– Да. И тебе понравится, – обещаю ей, – когда ты восстановишься и станешь более чувствительной. Она поворачивается спиной, когда наношу гель, но неожиданно интересуется: – Гриш, а больно будет всегда? Застыв с мочалкой в руках, готов содрать с себя кожу за то, что пошёл на поводу у Таси и трахнул её второй раз. Та, что три года справлялась с постоянной болью, легко перенесла вторжение члена и моё возбуждение. – По шкале от одного до десяти, насколько больно? – В первый раз шесть, во второй… примерно три, – выдаёт с задержкой, вероятно, оценивая свои ощущения. – Но это всё равно не идёт ни в какое сравнение с болью в ноге. – Так, – разворачиваю её к себе лицом, – зачем терпела? В первый раз понятно, а во второй? – Я читала, что мужчине нельзя отказывать в близости, если он желает. Твою мать! Готов взреветь от собственной тупости и убеждений Таси, которая начиталась бредовой херни и теперь впаривает её с серьёзным видом. – Послушай меня, – заключаю её лицо в ладони, фокусируя взгляд, – никогда не стоит удовлетворять чьи-то желания в ущерб себе. Неважно, секс это или любая другая сфера жизни. Не нравится, не хочешь, не горишь – сразу отказывай. Никогда ничего не проси у мужчины – ни внимания, ни помощи, ни любви. Сам предложит, и не имеет значения, что это – запасное колесо или любовь. Если ты ему нужна, то сам весь мир положит к твоим ногам, если нет, то это не твой мужчина. Ты меня поняла? – Да, – часто кивает, но тут же ошарашивает вопросом: – А что делать, чтобы меня хотел ты? Прикрываю веки и со свистом выдыхаю, пугая Тасю, которая пытается вырваться и отдалиться, но вовремя вспоминаю, что опыта в личном плане у красавицы ровным счётом никакого, и сосредотачиваюсь на ответе. – Не задавать глупых вопросов, – улыбаюсь и краду очередной поцелуй. Она смущается, стыдливо опустив глаза и рассматривая пальчики, покрытые красным лаком, а затем отбирает у меня мочалку, намыливая спину. Спустя час после появления в душе, мы всё-таки возвращаемся в спальню, где Тася срывает простынь, на которой растеклись алые пятна и заменяет на чистую. В замешательстве так и стою посреди комнаты, порываясь уйти и не погрязнуть в девушке с головой, совершив попытку отстраниться, но меня награждают жалостливым взглядом, приглашая в постель и, вероятно, остаться на ночь. Иду у неё на поводу, устраиваясь на спине и ожидая, что Тася сразу же прижмётся к моему телу, но она сидит посреди кровати, не решаясь двинуться. – Я не знаю, что происходит потом, – оправдывается, когда ловит мой вопросительный взгляд. – И не знаю, как нужно себя вести. – Сюда иди, – откидываю руку, приглашая её устроиться на своём плече, а когда она оказывается рядом, обнимаю. – Обычно, так. Напряжённая, после поглаживаний по спине расслабляется и зарывается носом в мою шею, обдавая рваными выдохами. – Спасибо, – шепчет в темноте. – За что? – За то, что исполнил мечту. – Твоей мечтой был секс? – позволяю себе короткий смешок. – Нет. Ты. Маленькое слово, после которого сглатываю, прикрыв глаза и сильнее сжав Тасю. Так просто и откровенно из уст той, что подарила мне своё тепло, потому что сама этого желала. Не знаю, почему своей мечтой она выбрала меня, но, оказывается, чертовски приятно, когда для кого-то ты стал целым миром. Жду, когда Тася уснёт, и планирую тихо покинуть квартиру, но проваливаюсь в сон, из которого вырывает вибрация. На тумбочке жужжит телефон, а на экране высвечивается «Виктория Аронова». Три часа ночи автоматически вносят множество вопросов, но принимаю звонок. – Да, – шёпотом, чтобы не потревожить Тасю. – Гриша! – в трубке истошный крик. – В дом проникли… Альберт ранен, Ромка в шоке… Роберт не берёт трубку, – она всхлипывает и глотает слова, лишая конкретики. – Охрану убили… – Еду. Отключаюсь и сползаю с кровати, чтобы найти в темноте вещи и улизнуть из квартиры на помощь Ароновым. Глава 13 Тася Открываю глаза, упираясь взглядом в пустую подушку, на которой ночью засыпал Гриша, прижимая меня к себе. Боже, как же восхитительно греться в объятиях того, кто бесконечно долго жил в мыслях, не желая оттуда выметаться. Не могу знать, что заставило мужчину изменить решение и снизойти до меня, но отказать я бы ему не смогла даже под пытками. Приехала в этот город лишь ради того, чтобы иметь возможность прикоснуться, вдохнуть, почувствовать его. И да, было больно. Но эта боль не идёт ни в какое сравнение с той, что я пережила, пройдя через три операции и долгий курс реабилитации. Да и ради него стерпела бы многое, только бы Гриша не был во мне разочарован. Его поцелуи, касания, шёпот и хрипы удовольствия заглушили неприятные ощущения, вызванные вторжением в моё тело, и дали понять, что он воспринимает меня, как женщину, способную вызывать желание. Сползаю с кровати, ощущая боль в ноге и тяжесть внизу живота, напоминающие о вчерашнем дне. И если конечность быстро реабилитируется с помощью фирменного состава, то с остальным придётся просто подождать, как и говорил Гриша. Радуюсь, что Марго с барского плеча дала всем выходной после праздника и скачу на одной ноге в сторону кухни, потому что о себе даёт знать голод. Беру телефон, проверяя звонки. Ни одного от Гриши, но пять пропущенных от мамы. Неужели узнала о моей выходке? Набираю знакомый номер, приготовившись к длинной тираде. – Мам, привет! Не слышала звонков, спала. У нас выходной после праздника. Я там… – Тася, с тобой всё в порядке? Ты где? – тревожные нотки заставляют напрячься, потому что вряд ли это касается моего выступления. – В квартире. Спала. Только проснулась. – Ночью напали на дом Ароновых. Охрана убита, особняк сгорел, Альберт ранен. – К-как? – оседаю на стул, переваривая услышанное и предполагая, что Гриша исчез ночью именно по этой причине. Внутри растекается вязкая паника за того, кто так дорог. – Вика звонила утром. Гриша отправил их в Москву на вертолёте: Альберта в клинику, Вику с Ромой к своему знакомому, который позаботится об их безопасности. Папа с утра на телефоне. Я тебя прошу, Тасенька, будь осторожной. – А при чём тут я? Мам, это, наверное, какие-то проблемы дяди Альберта из прошлого. – Всё может быть… – вздыхает, и этот неопределённый вздох мне не нравится, потому что папа с Ароновым долго были в связке и сейчас мама неспроста опасается за мою жизнь. Да и из рассказов папы, я узнала, что есть вероятность мести даже спустя пару десятков лет. – Я могу позвонить Грише, в Школу меня возит его человек, так что я под присмотром. Тебе не о чем волноваться. И папе тоже. – Тась, может, ты вернёшься? Ну его, это тренерство. Ты можешь работать здесь. – Не могу, – отрезаю, давая понять, что возвращаться не собираюсь. Не теперь, когда тот, кому принадлежит моё сердце, ответил взаимностью, предоставив мне шанс на нечто большее, чем просто звонки и подарки два раза в год. Я хочу провести с Гришей как можно больше времени, пока он сам не решит, что девочка Тася ему надоела, либо же, пока не придёт понимание, что большего он мне дать не сможет. – Всё равно подумай, пожалуйста, о возможности вернуться домой, ладно? Не сегодня, не завтра, но через какое-то время. – Обещаю. Подумать. Не более. – Мне пора. Вика звонит. Береги себя. Мама переключается на другую линию, чтобы ответить Вике, а я набираю Гришу, чтобы после первого гудка услышать резкое: – Занят. Предполагаю, сейчас он разбирается с проблемой Ароновых, потому что, насколько мне известно, именно люди Гриши обеспечивали охрану в их особняке. Представляю, как напуган маленький Рома, да и Вика в состоянии стресса за сына и мужа. В первый день моего пребывания в этом городе с дядей Альбертом встретиться не случилось, потому что его состояние вызывало у Вики опасения. Травмированная когда-то нога всё чаще доставляет проблемы, как и у меня. Слоняюсь весь день по квартире в поисках занятия, заказываю еду и два раза набираю Гришу, услышав привычное «занят». Он не появляется и вечером, лишь внизу, под окнами, как обычно стоит знакомый внедорожник кого-то из людей Гриши. На следующий день отправляюсь в Школу и, появившись в нашей с девочками комнате, натыкаюсь на огромный букет кремовых роз. – Свет, какая красота, – зарываюсь носом в бутоны, оглаживая шёлковые лепестки. – Поклонник подарил? – Да. Тебе. – Мне? – непонимающе смотрю на девчонок, потому как выражения симпатии кого-либо к себе не замечала. – Сын мэра. Ждал, что ты появишься на неофициальной части, чтобы вручить его, – кивает на букет, занимающий значительное пространство в небольшом помещении. – Марго объяснила, что у тебя проблемы с ногой после выступления и припёрла этот веник сюда. – Вот зачем ты так? Почему веник? Он великолепен! – Согласна, но всё, что получено из рук Лёнички – в утиль. – Лёнички? – имя кажется знакомым, и я сразу вспоминаю привлекательного мужчину по имени Леонид, с которым познакомилась сравнительно недавно. – Леонид Звонов, – фыркает Светка, словно это сочетание вызывает у неё приступ тошноты. – Симпатичный, богатый, наглый сын мэра, который без ума от юных фигуристок. Пунктик у него на нас, – обводит пальчиком нас троих. – Меня с детства бесили веснушки на лице, но тому факту, что я конопатая, искренне порадовалась, когда не приглянулась этому козлу. – А я приглянулась… – Эля подаёт голос, уставившись тоскливым взглядом в окно. – И получила по своей прекрасной морде, – Светка поднимается и швыряет букет в мусорное ведро, придавливая ногой. – Эль, он тебя избил?