Армейцы организовали сбор средств на покупку аппарата для Таи. Трегир, как и обещал, принёс лекарства. Они и впрямь обладали какой-то чудодейственной силой. Тая встала на ноги буквально на следующий день после проведения курса лечения. — Трегир, — Анжелика сидела в кабинете у Романа и говорила по телефону. Рядом находились Оксана, Света, Лена. Они ждали вердикта, который вынесет Трегир. Ими была собрана половина сумму — деньги не малые, но это не всё. Они не могли собрать всё. Деньги нужны были не только на Таю. Когда начался сбор средств, то оказалось, что так много детей, которые нуждались в дорогих лекарствах, протезах, аппаратах, операциях. Поэтому часть денег оставляли на местах для других детей. — Да неужели, сама Анжелика. Какими судьбами? — Трегир был явно удивлён этим звонком. Последний раз он видел Анжелику в то похмельное утро. Больше они не общались. Уже прошли майские праздники, приближался приезд принца. — Трегир, я по серьёзному делу. Только давай не будем торговаться: или да или нет... — По-моему, ты уже начала торговаться. — в трубку усмехнулся он. — Рома, я не могу с ним разговаривать... — Анжелика прикрыла трубку рукой. Когда они решали, кто же будет общаться с Трегиром, то и сомнений быть не могло. Просто так было привычней. Но она не могла не «зубоскалисть». — Добрый день, господин Трегир, — начал Роман. — Добрый, добрый, а что, подруга сошла с дистанции? Верни, пожалуйста, её к аппарату. — Господин Трегир, мы знаем, что в Вашей стране выпускается аппарат кардосинхронизатор Live. Мы бы хотели его приобрести. — Роман пропустил последнюю фразу Трегира мимо ушей. — Это для больной девочки?.. Я же передал ей лекарства. На 2 года хватит. — А потом? Где они их возьмут? А про аппарат говорят, что с ним можно прожить 50 лет. Так вот, мы собрали половину суммы. Мы сможем его приобрести в рассрочку. Вторую половину выплатим в течение года. — Я не решаю такие вопросы. Это решает компания, выпускающая эти аппараты. Но я хочу Вам предложить другой вариант. Вы можете положить деньги в банк, где находятся счета этой компании на имя этой девочки. Если за два года изменений не последует, она сможет использовать эти деньги на покупку аппарата. Думаю, что через 2 года он будет намного дешевле. Тем более, что на эти деньги набегут проценты. Анжелика взяла трубку: — Ты, капиталист проклятый, хочешь на горе людей деньги сделать? — Анжелика, не кипятись. Я предлагаю реальную вещь. Там где можно обойтись без операционного вмешательства, надо обойтись. Разрезать всегда успеете. — Хорошо, но деньги мы положим здесь в Советском Союзе в сбербанк. — Под 2 процента? Не смеши. Я предлагаю 18 процентов годовых. У тебя же хорошо с математикой. Вот и посчитай, сколько натикает. Где они наберут деньги на вторую половину? Ваш состав поменяется и никто не знает, захочет ли новый генеральный штаб тратиться на эту девочку и не появятся ли другие, более важные причины. Подумай. Конечно, можно приобрести аппарат сейчас, сделать операцию. Ну а если после медикаментозного курса у неё сердце будет работать без сбоев, то зачем рисковать. Ведь каждая операция — это риск. А так — проходить каждый год профилактические мероприятия... — И зависеть от таблеток... — А так зависимость от аппарата. Зависимость — она всё равно будет. Подумайте, переговорите с лечащим врачом, с девочкой, с её мамой. А я пока узнаю, сколько будет стоить покупка в кредит. Как меня найти — знаете. Всего хорошего и до скорого. Трегир отключился. — Вот оно, капиталистическое мышление. Только как бы себе сделать лучше, только бы денежки заграбастать. Я ему не верю... — Анжелика посмотрела на остальных. Роман некоторое время помолчал, а потом предложил: — Давайте вынесем решение на совет наставников. Пусть нам помогут разобраться в этом вопросе взрослые люди. Мы действительно не очень хорошо разбираемся в банковских вопросах, а в вопросах лечения и подавно. И... ты правду сказала, что ему не доверяешь? У тебя есть основания? Ведь всё это время, сколько мы с ним сталкивались, нам грех жаловаться на его обязательство. Анжелика прикусила губу. Она сделала непозволительное. То, что у них были плохие отношения между собой не должно было влиять на дело. Раньше она никогда себе не позволяла голословно обвинять. Наверно, она просто устала от того, что на неё столько свалилось. — Да нет, это я так, мысли в слух, — Анжелика потёрла пальцами рук виски, как будто у неё болела голова. — я не знаю. Я действительно не очень хорошо, вернее, я совсем не разбираюсь в финансах. Но я не верю, чтобы он при этом не извлёк никакой выгоды. Ведь они капиталисты. У них на первом месте деньги... — Разумеется... — ответили ей на совете наставников. Сюда же они пригласили группу Высоцкого, ибо вопросы касались правового регулирования. Лысков подтвердил, что банк, в который собирался Трегир положить деньги, существует больше ста лет и считается одним из самых надёжных банков мира. — Разумеется, они получают выгоду из того, что деньги лежат в банке. Они принимают деньги под одни проценты, выдают под другие. Это законно и реально... Приглашенный сюда же Лазаренко подтвердил слова Трегира, что лучше обождать с операцией. Дома у Таи обставлено по-деревенски: платяные половички, старый бабушкин камод, часы с кукушкой. На столе — кувшин с квасом. Хоть Тая и родилась в Узбекистане, но её мама — коренная сибирячка, все годы жизни в Средней Азии сохранила традиции и обычаи. — Ну, что ж, наверно, так будет лучше. Так и врач сказал, да и мы Таей порешили: коли можно под нож не ложиться, так и не будем пока. А Вам спасибо за заботу. Оформили документы, перевели деньги через сбербанк в Национальный банк Анастаса на имя Таи на её лечение. Я-то ничего в этом не понимаю. Но в банке сказали, что все документы оформлены правильно, и всё законно. Спасибо Вам за заботу... Высоцкий, Римадзе, Лысков и Снежко озабочены. Третья девочка из Узбекистана, о ком взял на себя «заботы» Трегир. Анжелика единственная — которую с Анастасом связывал только армейский «беспредел». У Таи и Нелли в Анастасе открыты счета. Кто же принцесса? Или есть ещё одна девочка? — Сколько этих девочек из Узбекистана приехало сюда? Каждая из них может оказаться принцессой. Что мы имеем? — Высоцкий потёр лоб. С каждый днём ситуация становилась всё запутанней. Одно было хорошо, Анжелика готовилась к выпускным экзаменам. В штабе она бывала мало. Со свободцами практически не встречалась. Да и они её тоже не трогали. — Значит так, на выезд приготовлены документы на Нелли Юсупову и на Агнессу фон Гей де Ханзор — принцессу Анастаса. Значит, Трегир точно знает, кто она. Может быть она одним лицом что и Нелли? Если да, то для чего тогда второй пакет документов? В МИДе сказали, что принцессу разрешено вывезти под её именем, данным при рождении. У нас в городе есть две Агнессы: одной три года, второй — пятьдесят четыре. — Вчера заходил к Юсуповым, — дошла очередь до Снежко. — Они сидят на чемоданах. Такое впечатление, что уезжать собирается вся семья. Я спросил, зачем Нелли с собой столько вещей. Мать ответила, что дочка навсегда уезжает. Странные люди — отправляют дочку во дворец, а собирают, будто в хижину к дяде Тому переезжает. Я их предупредил, что на границе могут столько вещей не пропустить, и вообще, что им лучше заранее уточнить, что можно вывозить, а что нельзя. — Да, где их только воспитывали. Спят и видят себя графьями... — Проворчал Высоцкий. Его явно по голове не погладят за это. Скажут, что в городе не проводится профилактическая работа... Тут ещё документы поступили на несколько советских девушек, которые решили повыходить замуж за свободцев. Вот тебе и патриотическое воспитание. — Ну а что у Назаровых? — У Назаровых... — Лысков открыл свой блокнот. — Я был в штабе у свободцев, выяснял про их отношения к Назаровым. Господин Трегир сказал, что Тая вероятно приедет в Анастас через год — два для обследования. Вроде, как отношения чисто как у врача с пациентом. Хотя Назаровы тоже начинают собирать по-тихоньку вещи. Как пояснила Прасковья Ивановна — Тая после экзаменов поедет поступать в мед.училище в соседний город. — Да, а что известно про отца Таи Назаровой? — перебил их Высоцкий. — С ним удалось встретиться? — К сожалению, нет, — констатировал Лысков. — Он охотник, ушёл ещё почти с месяц с эвенками в тайгу и не возвращался. — Какая сейчас охота? — спросил Высоцкий. — Сейчас зверь в линьку идёт. А птицы ещё не прилетели. — Так он похоже, что с оленеводами отправился. — Ну тогда это на долго. Тайга оживать стала, по рекам шуга пошла. Месяцами можно сидеть в лесу безвылазно. Ладно, попробуй через Олёминский совхоз его найти. Может он что пояснит по происхождению Таи. Ну а как поживает наша несравненная Анжелика? — Анжелика... — Римадзе развёл руками. — А что Анжелика. Вещей не собирает. Готовиться к экзаменам. Хотя ходят разговоры, что она собирается сорваться с генеральным штабом, который в этом году перебазируется в Швецию. Но документы на выезд она не подавала. — Что она думает делать после окончания школы? — Говорит: «Отдыхать». Спрашивал, собирается ли она поступать в институт. Говорит: «Да, на следователя, как Вы и предлагали...» — Что говорят её родители? — Ничего. Все вопросы к Анжелике. Похоже, что она их в свои планы не посвящает или сама не знает, чего хочет. — Я думаю, что это сложно в один год сдать экзамены за школу и вступительные в институт. Надо посмотреть, какую ей характеристику выдадут в школе. А то может такую, что и в тюрьму не возьмут. — Я думаю, что на территории области он без проблем поступит в любой институт: экстерн, разрядница по многим видам спорта, а Вы знаете, как институты любят спортсменов. Целые команды учатся. Победитель областной олимпиады по математике. Несколько иностранных языков... — перечислял Римадзе. — Ага, и группа Высоцкого на хвосте... — съехидничал Снежко. — Да её только из — за этого близко к институту не подпустят. — А стоит ли выяснять, кто принцесса? — Лысков посмотрел на Высоцкого. — Овчинка выделки не стоит. Меньше, чем через месяц как приедет принц, вот тогда и станет всё ясно. Не будут же они в тайне держать принцессу после приезда принца. Не в последний день же откроют. Всё равно всё произойдёт раньше, если только... — Что если только... — Высоцкий перевёл взгляд от Лыскова к Римадзе. — Да это так, одна абсурдная мысль. Мы вчера её со Спартаком обсуждали. Да, я забыл спросить, Спартак, как удался наш план. — А ни как... — Римадзе сделал неопределённый жест рукой. — Она никак не отреагировала. Только спросила: «А Вас это сильно волнует? Меня почему-то нет...» Нет, не похоже, что это она. Да и она мне мысль интересную подкинула: «А я с чего Вы взяли, что она приехала сюда из Узбекистана?» Она могла быть удочерена совсем не жителями республики. И потом, принцессу следует искать в семьях, где один ребёнок и который появился не в первый год брака. Почему люди усыновляют? Потому что не могут завести своего. У Геббер в семье есть ещё 2 детей. Проверить все семьи с одним ребёнком — года не хватит. Я вот другого боюсь. Ну не будет Анжелика сидеть сложа руки, когда принц приедет. — Почему? — спросил Высоцкий. — Да спокойная жизнь и Анжелика — понятия несовместимые. Вы понимаете, то что происходит сейчас — это нонсенс. Анжелика никуда не вмешивается. В июне свободцы уедут. И тогда закончатся все приключения. Так неужели напоследок она не устроит себе праздник. — Хочешь сказать, что наша головная боль ещё не закончилась? — И Трегира тоже... — ответил за Римадзе Лысков. 36. Поход Класс собрался в свой последний поход. Анжелика не забыла пригласить с собой группу Высоцкого. — Спасибо, спасибо, но Вы как-нибудь уж без нас. Только очень просим, не бери с собой оружие и не приглашай свободцев, — отклонил предложение Геннадий Юрьевич. — Как это я да без охраны? А то я к Вам привыкла, как к родным. — Анжелика прекрасно знала, что никто из группы Высоцкого с ними не пойдёт. Но почему бы не «подразнить» зверя. Трегира, разумеется, она приглашать не стала. Тот не такой щепетильный. Не просто сам пойдёт, так ещё и товарищей прихватит. Последний поход, потому что потом начинались экзамены, потому что все знали, что в 9-ый пойдёт лишь половина. Майский тёплый вечер уже опускался за скалы, зажигая на небе яркие звёздочки. Ребята лазили по скалам, камни которых впитали в себя дневное тепло и ещё не успели остыть. Кто-то пытался прокатиться на последних льдинах. Речка — река, как она глубока в это время года. Лёд с реки сходит незаметно, как бы стаивая. Но эти северные реки тем и опасны, что не успеет стаять лёд, как с верховьев гор начинается ледоход, который идёт, набирая скорость на спуске. И тогда весь город собирается на берегах посмотреть на движение этих холодных громадин, которые налетают друг на друга, поднимаются и топят, как будто ведут речные баталии. И сколько мальчишек в это время пытаются прокатиться — только и успевай снимать, а иначе — быть беде. Но пройдёт буквально пару дней, как о ледоходе останутся лишь воспоминание в виде одиноких льдин, которым не хватило места в общем потоке и которых выталкали свои же собратья. А потом начнутся дожди и полноводные от стаявшего снега воды выйдут из берегов, затопляя всё и вся, что им мешает на пути. Но наступит лето и речку можно перейти вброд. Одно остаётся неизменных в этих водах — они вечно ледяные. В быстрой реке отражается оранжевый костёр: яркие искры которого поднимаются к мигающим звёздам. Анжелика сидит около костра вместе со всеми. У неё в руке гитара. Она касается пальцами струн, не спеша перебирая аккорды, наконец, она нараспев произносит слова: — Огненный конь взмыл в небо, он оторвался от огня. Огненный конь взмыл в небо, бледный след оставив после себя. Огненный конь — ты моя надежда. На ладонь мне наступив, зачем обжёг ты меня? Было больно, но не был слёз, ты оставил след и исчез. Как любовь обманутая душу жжёт, так горит след его на ладони моей. Но слёз нет, есть лишь след, красный след. Кто-то в душу наступил. Ответь, не ты ли это был? Анжелика замолкает. Она смотрит на огонь. О чём она думает в этот тихий майский вечер? «Огонь — он завораживает и притягивает, волнует и успокаивает. Он шепчет: «Спать...» Он обжигает вблизи. Но если отойти — чувствуешь холод. Огонь — это бесконечная игра света и тени, игра красок, цветов, тонов и полутонов, игра конфигураций и звука. Огонь — это совершенство, придуманное природой. Он не требует дополнений, он — самодостаточен. Огонь — как кошка. Его нельзя заставить, но с ним можно договориться. Но верить ему, как политикам, нельзя. Ему, как войне — нужно пространство и пища. Он, как старость, уходит постепенно. Но если его попытаться заставить уйти, он — как злобная старуха, будет щипеть и пускать в глаза клубы ядовитого дыма. Он как дъявол коварен и как женщина прекрасен. Он как судьба — может озарить золотым теплым светом, а может съесть, не поняв даже вкуса.» — Анжела, дай гитару, — Анжелика очнулась, как будто ото сна. Это было какое-то наваждение. Она любила огонь. Она любила на него смотреть. Ей казалось, что огонь её гипнотизирует. Ирмантас взял гитару из рук Анжелы: