– Пара дней, и я смогу передвигаться на своих двоих. Тася в особняке Звона. Марат будет оповещать об изменениях и планах. Мэру нужны документы со списком объектов, иначе он будет тыкаться, словно слепой котёнок в каждое второе здание, не понимая, кому оно принадлежит. Много лет имущество Островского было записано на подставных лиц. Разные и не связанные между собой люди, информация о которых не даст Звону ровным счётом ничего. Ему нужен полный перечень. Лишь тогда он начнёт действовать. – Как? – Примитивный и старый как мир способ – шантаж. Жизнь Таси в обмен на все объекты и условие, чтобы задницы Парето в этом городе больше никогда не было. И если пока что я не получил вызов от Кости с дикими воплями и матами в свой адрес, значит, Звон с ним пока не связался. Идея припрятать документы была как нельзя кстати, и сейчас глядя на Геру, благодарен, что именно он забрал у меня папку и засунул туда, куда ни один нормальный человек не догадался бы заглянуть. Слегка охренел от его идеи, но в итоге она выгорела и Звон носится по городу, разыскивая бумаги. И пока он занят совершенно бессмысленным занятием, Тася останется живой и невредимой. Она тоже товар, возможно, более ценный, чем мэр способен предположить. – Уверен, что ей не причинят вреда? – Не уверен… – одержимость ублюдка Лёни не даёт мне покоя. Если папа отдаст ему желанную игрушку на растерзание, мелкой придётся несладко. Едва я представляю, как руки Звона – младшего касаются Таси, по телу проносится колючий озноб, а грудь сжимается от ноющей боли, которая посильнее всех дыр в моём теле, вместе взятых. Разрывающие на части эмоции убеждают, что я вляпался в белокурое создание с головой. И дело не в ответственности перед Парето, грёбаные чувства подчинили меня в остром желании сделать всё, чтобы красавица оказалась рядом навсегда. Но я утешаю себя мыслью, что пока Звон не нашёл документы, Тася в полной безопасности, как очень важный элемент запланированной сделки, и осведомлённость о месте её нахождения, подкрепляет эту уверенность. Но всё рушится, когда на телефон падает короткое сообщение от Марата: «Девчонку увезли в другое место. Никто не знает куда». – Блядь, – отшвыриваю телефон, а собравшись с силами, сажусь на кровати, превозмогая долбящую боль, и обхватываю голову руками. – Тасю перевезли. Гера несколько минут пристально смотрит, одаривая сочувственным взглядом и тяжело вздыхая, а затем произносит то, что я больше всего боялся услышать: – Ярый, у тебя есть только один выход. Ты сам знаешь какой. Поднимает с пола телефон и кладёт рядом со мной, почти умоляя сделать шаг, к которому я не готов. А затем уходит, и через пять минут слышу, как Чайник собирает стекло в соседней комнате, не забывая произнести вслух, что я тот ещё гондон, угробивший его дом. Несмотря на боль в теле подкатывающую волнами, я чувствую, что подыхаю по другой причине. Лишившись своей Таси, которая пробралась под кожу и устроилась урчащим котёнком рядом с моим сердцем, подписал сам себе смертный приговор. Всё, что мне нужно, заключается в притягательных серебристых глазах красавицы, а любое непринятие разницы в возрасте и чёрт знает каких причин, озвученных мною, перекрывается единственной мыслью – у нас всего одна жизнь. (2c34b) Кто-то входит в неё, беспардонно открыв дверь с ноги и устраивая свои порядки: нагло, жёстко и часто неприемлемо. Выламывает всё, сносит под ноль и строит новое, которое тебя самого не очень-то устраивает. Так сделала Мила, решив перекроить меня, и сшить заново под себя, в ответ получив яростное сопротивление и указание на выход. А Тася вошла осторожно, на цыпочках, тихо прокралась, принесла порядок и покой, приняла меня таким, какой я есть. И если изначально, я думал, что маленькая девочка нарисовала себе идеал, не соответствующий действительности, то сейчас понимаю – только она и видела меня настоящим: побитым жизнью, немного уставшим и разочарованным в этом сраном мире. Но несмотря ни на что, её любовь выжила и досталась мне в полной мере. Вот только я не разглядел сразу искренности на дне серых глаз. Мне раз в жизни невероятно повезло, а я всё проебал. Вот только как бы я ни отталкивал, уверяя её и самого себя в невозможности наших отношений, она рикошетила обратно с удвоенной силой, сломив моё сопротивление и заставив сейчас проклинать самого себя за каждое слово, вылетевшее из моего рта. Именно по этой причине следую совету Геры и беру в руки телефон, чтобы набрать знакомый номер и с трудом выдавить: – У нас проблемы. Глава 21 Проходит двое суток в уничтожающем молчании. Молчит Парето, скинувший звонок сразу после моей фразы и не дающий о себе знать. Молчит Марат, по-прежнему не выяснивший, куда перевезли мелкую. Звон обезопасил себя, переместив Тасю лично и приставив проверенных людей, которые служат ему много лет. Остальные же находятся в неведении и ждут указаний, слоняясь по территории особняка и присматривая за Лёничкой. По моей просьбе Марат пробил все известные норы Звона. Ничего. Тася будто исчезла, испарилась с лица земли. Сегодня я могу встать и сползти по лестнице на первый этаж, чтобы нормально поесть, в очередной раз выслушать недовольство Чайника и просмотреть папку, переданную Парето. Спрятать её в вольере Самсона было шикарной идеей. Только полный отморозок решился бы зайти к кане-корсо, посчитав это чудовище милой собачкой, которую можно прикормить лакомством. Когда люди Звона выносили ворота, пёс почти выбил секцию в заграждении, не желая мириться с чужаками на своей территории. – Островский не звонил? – интересуется Гера в третий раз за это утро, засовывая тарелку в микроволновку и через минуту выставляя передо мной. – Нет. – Есть новости об Островской. – Что? – мотор вмиг разгоняется до нереальной скорости, конечности немеют, а плечи содрогаются от агрессивных вздохов. – Говори! Чайник осматривает меня с полуулыбкой на лице, упиваясь представлением, и молчит. Едва справляюсь с желанием придушить сукина сына, который испытывает моё терпение и намеренно укорачивает собственную жизнь. Но сжалившись, достаёт телефон и кладёт передо мной. – Читай. – Сегодня в ресторане «Киото» состоится помолвка Леонида Звонова, младшего сына нашего достопочтенного мэра, и… – перечитываю несколько раз, пока до меня не доходит смысл небольшой статьи, опубликованной на официальном портале города. – Это, блядь, шутка? – непонимающе пялюсь на Германа, ожидая опровержения каждого прочитанного слова. – В лучших традициях Звоновых: с размахом, громко и помпезно. Больше сотни приглашённых, а это только помолвка. Свадьба прогремит на весь город. И даже область, – удовлетворённо заключает, смакуя каждое слово. – Мне пора, – срываюсь, бегу на второй этаж, перепрыгивая через две ступеньки, напрочь забыв о какой-либо боли. – Ярый, ты сумасшедший? – орёт Чайник с первого этажа, пока я роюсь в его шкафу, откидывая вещи и выбирая нужное. – Ты еле ползаешь! Тебе мало трёх дырок? Люди мэра добавят, вот только я уже не помогу, и ты сдохнешь, как собака где-нибудь в канаве! – Значит, так тому и быть, – слетаю с лестницы, обронив комментарий в сторону Геры. – Оставь её, – хватает меня за рукав одёргивая. – Это проблема Парето. Ты и так сделал для него бесконечно много, улаживая больше десяти лет дела и отстаивая его собственность. Пусть разбирается сам. – Мне похер на его деньги и объекты. Мне нужна Тася, – цежу сквозь зубы, впервые признаваясь кому-то в том, что и сам не мог принять до недавнего времени. – Он всё равно не позволит тебе быть с ней. Только не тебе. Ты никто. Мальчик на побегушках. Прислуга, удовлетворяющая запросы хозяина и не имеющая права голоса, – каждое слово подобно ржавому гвоздю, который Гера с усилием проворачивает, наблюдая за моим, искажающимся от бешенства, лицом. – Пусть так, но я сделаю всё, чтобы вытащить Тасю и отправить домой. – Это неправильно. Ты совершаешь ошибку. – Настаивает на своём, всё ещё удерживая меня за грудки. – Иногда жизнь ставит нас в такие ситуации, когда поступить правильно – значит ошибиться. И то, что правильно для меня, станет фатальным для Таси. Рано или поздно я всё равно сдохну, так пусть моя жизнь будет отдана за нечто ценное. Мои слова производят впечатление на Геру, и он разжимает пальцы, освобождая одежду и позволяя мне отступить в сторону. Снимаю с крючка его пальто, идеально подходящее мне по размеру, беру ключи от его машины, испепеляемый гневным взглядом, и ухожу, чтобы оказаться в нужном месте через час. С трудом выискиваю место, чтобы припарковаться на противоположной стороне улицы, откуда можно рассматривать прибывающих гостей. Вереницы дорогих машин бесконечным потоком движутся по улице, высаживая пассажиров, который сразу попадают в объективы камер. Гера не соврал – Звон заморочился по полной. Достаю сигарету, зажимаю в зубах и чиркаю зажигалкой, чтобы в следующую секунду замереть в подобной позе, потому что из остановившейся у входа машины, вываливается Лёня под ручку с… Тасей. С моей Тасей. И не моей одновременно. Длинное красное платье, высокие каблуки и разукрашенное лицо – не её стиль. Словно маленькая девочка нашла косметику мамы и нарисовала новые черты, сделав себя лет на десять старше. А затем моё самообладание летит к херам, когда ублюдок пробегается пальцами по её рёбрам и прижимает к своему телу, позируя на камеры. Я хочу свернуть ему шею, и, возможно, лишь этот прекрасный звук успокоит мечущегося во мне разъярённого зверя, наблюдающего, как трогают то, что он считает своим. Но самое удивительное, что Тася не сопротивляется, даря приветливые улыбки журналистам и даже, как мне кажется, с умилением смотрит на Звона – младшего. Какого, блядь, хрена? Она ведь прекрасно осведомлена об омерзительных предпочтениях сынули мэра, и ещё недавно была напугана встречей с ним. Так и не подкурив сигарету, открываю дверь, имея намерение выскочить из машины, и ворваться сквозь толпу охраны в ресторан, но неожиданно на пассажирское сиденье кто-то опускается, а повернув голову, я дёргаюсь, увидев Парето. Без предупреждения Костя приехал спустя пятнадцать лет, не опасаясь разгуливает по улицам города, в котором найдётся около сотни тех, кто хочет отправить его на тот свет. Я много лет не видел его лично, поэтому шрам, пересекающий лицо, вызывает забытые эмоции скрытого ужаса, и я с любопытством вспоминаю то, что давно стёрлось из памяти. Он молчит, растворяя кислород в салоне автомобиля, и ждёт, что заговорю первым. Но я не представляю, с чего начать, поэтому Островский прерывает молчание и произносит: – Как моя дочь оказалась у Звонова? – спокойный, безэмоциональный голос подобен взмаху лезвия, распарывающему меня надвое. И я мгновенно вспоминаю, как Парето умеет спрашивать. – Неудачное стечение обстоятельств привело к… – Обвинять в своих бедах обстоятельства и других людей – самый простой способ снять с себя ответственность и договориться с ворчливой совестью. Принять позицию жертвы и представить свой провал, как результат воздействия непреодолимой силы. Можно жаловаться, ждать спасательного круга или счастливого случая, но настоящий мужчина не нуждается в жалости, и тем более не станет прятаться от проблем – он их решит, – каждое слово, будто удар хлыста по оголённой коже звенит недовольством Парето, и я понимаю, что ни хрена в нём не изменилось даже спустя столько лет. – Поэтому я задам вопрос ещё раз: как моя дочь оказалась у Звонова? – Исполнил твой приказ и нашёл способ, как заставить Тасю покинуть город. Собирался отвезти её в аэропорт, встретив у Школы, но в этот момент люди мэра нарисовались. Получил две пули, закрыв её. Отвезла меня к Чайнику. – И он помог? – Помог. И доказательством является то, что я сейчас перед тобой. – Интересно, – Костя устремляет взгляд на вход в ресторан, рассматривая незнакомые лица давно сменившейся элиты города. – Неужели я зря старался, и Герман решил сколотить состояние, как его отец? – Это разовая акция. Кстати, теперь он тебе ничего не должен. В этот момент на пороге ресторана появляется Тася в сопровождении «жениха», её обступают журналисты, задают вопросы, на которые она отвечает, если судить по движению губ. Одновременно с этим Лёня наклоняется к её уху и что-то шепчет, а я истязаю руль, сжимая что есть силы, и хочу наброситься на мудака, чтобы вырвать поганый язык, которым он почти касается красавицу. Мы оба пристально наблюдаем за происходящим, вот только я, в отличие от Парето, задыхаюсь бешенством, отключающим мой мозг, и забываю, кто находится рядом. – Почему ты на неё так смотришь? – его голос сквозит раздражёнными нотками, а когда я не отвечаю, пальцы Островского сжимают моё плечо, аккурат в месте ранения, вызвав глухой стон. – Что между вами? – он мгновенно понимает. С минуту ведём битву взглядами, упиваясь злостью, причина которой у каждого из нас совершенно разная, и я вижу, что он едва сдерживается, чтобы не проехаться по моей морде. Не произнеся ни слова, отворачиваюсь и понимаю, что Тася вернулась в ресторан в компании Звонова-младшего. Прикидываю дальнейшие действия, когда моего виска касается холодная сталь, а знакомый щелчок даёт понять, что мои мозги могут вылететь в окно в любую секунду. – Я просил тебя позаботиться о моей дочери, а ты залез на неё. – Давление усиливается, показывая, что Костя на грани и только чудо может сегодня меня спасти. – Назови мне хоть одну причину, Ярый, чтобы я оставил тебя в живых. Мысленно проговаривая подготовленный монолог, который я набросал, пока валялся у Геры в доме, прихожу к выводу, что сейчас требуется одна, но очень веская причина, чтобы Островский остыл. – Ты же не хочешь, чтобы твой внук рос без отца? – Пиздец! – я получаю свободу, когда Островский выскакивает из машины и носится по тротуару, размахивая руками. Прикуривает сигарету, выпуская густые клубы дыма, и по этому движению я понимаю, что он бьётся в агонии. На моей памяти Костя курил лишь несколько раз, и все они сопровождались экстремальными ситуациями. Не скрою, что получаю наслаждение, смотря на размазанного Парето, впервые неготового к чему-то. Всегда собранный, просчитывающий варианты на десяток шагов вперёд Костя, растерян. И пока он пинает носком ботинка бордюр, получаю необходимую передышку и прихожу в себя. Сказав ему правду, освободился от тягостных воплей выползшей из норы совести. Про возможную беременность приукрасил, но это веский повод получить Тасю на финише и забить на протесты Парето. Когда он возвращается, огибая автомобиль, напрягаюсь, осматривая руки и просчитывая, сколько секунд потребуется Косте, чтобы достать ствол. – Когда всё закончится, – начинает, открыв дверь, – я продам все объекты заинтересованному человеку. Половина твоя. И сейчас он откровенно откупается, предложил баснословную сумму, чтобы я свалил подальше от его дочери. – Мне не нужны деньги. Мне нужна Тася. – Не смей! – срывается на крик, багровея от злости. – Мне. Нужна. Тася. Только она. Не в качестве развлечения – в качестве жены. Законной. Моей. – Я произношу это настолько легко, что на секунду удивляюсь, почему лишь в этот момент выстроенная мной самим стена противоречий и многочисленных «но», осыпается подобно карточному домику, являя простое и понятное – я её люблю. Отталкивая её, приложил немало усилий, чтобы запретить самому себе мечтать о нечто большем, чем примитивный секс, достающийся в современном мире слишком просто. Но мне мало тела Таси – я как последний эгоист хочу всё, что она мне обещала. Не говорила, но словно сдавалась без боя, предлагая тепло и свет, которыми готова делиться, не требуя ничего взамен.