– Да. Предупредив, что следующими будут моя жена и дети, – Роберт сглатывает, прикрыв распухшие веки. Им движет страх перед тем, для кого человеческие жизни не имеют значения. – Тогда Ритка в красках расписала Лёне прелести твоей дочери, и придурок, не испытывающий симпатии к блондинкам, помешался на Тасе. Воропаева взяла с него обещание: как только твоя дочь окажется у него, Лёня оторвётся по полной и скинет ей фото… Аронов не успевает договорить, потому что Парето сжимает пальцы на его шее, заставляя хрипеть и дёргаться в конвульсиях, а я с удовлетворением наблюдаю, как страдает тот, кого ещё недавно считал своим. Но Костя останавливается, убирая руку и позволяя Роберту прокашляться и продолжить рассказ. – Их свидание сорвалось. Звон рвал и метал. Рядом с Тасей постоянно крутился человек Ярого, или он сам. Мы ждали, а когда девчонка объявила Ритке, что возвращается домой, приступили к решительным действиям. Она в панике позвонила мэру, и пока прикидывали, как поступить, держала Тасю в школе. Парни Звона сработали грязно, – кривится, посматривая на меня, – подстрелили Ярого, проебали твою дочь. Обшарили все больницы и нычки – их нигде не было, и тогда я вспомнил про Чайковского. Доктор давно слился, не принимая гостей, но больше идти тебе было некуда, – улыбается, считая себя самым умным в данной ситуации. – Ритка предложила заслать твою бывшую разведать обстановку. Она работала с клиникой Чайковского и под видом срочного подписания договора, заявилась к нему домой. Тебя не видела, но Островскую срисовала. Всё случилось, как планировали: дом вскрыли, девчонку забрали, тебя добили. Но как видно, не до конца… – Только папку не нашли? – опускаюсь на стул, подкашиваемый новым витком боли, и радуюсь идее Геры. – Поэтому Звон решил выдать Тасю замуж за сынка. Чтобы пробить все объекты потребуется время, а брак – гарантия получения имущества мужем. Особенно после смерти жены… Аронов ползёт по дивану, когда я срываюсь с места, чтобы придушить суку после цинично брошенного высказывания, которой уничтожает моё самообладание. Но Костя меня останавливает, вероятно, Роберт ему нужен живым: только по этой причине сын лучшего друга ещё дышит. – Я правильно понимаю: информацию, полученную сегодня от меня, ты уже передал? Теперь становится понятным, кто известил Звона. Островский навестил Аронова утром. – Да, – Роберту некуда отступать. В его случае варианты два: либо его убьёт Звон, либо Парето. Расклада, при котором он останется в живых, не существует. – Мэр не знает, что ты в городе. Парето поднимается, и, затушив окурок носком ботинка, направляется к выходу, но задерживается на несколько секунд, чтобы бросить напоследок: – Твой отец пришёл в себя. Альберт, Вика и Рома уже за границей. Ты можешь спасти свою задницу, прямо сейчас покинув город, а можешь остаться и сдохнуть вместе с другом. Выбор за тобой. И я бы пристрелил крысу, испуганно впитывающую каждое слово Островского, вот только меня тянут на выход, выталкивая на лестничную клетку. Возвращаемся в машину, затихая и обдумывая полученные факты. – Сольёт? – Уже. Он набрал Звона, как только за нами закрылась дверь. – Твоё появление у Роберта было тупой идеей. Ты постарел, и серые клеточки стали медленнее работать? – улыбаюсь, затягиваясь едким дымом, стремлюсь хоть немного заглушить боль, расползающуюся в груди. – Я лишь подтвердил свои подозрения. Периодически проскакивали неприятные звоночки, а Альберт пожаловался, что Роберт снова играет. Теперь всё встало на свои места. – Ты подтвердил свои догадки. Вот только теперь у мэра есть всё, что нужно. – Во-первых, документы, которые я передал Роберту утром – подделка. Звон ими может только задницу подтереть. Во-вторых, мечтам ублюдка не суждено сбыться, потому завтра его ждёт большой сюрприз. Таисия уже замужем. – Не понял… – твою мать, я готов ко всему, что может извергнуть Парето, сгенерировав своим феноменальным умом максимально фантастическую идею, но то, что произнесено секундой ранее, не может быть принято мною. В тот самый момент, когда я осознал, что Тася – единственное, что действительно меня волнует, позволяя дышать и действовать, Островский поспешил размазать меня носком своего ботинка. – Кто муж? – да, блядь, я хочу знать, кого выбрал ей в мужья папочка. Но вместо ответа на колени опускается свидетельство о браке, и я размазан дважды. Брак заключён в день приезда Таси, и уверен, всё законно. С быстрым оформлением документов у Парето никогда не было сложностей. Он всегда чётко знал, кому и сколько нужно предложить, чтобы тебе пошли навстречу. – Ты против? – вздёргивает бровь, упиваясь моей реакцией. – Тогда какого хрена ты устроил этот цирк около ресторана? – взрываюсь, понимая, что Костя играл на моих эмоциях. – Предлагал отступные и верещал, что твоя дочь не для меня. – Хотел убедиться, что не ошибся. – Убедился, блядь? – едва сдерживаюсь, чтобы не вцепиться в глотку Островского. – Лет пять назад нашёл запароленную папку в компьютере Таси. В ней были твои фотографии. Не те, чтобы ты обычно скидывал Лене. Другие, предназначенные только ей. А ещё файлы со стихами, которые она написала тебе. Не придал этому значение, решив, что мимолётная влюблённость испарится, как только Таисия повзрослеет. А потом ты женился. Я видел её лицо в момент, когда Лена поделилась радостной новостью. Лучше бы не видел… С той самой минуты дочь о тебе больше не говорила. Избегала вопросов, разорвала все контакты, а когда речь заходила о тебе, покидала комнату. В больнице, когда сидел в палате после операции, твоё грёбаное имя слышал чаще, чем посещал туалет. Любить тебя она не перестала. А потом объявила о своём решении вернуться в этот город. Вот только рвалась она к тебе. – Зачем отпустил? – Когда человека помещают в рамки, он не может себя чувствовать счастливым и свободным по умолчанию. Рамки – это бомба замедленного действия, и никто не знает, когда она рванёт. Я слышал, как тикает эта бомба. Мог запретить, закрыть дома и даже применить силу, и она бы послушалась, вот только медленно умирала бы внутри. – Откуда знал, что у неё всё получится? – машу перед его лицом свидетельством о браке. – Упёртая, – Умилённое лицо Островского кричит о самых тёплых чувствах к дочери. – Это у них семейное. Лена ведь когда-то маленькими шагами зашла очень далеко. Моё сопротивление было бессмысленным, потому что она так решила, понимаешь? Решила и сделала. – Ещё скажи, что Лена совершила ошибку. – Нет. Я совершил. Десять лет назад. Всё в нашей жизни циклично, ошибки, кстати сказать, тоже. У меня появилась Лена, Тася и Аня. Всё сложилось, и я ушёл с головой в ту жизнь, к которой привык. Только вот забыл, что рядом живые люди. Пришёл к тому, что уничтожило мою первую семью. Но предел есть у всех. Женщины, бесспорно, терпеливее, но и их способность прогибаться не бесконечна. Лена ушла, прихватив дочерей, и я остался в огромном доме, убивающем тишиной. – И? – единственное, чем осмеливаюсь прервать монотонный рассказ, потому что впервые на моей памяти Парето делится чем-то личным. – Посидел неделю в этой самой тишине и пополз к своим девочкам. Извинялся. Но извинения без изменений – примитивная манипуляция, поэтому с того момента у нас появились правила: домой явиться не позже семи, деловые поездки без ночёвок и раз в месяц ебучий скандал, когда Лена высказывает всё, что накипело, а я обязательно отвечаю. – Скандал зачем? – выдаю вопрос, прибиваемый к земле взглядом Кости, в котором явно читаются сомнения в моих умственных способностях. – Господи, и за что тебя полюбила Таисия? – закрывает лицо ладонью, рвано выдыхая и являя человека, который находится на пределе терпения. – За то, что похож на тебя. Глава 23 Тася Белое, омерзительно пышное платье с нескольким десятком пуговиц, смотрится на мне нелепо из-за чрезмерной воздушности. Но насколько я могла понять за четыре дня, мэр играет на публику, устроив громкую помолвку, а следом кричащую свадьбу, на которую приглашены почти триста гостей. На что готов пойти человек, желающий прибрать к рукам треть города? На всё, если судить по Звонову. Мой жених в белом костюме. Вот только Лёня окидывает меня расфокусированным стеклянным взглядом, подтверждающим, что он вновь не в себе. В такие моменты сын мэра совершенно безобиден и смахивает на тряпичную куклу, лишённую остова и растекающуюся по любому предмету, на который сгружают его тело. Крепкие парни подхватывают его и несут к машине, аккуратно укладывая на сиденье лимузина, где на моё счастье достаточно места, чтобы соблюдать дистанцию между мной, ненавистным женихом и жирным папашей. Кроме неприятной внешности господин Звонов обладает запредельной наглостью и наивысшей степенью хамства по отношению ко всем окружающим. Старший сын, которого я видела дважды, практически падает в ноги папаше и разговаривает шёпотом, а младший… просто больной человек, нуждающийся в лечении. – Быстрее ногами передвигай! – меня подталкивают в спину, и я, путаясь во множестве пышных юбок, едва не качусь кубарем с лестницы. Охранник успевает меня подхватить, а я мечтаю, что мэр посчитал своей толстой задницей тридцать ступеней и свернул шею до нашего отъезда. Но огромная туша стекает вниз, а раскрасневшееся лицо – явный показатель, что к физическим нагрузкам мужчина не привык. Лимузин трогается, и пока Лёня рассматривает картинки за окном, а Звонов водит пальцами-сардельками по экрану телефона, закрываю глаза, мысленно возвращаясь к Грише. «Люблю». Пять букв, подарившие надежду и бесконечное тепло, которое растекается по телу и сейчас. Живя долгим ожиданием чего-то важного, забываешь о реальности, постоянно перемещаясь в будущее, рисуешь картинки, просчитываешь возможные вопросы, реакции и мечтаешь, как тебе кажется, о несбыточном, нереальном, о том, что точно не случится, даже если вера твоя бесконечна. Почти отчаявшись, я получила то, что хотела – Гришу. И сейчас, на пути в ЗАГС, надеюсь, что каждое сказанное слово будет подкреплено действием. Он сказал, что придёт, но в какой момент появится один, или вместе с отцом, одному богу известно. Как только я поставлю свою подпись, моя участь будет предопределена, и я попаду в лапы новоиспечённого мужа. – Выходи, – приказывает мэр, толкая сына к двери. – А ты не забывай улыбаться, – тычет в меня пальцем, напоминая, что как только я окажусь вне автомобиля, меня вновь атакуют журналисты, желающие знать историю знакомства с сыном мэра. Звонов придерживает Лёню, который с трудом контролирует свои реакции, следуя в ложном направлении. Мне противна одна только мысль, что сейчас я скажу «да» тому, чьё место в психушке. Репортёры обступают меня, интересуется платьем, стоимостью кольца, меню и домом, который мэр преподнесёт нам в подарок. А мне плевать. Я бегаю глазами по толпе, высматривая знакомое лицо, а не находя, едва сдерживаю слёзы. Пробившись сквозь журналистов, оказываемся в ЗАГСе, ожидая регистрацию, которая, уверена, будет отличаться от привычной. Всё ради мэра, приказы которого исполняются по щелчку и не терпят обсуждения. Звонов расхаживает по холлу, периодически трясёт Лёню, приводя в чувства и усаживая на место. В какой-то момент открывается боковая дверь, и помощник мэра исчезает, чтобы вернуться через несколько минут и шепнуть на ухо руководителю города пару слов. Мэр взрывается нецензурной бранью и срывается с места, чтобы подхватит меня и встряхнуть что есть силы. С трудом совершая вдохи из-за тугого корсета, почти теряю сознание и не понимаю, что сделала неверно. Меня тащат по коридору, и мы покидаем ЗАГС через задний выход. Затолкав нас с Лёней в машину, Звонов остаётся. Не понимаю, что происходит и почему намеченный план сорвался, но мысленно ликую, что бракосочетание не состоялось. Не могу предположить, чем мне грозит недовольство мэра, но, видимо, в расклад вмешался Гриша или папа. Пусть будет так, и кто-нибудь из них придёт за мной. Возвращаемся, но Лёню оставляют в особняке, а меня отвозят в небольшой дом за городом, окружённый высоким забором и охраной по периметру. Приказывают снять платье и натянуть свои вещи, а затем закрывают в комнате, где я провела последние три дня. В ожидании измеряю помещение шагами, испытывая страх и съедаемая непониманием произошедшего в ЗАГСе. Почему свадьба, анонсированная в СМИ, отменилась? Вмешались непредвиденные обстоятельства? Боже, как же я хочу, чтобы этими обстоятельствами стали Гриша и отец. Как же я хочу выбраться из этого проклятого дома и забыться в объятиях любимого человека, представив, что было лишь кошмаром, который растворился с наступлением утра. – Маленькая хитрая сучка решила наебать меня? – Звонов врывается настолько внезапно, что я прижимаюсь к стене и хочу слиться с ней, чтобы избежать последствий гнева мужчины. Толстые пальцы ложатся на мою шею, сжимая и похищая кислород. – Я стал посмешищем! – О чём вы? – мой писк с трудом вырывается из горла. – Забыла сказать, что ты замужем? – рявкает в опасной близости от моего лица. Кажется, он готов вгрызаться в меня, вымещая недовольство. – Я? – И муж у нас Яров Григорий Миронович, доверенный твоего папаши. И в этот момент я уже не обращаю внимания на орущего Звонова, отчаянно вспоминая, когда Гриша стал мне мужем. Даже забыв собственное имя, вряд ли упустила бы момент, когда тот, кто бесконечно нужен, взял меня в жёны. Не знаю, как это произошло, но тупая улыбка, появляющаяся на моём лице, сразу замечена мэром, который вмиг багровеет и рычит. Моё тело отрывается от пола, когда его приподнимают и сжимают пальцы на шее всё сильнее, отчего не хватает воздуха, а хрипы заполняют комнату. Перед глазами разлетаются мелкие блестящие точки, являющиеся предвестниками потери сознания, но, вероятно, Звонов вовремя понимает, что перестарался и разжимает пальцы. Падаю и жадно выхватываю кислород, такой необходимый мне сейчас, а опомнившись, получаю удар по лицу, поскуливаю от боли и молчу, ожидая действий мэра. – Я был уверен, что Ярый сдох, но выяснилось, что он живее всех живых, – наклоняется надо мной, пока стираю с разбитой губы кровь в предвкушении повторных ударов. – Теперь между мной и собственностью Парето стоит твой муж, которого я планирую исключить. – Как? – выдавливаю с хрипом, всё ещё ощущая на коже прикосновения от пальцев мэра. – Просто и быстро. Не переживай, – поднимает меня, прислонив к стене, – Лёня станет тебе прекрасным мужем. Правда, ненадолго, – скалится, одаривая омерзительной улыбкой, – потому что быстро станет вдовцом. – Вы всё ещё можете позвонить моему отцу, – чёрт, я хочу узнать, какие планы у мужчин, потому что терпение Звонова на исходе. – Зачем? Он всё переписал на тебя. Нечем торговаться. Сейчас меня интересует только Ярый. Его уже ищут. И поверь мне, обязательно найдут. Или сам придёт, если хочет сохранить жизнь молодой жене.