А ты не влюбилась? — дала им понять, что они попали в точку. Тая покраснела, смутилась. — Тайка влюбилась. Тайка влюбилась... — кричал на весь класс Толя. — Дурак и не лечишься, — сказала Тая дрогнувшим голосом, после чего выбежала из класса. Больше на уроке её не видели. Это было уже в конце апреле. После уроков Оксана и Анжела пошли за школу к прудам. Там среди берёз стояла беседка. Река уже давно «проснулась», а вот в лес весна только вступала. И под ногами ещё местами лежали снежные почерневшие на солнце кучки. Но молодая изумрудная зелень как пухом уже покрывала деревья. Воздух был тёплым, он вобрал в себя запах оттаявшей земли и первых листочков. В беседке, куда подошли Оксана с Анжеликой, сидела Тая и плакала. Заметив девочек, Тая хотела уйти, но Анж её остановила: — Тая. Не убегай. Девочки подошли к Тае. — Таюшка, не плачь. Ну чего ты на этого дурака обращаешь внимания. Он сам, наверно, в тебя влюбился, вот и не знает, как привлечь внимание. Несколько успокоенная заботой девочек, Тая рассказала о Сергее, что он был студентом одного из Московских ВУЗов, но в институте не было военной кафедры и его призвали в армию. Сам он уроженец Херсонщины. И вот уже как целых две недели от него нет писем. Девочки посетовали, что плохо работает почта. И что Сергей обязательно ей напишет, и прямо ко дню рождению. Но видимо, сердечко не выдержало «любовных страданий» и вечером за Таей приехала «Скорая помощь». Почти неделю, как Тая лежала в больнице и врачи уже потеряли надежду на её спасение. Девочка таяла на глазах. Последний день апреля. Мама Таи, постаревшая за эти дни от переживаний и бессонных ночей, сидит в коридоре. Она настраивается. Сегодня у Таи день рождения. Мама вспоминает, как много лет назад она была самой счастливой женщиной на свете, когда у неё повилась дочь. Тогда за окном уже стояла жара, ведь они жили в Заравшане. И Тая была единственным белокурым ребёнком, среди смуглолицых узбекчат. Спутать её было невозможно ни с кем другим. «Неужели ей отведено всего 15 лет? Господи, меня забери, но оставь дочь...» Мама настраивалась. Ей надо было зайти к Тае в палату, улыбнуться, и сделать вид, что всё очень хорошо. Но как это сделать? Где найти силы. Она вчера ходила в профсоюз. Ей отказали. Нет, не прямо, но объяснили, что таких денег на лекарство для её дочери и на аппарат для сердца нет, что это очень дорого. Что даже партийные лидеры — и те не могут себе позволить такую роскошь. Аппарат в стоимость двух новых «Волг». Его производят за рубежом, как и необходимые для Таи лекарства. Ей, конечно, выделили деньги на замену лекарств, выпускаемых в Венргии и ГДР, лекарств хороших, тоже дорогих, но не тех, а всего лишь их замену. Врачи пытались, старались сделать всё возможное. Но у Таи всё было без изменений, казалось, что она оставила всякую попытку выжить. По ночам она бредила Сергеем. Мама не знала, что отвечать дочери, когда та с надеждой спрашивала её: — Мама, мне не было письма от Серёжи? Не сказала мама, что она сама написала Сергею письмо, подсмотрев адрес на одном из писем. Она написала, что во имя его матери, просит написать письмо её дочери. Просит помочь спасти девочку... За окном бушевала весна. Она волновала души, сердца стучали как оголтелые. И весь мир хотел любить и быть любимым. В больницу шумной толпой ворвались одноклассники. Как не пытались медсёстры их успокоить, школьники всё равно оказалась громкоголосыми. В палату впустили всех. Тая с удивлением смотрела на одноклассников. Она вдруг осознала, что любима и нужна, что о неё не забыли, а Серёжа... Это эпизод в её жизни — счастливый и несчастный одновременно. И вдруг Тае захотелось жить, чтобы вот так же к ней на день рождение большой толпой пришли друзья, не в больничную палату, а домой. Вдруг открылась дверь, и на пороге показался... парень с большим букетом огромных снежно-белых хризантем. Косая сажень в плечах, русый кудрь, большие серые глаза — обыкновенный русский богатырь.Все замерли. — Серёжа... — она прошептала. И на глазах стояли слёзы. — Тая, ну чего же ты разболелась? Ты прости, но я не успел тебя предупредить, я в море был. А сейчас мне дали всего 5 дней, чтобы приехать к тебе на день рождение... Их оставили одних. Все вышли. Мама Таи тихонько опустилась на скамью и заплакала. Девочки окружили Таину маму, которая стала похожа на маленькую хрупкую старушку. — Прасковья Ивановна, ну не плачьте. — девочки шмыгали носами. Ещё чуть — чуть и они все разревутся за компанию, как это часто бывает в женском обществе. — Пожалел, знать, девочку, приехал всё-таки. — прошептала она. — Почему пожалел, а может это любовь? — Какая такая любовь? Не надо, чтобы любовь, чтобы ещё и он мучался. Хороший, видно парень. — Прасковья Ивановна вытерла слёзы краем платка. — Почему не надо? — удивились девочки. Сейчас они в душе по-доброму завидовали Тае, ведь она первая, кто встретил свою Первую любовь. А у них это всё ещё только впереди. — Не жилец Таюшка, не жилец... — и мама снова заплакала. — Почему? Нельзя так говорить. Сейчас медицина такие чудеса творит... — Лекарства нужны, а они очень дорогие и не достать их, только по блату. И аппарат ей надо на сердце, а где его взять... Да и он дорогой... — медленным речитативом произнесла мама Таи. Анжела и Оксана переглянулись. «Мы к лечащему врачу, узнаем, что нужно Тае, — шепнули они Свете и Лене. — Подождите нас, может через штаб сможем достать.» Врач выслушал внимательно девочек, потом взял телефонную трубку, позвонил Серафиму Викторовичу. Лазаренко зашёл в ординаторскую: — Говорите, хотите помочь своей однокласснице. — Лазаренко сел напротив девочек. — Похвально, похвально. Только, думаю, Вам это не по силам. Я уже разговаривал с господином Трегиром на эту тему. Он пообещал помочь с лекарствами, а вот с аппаратом... Но с лекарствами — мы только оттянем печальный конец. — Жизнь всегда только оттягивает печальный конец, начиная прямо от рождения. — Анжелика усмехнулась. — Серафим Викторович, скажите, она будет жить? Лазаренко посмотрел на Анжелику. Сейчас он был уверен, что Тая будет жить. Анжелика первая кто не спросил: «А она не умрёт?» Она единственная, кто не произнёс это страшное слово «смерть», она говорила только о «Жизни». Он был уверен, он не раз в этом убедился на практике, что надо задавать лишь положительные вопросы и говорить лишь положительные слова. — Она должна жить, — вместо него ответила Анжелика. — Напишите, какие нужны лекарства, какой аппарат. Мы попробуем. Мы ведь международная организация. — Даже если Вы достанете, Мы не сможем у Вас его купить. Это очень дорого. — Вопрос цены — это наш вопрос. Если мы достанем, мы не собираемся его продавать Тае или больнице, мы его подарим... — Не всё так просто. Ну да ладно. В общем, этот аппарат кардосинхронизатор Live — пока что аналогов в мире нет, выпускается только в Анастасе, как и лекарства — кардокордин 350. — В Анастесе? — Анжелика нахмурилась. — Они ещё что-то выпускают, кроме денег? — Да, у них медицинская наука сильно не развивается, но вот в изучение и лечение сердечных заболеваний они вкладывают большие деньги и на сегодня — там одно из лучших в мире исследовательских учреждений. Аппарат этот появился только год назад. Поэтому такой дорогой. — Он надёжный. — В медицине ни в чём нельзя быть уверенным на все 100 процентов, но на 85 — можно. Но на сегодня — этот аппарат — единственный выход из положения. С ним Тая проживёт не меньше 50 лет. Можно её поддерживать на лекарствах. Но для этого курс лечения надо проводить ежегодно... — Врач посмотрел на девочек. Они задумались. — Господин Трегир обещал, что достанет лекарства на 2 курса, то есть на 2 года. А там... Там может у нас уже свои появятся. — Что, не может на больший период достать? Ему жалко? — Нет, во-первых, они безусловно дорогие. Но не это главное. Просто у них срок годности всего 2 года. — А аппарат? — наконец спросила Оксана. — Аппарат... Аппарат очень дорогой. — Трегир богатый, что ему жалко денег на аппарат. Но же во главе правительства, ему он бесплатно достанется. — Анжелика презрительно хмыкнула — В этом мире ничего не бывает бесплатно. И ему также придётся покупать этот аппарат у компании, которая его производит. Не может же он покупать такие аппараты для всех нуждающихся. Он и так нам с лекарствами поможет, безвозмездно. — Надо же какая щедрость. — Усмехнулась Анжелика. — Щедрость — не щедрость, а на 3 тысячи лекарства потянут. А вот аппарат — вот на эту сумму. — и Лазаренко написал на листке сумму с четырмя нулями. Я думаю, что господин Трегир деньги не рисует. — Ладно, запишите название аппарата и сумму. Мы попытаемся по своим каналам достать... Тая и Серёжа были вместе весь день. «Ну ладно, завтра наговоритесь...» — говорил им главврач. А они молчали и смотрели друг на друга. И никого не слышали. Врач это понял и вышел, махнув рукой. Тая впервые уснула крепким безмятежным сном. Лишь к утру назвала его имя: «Я люблю тебя, Серёжа, слышишь?» — и улыбнулась Серёжа не спал всю ночь, он сидел около неё и держал за руку, мысленно моля: «Не умирай, слышишь, не умирай». Май 35. Тая