– Оплачивай, – протягивает карту, на которой стоит имя «Тимофей Ермолов». – Так тебя Тимофей зовут? – Нет, конечно. Карта левая, только для таких видов оплаты. Разочарованно оформляю заказ и оплачиваю, указывая место, куда должен подъехать курьер через три часа. Время есть, поэтому иду в «ванную», с удивлением отметив, что сегодня Глок за мной не поплёлся, что немного огорчает. После того как стало известно имя моего отца, он не посмеет даже прикоснуться. И мне бы радоваться, вот только два дня с неподдельным интересом изучая его тело, пришла к выводу, что хотела бы повторить его прикосновения. Исключительно для опыта – убеждаю себя. Или же мне просто понравилось, с каким жаром Глок порхал пальцами по моей коже? Напористо, жадно, с примесью лёгкой боли и предвкушения. Никакого Глока. Никаких касаний. Сегодня наш последний день вместе. Еду на место встречи с курьером и нашими вещами, проверяю содержимое, наблюдая за озирающимся парнем, не понимающим, по какому принципу выбрано место. Его это волновать не должно, поэтому забираю пакеты и собираюсь отправиться обратно, теперь уже чётко понимая, как проехать к нашему укромному домику. Остановившись, проверяю бардачок, подлокотник и даже шарю ладошкой под сиденьями, чтобы найти хоть какие-нибудь документы, которые прояснят, кто такой Глок. Он знает Гришу, а значит, Ярый может быть в курсе, кому последние три дня я составляю компанию. – Привет, Гриш. – Аня, ты куда пропала? Лена не может дозвониться, Тася набирала тебя. Костя на грани, готов подключить людей, чтобы выяснить, куда ты пропала. – Всё в порядке. Была в месте, где нет связи. У меня вопрос… – тушуюсь, не зная, как спросить. – Ты знаешь человека по прозвищу Глок? Отчётливо слышу, как Ярый сглатывает, а затем прокашливается. – Аня, если когда-нибудь он встретится на твоём пути – беги. Не оглядываясь, не глядя и не спрашивая. Просто беги как можно дальше. И сделай всё, чтобы он тебя не нашёл. По телу прокатываются колючие иголочки, отдаваясь острыми пиками в солнечном сплетении, потому как интонация, с которой Гриша произнёс каждое слово, даёт понимание – он меня не запугивает, а старается оградить от опрометчивых действий. – Он мне показался вполне дружелюбным… – Не может быть наёмник дружелюбным. Это маска, обманка, созданная специально для тебя. Ты дышишь, пока нужна ему, но как только твоя роль будет сыграна, уберёт, чтобы замести следы и избавиться от свидетеля. – Ты знаешь его лично? – Нет. Лишь слышал. Много всего. Дважды видел и радовался, как ребёнок, что его заказом был не я. – О папе тоже много чего говорят. И о вас с Тасей, кстати, – вспоминаю слова Глока о событиях пятилетней давности. – Что конкретно? – Что дочь Парето завалила какого-то жирного мужика, чтобы спасти тебя. – Да? – Удивление вперемешку с удовлетворением немного остужает мужа сестры. – Надежды, что этот момент пройдёт незамеченным, не оправдались. Но вернёмся к Глоку – Аня, беги. – Папа когда-то ему помог. Не знаю, что именно сделал, но Глок благодарен и сейчас. – Нихера себе! Я не знал, что они знакомы. Даже если убирать он тебя не собирается, это не повод оставаться рядом с наёмником. Как правило, смерть за такими ходит по пятам. – Сегодня я помогу ему и могу быть свободна. Он обещал. – Анька… – стонет Гриша, понимая, что не был услышан. – Ну почему женщины в семье Островских не любят хороших и открытых мужчин? Вы просто обожаете вскрывать закрытые миры и перевоспитывать демонов. – Просто мы находим мужчин, которые ни во что не верят, и показываем, что мы женщины, которые верят в них. Согласись, Тася в тебя верила больше, чем ты сам. – Гриша молчит, вероятно, не смея опровергнуть очевидное. – Маме я позвоню, всё объясню, а ты по-прежнему не в курсе, что происходит. Договорились? – Лады́. Набираю маму, успокаивая и рассказывая, что мы с Диной отправились в лес с ночёвкой в большой компании. Прекрасно провели время в кругу сверстников и уже возвращаемся домой. Умалчиваю, что нахожусь далеко от Москвы, не желая огорчать дорого человека. – Опять заблудилась? – Глок выпускает кольца густого дыма, стоя босиком на пороге и ожидая меня. – Нет. Звонила маме, которая потеряла меня из-за отсутствия связи. – Не стоило звонить. – Стоило, – встаю перед ним, оказываясь на голову ниже в обуви на тонкой подошве. – Ещё сутки, и на моём месте ты бы увидел отца. Железобетонный аргумент мужчина не пытается оспорить, провожая меня взглядом сквозь клубы сигаретного дыма. Спустя обед и пару часов игры в телефоне объявляет: – Собирайся. В шесть выезжаем. Мне нужен запас, чтобы проверить обстановку до встречи. Поднимаюсь, удаляясь в маленькую комнату, чтобы надеть платье, уложить непослушные волосы, которые из-за отсутствия кондиционера превратились во вьющуюся копну, и воспользоваться тем мизером косметики, что вложила Дина. – Ну как? – выскочив, кручусь перед Глоком. – Это что? – Платье… – непонимающе смотрю на мужчину в элегантном костюме, который сидит на нём идеально, вызывая обильное слюноотделение. – С каких пор кусок тряпки, прикрывающий… да ни хуя не прикрывающий, стал называться платьем? – Это писк европейской моды. Дизайнер невероятно популярен. – Блядь… – вырывается сиплое, и мужчина спешит на улицу. И что не нравится? Зеркало имеется лишь маленькое, но я сфотографировала себя в полный рост, чтобы оценить образ. Золотое платье с глубоким декольте, шнуровка спереди и вырез сзади, сексуально открывающий спинку. И даже мой кулон, подаренный отцом на шестнадцатилетие, с фотографией мамы внутри идеально подходит. Чёрные босоножки на высокой шпильке и небольшой клатч дополняют образ. Он хотел, чтобы я в халат завернулась? Быстро сгребаю вещи, потому что уже сюда не вернусь, оставшись в городе, защёлкиваю замок и забираюсь на переднее сиденье, сопровождаемая колючим взглядом Глока. Отмечаю, что он морщится, когда поднимает правую руку. – Если тебе больно, могу сесть за руль. – На таких каблуках? – указывает куда-то вниз, и я ещё раз облизываюсь на шикарные босоножки. – На таких каблуках, – кривляюсь, – я тебя везла к Герману. И ты не возмущался. – Я был без сознания. Почти час едем молча. Тишину разбавляет лишь злое сопение мужчины, который бросает в мою сторону неоднозначные взгляды. – Колени соедини. – Ч-что? – Рогатку сдвинь, – сводит мои ноги вместе, – муха залетит. – Его рука остаётся на моём бедре, словно он опасается, что именно конечность не позволяет моим ногам разъехаться в стороны. – Или чей-нибудь член. – Ты не на свой намекаешь? – А ты приглашаешь? – Горячая ладонь приходит в движение, сдвигая и без того короткое платье вверх и ныряя в промежность. – Только не тебя, – хлестнув его по руке, наконец получаю освобождение. – А кого? Женишка? – хохотнув, награждает игривым взглядом. – Лет ему сколько? – Двадцать пять. – Так, ты целка, ему под тридцатник. И как он удовлетворяет естественные потребности? Дрочит или путешествует по шлюхам? – Не знаю. Я такие вопросы не задавала. – А я бы задал. А то принесёт тебе букет… полевых цветов. Задолбаешься по больничкам прыгать. Да и размерчик проверить не мешало бы. А то вдруг тебе не подойдёт. Они с Диной сговорились, что ли? – В первую брачную ночь и проверю, – остужаю Глока, который затронул личную для меня тему, находясь в категории «посторонний». – Я серьёзно, Дефектная. Вдруг там вялый корнишон, – сгибает мизинец, двигая из стороны в сторону, – таким даже целку не сбить, не то что удовольствие женщине доставить. – А ты у нас спец по удовольствиям? – Никто не жаловался. – В тёмной бездне проносится нечто похотливое и завораживающее. – А «никто» – это те самые, кто мало разговаривают, не спорят и выполняют любой запрос? Я тебя разочарую: за деньги они могут сказать, что ты бог секса. Так что им бы я не верила на слово, – наигранно цокаю, вызывая раздражение и, скорее всего, желание меня придушить. Мысленно торможу себя, вспомнив слова Гриши и понимая, что я пытаюсь шутить не с тем человеком. Но он сам всколыхнул эту тему. – И вообще, я читала, что средняя длина полового члена в состоянии эрекции составляет 13-15 сантиметров, – расставляю пальцы, прикидывая размер, и не понимаю, как это может в меня уместиться. – Уверена, мой жених вписывается в данные параметры. – Удивительно, но я не испытываю неловкости, обсуждая с Глоком довольно интимную тему. Барни же при упоминании подобного сжимается, краснеет и переводит разговор в иное русло. – У тебя вообще секса не было. Ты хоть знаешь, как люди им занимаются? – Порно смотрела, если ты об этом. – Два самых больших заблуждения человечества: секс, как в порно; любовь, как в фильмах. – Насчёт первого не буду спорить. Я полный профан. А второе у тебя было? Ты не похож на человека, способного испытывать глубокое чувство. – Было, – пожимает плечами, въезжая в город. – Давно. Мне восемнадцать, она на год младше. Первая любовь. На разрыв, до слёз и разбитых костяшек. Нас было двое – претендентов на её сердце. Я победил. Вот только она через месяц ушла к другому. Первому. С тех пор с любовными соплями завязал. – Но ведь любовь может настигнуть неожиданно, не вовремя, когда ты не готов. Как быть?