— Ну что заскучали? Песенку Вам перевели? — песня, которую на распев прочитала Анжелика, была давно всем известно. Это была одна из песен из «Ленинградского сборника», но обычно её исполняла Розита Иочели на итальянском языке. А Ирмантас, глядя на покрасневшие глаза девчёнок, продолжал ехидничать: — Платочек принести? И чего девчёнки так любят слушать песни и стихи о несчастной любви? То ли мы, ребята: — И он подыгрывая самому себе, весело запел походную. Ребята сидели, плотно прижавшись друг к другу, дружно подхватили: Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались. — Да, это действительно здорово, что можно вот так вот всем собраться. А представьте, что через пять лет мы снова все вместе соберёмся. А как Вам эта идея? — мечтательно сказал Толя. Он больше не обижал Таю, а наоборот старался ей помочь, как бы искупая свою вину за прошлое. Он взял гитару у Ирмантаса. Ребята удивлённо посмотрели на Толю. Всё знали, что он умеет бренчать и подвывать, но вот чтобы под это можно было петь: — А что Вы так смотрите на меня? Я между прочим, тоже умею играть на гитаре: Он перебрал пальцами аккорды, и в высь полетели до боли родные и знакомые слова: Парень взял аккордеон, от души играет... К ней присоединились одноклассники: Как берёт аккорды он, сердце замирает... Девчёнки поднялись, встали парами и стали танцевать вальс: Пусть плывёт смолистый дым сквозь густые ветки, Будет самым молодым этот вальс навеки...[1] Песня закончилась. Ребята замолчали. Тихо потрескивал огонь. Где-то переговаривались ночные птицы. Вдалеке прогудел паровоз. Камешками шуршала река. — Хорошо сидим. — Наталья Викторовна посмотрела на часы. — Ну, ребята, пора и честь знать. Сами знаете, ночь быстро опуститься. Ещё не июнь, когда до утра можно будет гулять. — Если Вас дружинники не остановят, — засмеялась Анжелика. Уж кому-кому, а ей хорошо были известны последствия ночных гулянок. — Ребята, давайте собираться. — Наталья Викторовна придала своему голосу как можно больше серьёзности. — Ну, Наталья Викторовна, мы же ещё картошку в костре не пекли. — Если честно, то ребята были сыты «от пуза» шашлыками. Специалистов по шашлыкам в классе оказалось несколько и в результате часть шашлыков подгорела, часть — не прожарилась. Но на это никто не обращал внимание. Главное, что было весело. Соорудив поблизости второй костёр, чуть по-меньше, ребята первый слегка затушили, побросав туда всю картошку, которая у них имелась. Оказалось, что доставать картошку из костра и есть её не менее весело, чем лазить по скалам. Сажа размазалась по ребячьим лицам, сделав их совсем юными и озорными. Наталья Викторовна была права, что сумерки сгущались слишком быстро. Обратно ребятам пришлось в прямом смысле пробираться сквозь лесные заросли. Мальчишки искали дорогу посуще, помогали девчёнкам, которые то и дело повизгивали, проваливаясь в очередную оттаявшую ямку. Анжелика шла сзади. Ирмантас нёс её сумку. — Анжела, знаешь, я кажется был не прав по отношению к тебе. Помнишь тот разговор? — Анжела молча неопределённо кивнула. — Я понял, что ты идеал девушки будущего. — Кого — кого? Ирмант, не пори ерунды. Где ты нашёл девушку будущего? Девушка будущего — это не только человек дела, но и домохозяйка хорошая. А я? А потом, ты же сам говорил, что я больше своим поведением на парня похожа, чем на девушку. — Да это я так, не подумавши. — Вот и сейчас говоришь не подумавши... — Анжелика усмехнулась. — Почему ты сказала, что девушка будущего должна быть хорошей домохозяйкой. Это осталось в прошлом. Сейчас это не модно. Женщина, которая сидит дома, она же опускается. Она не следит за собой. С ней поговорить не о чём. Она как бабушка. Да разве быть домохозяйкой так уж сложно? — Как бабушка говоришь... А почему тогда говорят про мудрость стариков. Значит и сидя дома, можно мудрости набраться. Модно, не модно, но когда ты из школы приходишь, ты кушать хочешь. А желательно, чтобы уже всё стояло на столе и было горячим, разве не так? — Ну так-то оно так. Но я и сам могу разогреть. Или в столовую сходить. — Разогреть не сложно, а приготовит кто? — Мама вечером. — А мама днём на работе работает, а вечером дома. Так получается? Это как вторая смена. Днём инженером, а вечером — кухаркой. — А моей маме нравиться готовить. — Моей тоже. Только если бы им не нравилось, то всё равно приходилось бы это делать. Потому что делать за них не кому. — Ну хорошо, надо уметь готовить. Что ещё? — Стирать, гладить. Ты же чистую одежду любишь носить. — Стирает машинка. — А полощет тоже машинка? А потом она отжимает, вешает сушиться. Но самое главное — она потом всё это гладит. — А у меня мама стирает по субботам. А гладит перед телевизором. — Я думаю, что у тебя мама не одинока в проведении досуга. А почему бы тебе не постирать в субботу после школы и не погладить за просматриванием футбола? — За футболом? Я же или про утюг забуду или матч нормально не посмотрю. Но какой выход? Кто-то же должен это делать? — Должен. — Знаешь, почему многие семьи разводятся? — Нет любви. — А куда она делась? Не потому ли, что женщина стала тоже добытчицей? Просто у нас равноправие. Муж и жена в одно время приходят с работы. Он садится читать газеты, она — готовить есть. Потом он смотрит телевизор — она моет посуду, убирается, шьёт. За вечер он отдыхает, а у неё вторая смена. Она после всего этого хочет только одного — спать... Ей ни книг, ни телевизора не надо... Ни разговоров о любви. — Анжела, но это же не существенно... — Нет, это очень существенно. Ирмантас и Анжелика не заметили, как к ним подошла Наталья Викторовна. Её заинтересовал этот разговор, несколько не детский и даже не подростковый. — Вы извините, что вмешиваюсь, но не ранова-то ли Вы об этом начинаете думать? Ирмантас промолчал. Анжелика повернула своё испачканое лицо к классной и спросила: — Разве это не так? У меня много друзей и среди ровесников и тех, кто постарше. И как-то раз мы с мамой встретили дочь маминой подруги, которая уже год как была замужем и ждала ребёнка. Разговорились. Мама спросила, как дела в семье. Но девушка вдруг заплакала, оказалось, что её бросил муж. Она не могла понять, почему. Я не знаю, почему они развелись, но тогда я впервые задумалась: «Куда делась любовь?» Мне стало интересно. Люди влюбляются, женятся, у них появляются дети, а они родители потом вдруг взяли и развелись. Я не представляю, как бы такое пережила, но для Кунсулу и Азамата, думаю, это было бы большим ударом. И стала спрашивать о семьях, в которых выросли армейцы. Вы знаете, что у нас ребята всех национальностей из разных республик и стран. Один мой знакомый мне рассказал, что его мама не работает. У них четверо детей. Младший пошёл в школу, старший — в армию. А он сам — третий. Мама когда-то работала, но когда родился младший — он очень часто болел и родители решили не отдавать мальчика в садик. Поэтому мама и сидит дома. Знаете, какой у них малыш умный? Его такому в садике не научат. Мама всё свободное время проводит: они играют, занимаются, вместе делают всё по дому. — Но мальчику нужно общество. Он же не научится с ровесниками общаться. Пойдёт в школу — ему тяжело будет, — убедительно произнесла Наталья Викторовна. — Не знаю, но мне кажется, он мальчик очень общительный. Он ходит заниматься в какую-то секцию, потом его ведут в музыкальную школу. А ещё он в шахматный клуб ходит, хотя ему всего 5 лет. — Бедный ребёнок. У него нет детства. — вздохнула Наталья Викторовна. — Значит и у меня его тоже не было. Я ведь в садик тоже не ходила: музыка, танцы, меня учила бабушка вязать, вышивать. Я многое что умею, только толку-то... Времени всё равно нет. — Анжелика, но ведь твоя мама работает. Она согласилась бы сидеть дома? — Моя мама... — Анжелика на мгновение задумалась, а потом, как бы что-то вспоминая вдруг сказала: — Вы знаете, мой папа хотел бы, чтобы мама сидела дома. Он говорил ей это. Тем более, что семья считается многодетной. Она единственная из своих сестёр, кто работает. — Анжелика заговорила веселее: — Мама говорит, что не для кухни училась на инженера и потом, у нас уже подрасли Кунсулу и Азамат, которые во многом помагают маме, в отличии от меня, — Анжелика вздохнула. И вдруг лукаво улыбнулась: — Когда я была маленькая и училась в первом классе, один раз заболела и меня не пустили в школу. Мама осталась вместе со мной. И мне это так понравилось, что я каждый вечер подходила к маме и говорила, что заболела. А вообще, я люблю приходить домой, когда там есть мама. Мне кажется, что от одного маминого присутствия в доме тепло. Разве этого мало? Наталья Викторовна незаметно вздохнула. Да, иногда она слышит упрёк от детей, что мама их одноклассника не работает, а сидит дома. Но там другая ситуация. У одноклассника недавно родилась сестричка, и мама сидит в декретном отпуске. — А ты? — заговорил Ирмантас. — Ты согласна сидеть дома? — Я? — Удивилась Анжелика. Ей никогда не приходила такая мысль в голову. Ей казалось, что это логично, что МАМА должна сидеть дома. Но что и она когда-то станет мамой... — А мне ещё рано об этом думать. Вот надо школу закончить. Потом... Потом годик поскакать. По-крайней мере, я замуж в ближайшей пятилетке не собираюсь. Наверно, если бы у меня был такой муж как мой папа я и согласилась бы посидеть дома. Представьте: приготовила еду, убиралась, постирала. В общем — сделала всю домашнюю работу, пока муж на работе. Он приходит, кушает, а дальше вместе идём в кино, смотрим телевизор, занимаемся с детьми. А что ещё надо? И дети счастливы и муж доволен и мне хорошо. Нет, работать надо, но если бы женщины меньше работали, а больше бы дома — то семьи были бы крепче. А ещё англичане говорят, что men built houses, and women make homes — мужчины строят дома, а женщины создают очаги. — Ой, уж ты бы дома посидела... — Ирмантас засмеялся. — Анжелика и диванная подушка. Что-то я плохо представляю. Твой девиз: «И вечный бой, покой нам только сниться.» Наталья Викторовна в душе была согласна с Ирмантасом. Совсем не вязался образ смиренной домохозяйки с Анжеликой. Что-то ей не понравилось в ответе Анж. Но что? Наталья Викторовна мысленно снова перебрала разговор. Вот оно, нашла: — Анжелика, а что ты будешь делать после окончания школы. Ты как-то неопределённо сказала: «Поскакать». — Для чего я школу заканчиваю экстерном? Явно не для того, чтобы снова садиться за парту. Говорят, что на пенсию раньше времени всё равно не уйдёшь. — Не рано ли о пенсии? — Это я так, на улице услышала. Понимаете, я хочу для себя пожить. В удовольствие на коне покататься, через голову покувыркаться, адреналин в крови погонять, ну и музыкой от души назаниматься. Хотя бы годик безумной жизни, вне рамок, вне обязательств... — Вот видишь, ты сама себе противоречишь. А женщина — домохозяйка... — передразнил Ирмантас. — Ну нет, не так всё понял. Пока у меня нет семьи и сердце свободно как ветер... — Неужели в сердце нет никого? — усомнился Ирмантас. — Нет, хочешь — постучись, может и открою. — Анжелика засмеялась. Ей было хорошо и беззаботно. Наталья Викторовна пошла вперёд. Ребятам теперь было явно не до неё. Она вновь и вновь вспоминала рассуждения Анжелики. Рассуждения девочки, воспитывавшейся в восточной семье: «Кто сказал, что восточная женщина заперта четырёх стенах — несчастна? Она воспитывалась с мыслью, что её удел семья: муж, дети. И она уже счастлива от того, что это имеет. Кто сказал, что раскрепощённая россиянка счастливее от того, что тащит и работу и семью на своих плечах? И что есть независимость: он чего или от кого?» На завтра она как бы нечаянно в учительской завела этот разговор. Молодые коллеги с негодованием отвергли предположение — сидеть дома. Но самая старшая учительница — Валентина Павловна вдруг как-то тихо произнесла: «Глупые Вы ещё. До кого дошла эта мысль — он жизнь познал. Не дай бог Вам, девочки, за работой упустить и мужа и детей. Ученики — это хорошо, они с благодарностью будут приходить в праздники, но когда наступают будни... До кого дошла эта мысль — он жизнь познал.» — повторила она фразу и тяжело вздохнула. Наталье Викторовне показалось, что Валентина Павловна украдкой смахнула слезу. [1] БАМовский вальс 37. Переполох