– Аня, я хочу знать, где Лев. – К-кто? – Игнатов Лев Павлович, – вновь поворачивает телефон, показывая фото Глока. Лев. Моего случайного незнакомца, а по совместительству источник проблем зовут Лев. – Лев… Стоп! Игнатов? – Мой сын. Единственный. И я хочу понять, по какой причине он стал объектом охоты. – Спросите у него. Тяжёлый вздох, свидетельствующий о том, что как раз-таки с предложением «спросить» проблема. Поднимается, чтобы налить воды в стакан и предложить мне. Несколько жадных глотков оказываются как раз вовремя. – Мы давно не общаемся. – По его инициативе? – Сухой кивок. – Тогда почему вдруг решили наладить контакт? И зачем вам я? – Чтобы он за тобой пришёл. Разговаривать он со мной не будет, моим парням даст отпор. Его, в отличие от тебя, силой не притащишь. А вот теперь моя очередь хохотать. Недоумение на лице мужчины увеличивает градус веселья. – Если подобным способом вы решили выйти на контакт с сыном, то просчитались. Он не придёт за мной по одной простой причине – я ему никто. Случайный эпизод в жизни отдельно взятого мужчины. – А то, что ты не бросила его подыхать, отвезла к Доктору, а затем осталась присматривать, тоже случайность? Герман позвонил, – продолжает, отвечая на вопрос, застывший в моих глазах. – Сказал, что Лев попал к нему. Снова. – Снова? – Шрам на лице – последствие ранений пятилетней давности. Тогда Доктор сделал свою работу на отлично. Советовал обратиться к пластическому хирургу, чтобы избавиться от неровностей, но, вероятно, сын сделать этого не пожелал. Я вообще думал, что Лев заодно и лицо отрихтует, чтобы избавиться от нашего с ним сходства… – смотрит сквозь меня, вспомнив нечто личное. – Но нет. Верен себе. – Вы могли ему позвонить. – А ты можешь? – Открываю рот, чтобы ответить, но понимаю, что пять минут назад даже имени не знала, не говоря уже о каких-либо иных данных. – Левые номера, карты, документы, квартиры… Если он захочет исчезнуть, поверь, у него получится. Он тот, кто всегда остаётся в тени. Сегодня здесь, завтра там, послезавтра за границей. Ни к чему и ни к кому не привязан. Но что-то изменилось, – приближается, наклонившись и заглядывая в моё лицо, – потому что впервые на моей памяти он притащил за собой женщину. И, судя по записи, небезразличную ему. Если он намекает на хорька, бросившего в мою сторону случайный вопрос, то не факт, что Лев разозлился по этой причине. Возможно, они знакомы, а Глок просто отдавал долги. – Всё просто: я его спасла, когда привезла к Герману. К тому же Лев в курсе, что я Островская, и знаком с отцом. – Знаком с Костей… И то, с каким спокойствием и толикой благодарности Игнатов это произносит, даёт понять, что негатива в отношении отца он не испытывает. Так кто он – друг или враг? Судя по тому, что сын на контакт идти не желает, скорее, враг. Но не мне. – Вы меня отпустите? – спрашиваю осторожно, не желая разгневать хозяина дома. – Лев не придёт. Только не из-за меня. К тому же у нас с ним был договор: я сопровождаю его в клуб, а далее мы разбегаемся. Думаю, он уже далеко отсюда. Где-то глубоко внутри мне бы хотелось, чтобы Глок пришёл за мной. Именно за мной. Но всё осложняется тем, что Лев привык шагать по дороге жизни в одиночку. Он ведь уверял, что родных не имеется, значит, вычеркнул отца из жизни, а я не причина, чтобы идти на сближение. – Я прошу тебя остаться моей гостьей на сутки, – и он действительно просит, без нажима. – Завтра тебя отвезут куда пожелаешь. Даю слово. Несмотря на мои слова и понимание, что Лев не переступит порог этого дома, Павел Валерьянович надежды на встречу с сыном не теряет. – Для чего вы хотите встретиться со Львом? – Увидеть лично. Убедиться, что он жив, здоров, не испытывает нужды. По возможности оказать помощь. Если он её примет. – Голос мужчины с каждым словом становится всё тише, и я понимаю, что у них сложные отношения, приправленные ошибками прошлого. – Последний заказ принёс ему массу проблем, весть о которых докатилась даже до меня. Ты что-нибудь знаешь об этом? И, прежде чем открыть рот, прикидываю, могу ли поделиться с Игнатовым той информацией, что доверил мне его сын. Но от мужчины не исходит опасности, словно каждое сказанное слово – правда, а сожаления бесконечно искренни. – Немного. Взялся за срочный заказ, но в последний момент цель изменилась. Убирать женщину, да ещё и с ребёнком, отказался. Недовольный заказчик открыл на него охоту. – Молчу о флешке, которая оказалась у Глока и особенно о её содержимом. – Нашла его на стройке. Дальше вы знаете. – Несколько дней назад был убит сын Эдуарда Андросова. – В московском клубе. Я знаю. Была там, когда это случилось. Чистая случайность. – Андросов много лет был в связке с Кириловым. Общие дела, деньги, люди, каналы, а затем между «друзьями» что-то надломилось. Да так, что Кирилов заказал сына Андросова, который, кстати, был женат на его дочке. И внук имеется. – Он мужа дочери заказал?! – На секунду представляю, что папа, решившись, избавиться от Гриши, идёт по тому же пути, и становится страшно. – Да. И Лев заказ выполнил, потому как вряд ли знал, кто кому кем приходится. Есть заказ, оплата и цель. Но есть ещё старшая Кирилова, сейчас уже Пахомова, и она плотно участвует в делах отца. Отвечает за цифры, если ты понимаешь. – Личный бухгалтер. – Можно и так сказать, – усмехается Игнатов, хотя мы оба понимаем, о чём идёт речь. – Все расчёты проходят через её волшебные пальчики, соответственно, база находится у неё. Льву заказ сделал Андросов в тот день, когда был убит его сын, и уже на следующий киллер ждал в нужном месте, чтобы убрать цель. Но заказчик опустил момент с условиями – Лев не убирает женщин и детей, а Пахомова как раз в этот день проводила время с ребёнком. Андросов заказал её не по причине мести, ему нужен был архив всех операций за время сотрудничества с Кириловым, а его она таскает всегда с собой. Несколько карт памяти, информация на которых постоянно обновляется. – А зачем карты памяти? Её можно потерять. – Безопасность. Комп можно украсть, найти программиста и получить информацию, а флешка – вещица мелкая, компактная. Спрятать можно куда угодно, да и в любое устройство вставить, чтобы произвести нужные манипуляции. Да и мания у неё – никому не доверяет. Кирилов приличный срок отмотал, когда его за наркотики накрыли. Бывшие друзья тут же разнесли общий счёт, потому что у каждого был доступ, а жена с дочками едва концы с концами сводили. Поэтому теперь Оля внимательно следит, с кем и как папа ведёт дела, принимая непосредственное участие. Сомневаюсь, стоит ли говорить Игнатову, что флэшка, которая так всем нужна, теперь у Льва. Её содержимое подтверждает слова мужчины. Но я видела только одну, а речь идёт о нескольких. Или же Глок смог выкрасть только её? – Андросов охотится за Львом? – Да. Во-первых, он узнал, что именно Лев убрал его сына по заказу Кирилова. Последний потребовал, чтобы убийство произошло в людном месте и было освещено СМИ. – Послание. – Вот что имел в виду Глок, когда говорил о прихотях заказчиков. – Оно самое. Во-вторых, заказ самого Андросова не был выполнен, а цель, то есть база данных, не достигнута. – А как он вычислил Льва? Я думала, что заказ происходит анонимно: объявление в интернете, сообщение в СМИ, камера хранения, связной… То есть сведения о цели поступают исполнителю не из рук в руки, а каким-то своеобразным способом, который обезопасит в первую очередь заказчика. – Так и есть, Аннушка. Но Андросов вышел на Льва через важного человека, который за него и поручился, а накинутая сверху значительная сумма, видимо, привлекла моего сына. Дело по сути простое: получил распорядок дня объекта, выбрал точку, исполнил. Но Андросов не предполагал, что Лев способен переступить даже через меня, но только не через свои принципы. – Откуда вам всё это известно? – задаю вполне логичный вопрос, потому как Павел Валерьянович в курсе нюансов, которыми с каждым встречным делиться не станут. – Мой человек работает на Кирилова. Я же должен понимать, чем живёт соседняя территория. – А свою вы с кем-нибудь делите? – С Матвеем. Если быть точным, Матвеевым Захаром Олеговичем. Он на рожон не лезет, обитает только на своей лужайке, в открытое противостояние не вступает. Гадит иногда, но этот так – шалости ребёнка. Пока черту не переступил, смотрю сквозь пальцы. – Терпите конкурента? – улыбаюсь, понимая, что папа с Игнатовым бы не согласился. – У него были куски в соседней области, а после того как твоя сестра завалила Звона, Кир, подопечный Островского, получивший его «наследство», отдал ему небольшой завод. Вероятно, у них свои дела были. Матвей его расширил, дело пошло. Получил несколько кусочков здесь, вполне легально. Купил. По сути: он везде и нигде. Кирилов хотел подмять его под себя с целью транзита через его землю в обход меня, но Матвей идти на сделку побоялся. – А вы? – А мне то, чем занимаются Андросов и Кирилов, претит. – Чем же? – Наркотики, оружие, контрабанда ценностей – привычно, но главное – живой товар. Девочки-подростки для зажравшихся столичных ублюдков, которые за молодое девственное тело готовы платить очень много. Кто-то соглашается сам, желая получить красивую жизнь, кого-то отправляют насильно. Как ты понимаешь, при любых раскладах это билет в один конец. – Знаете, – усмехаюсь, подогнув колени и положив на них голову, – вы так откровенны со мной, хотя совсем не знаете. Я пока не поняла, какие отношения вас связывали с папой, но неприязни и ненависти с вашей стороны не почувствовала. Где гарантия, что, выйдя за порог, я не пойду к тому же Кирилову, чтобы поделиться сведениями? – Аннушка, если опустить тот факт, что ты дочь Кости, остаётся другой – ты спасла моего сына. Неважно, насколько сложные у нас отношения, он мой ребёнок. К тому же впервые на моей памяти Лев появился где-то с девушкой, что просто кричит о притязаниях на тебя. – Я была ему нужна на время. Сначала в роли сиделки, которая меняет повязку, готовит завтрак и надевает трусы, а затем как подстраховка на встрече. Наше сотрудничество закончилось, когда часы пробили двенадцать. Так что, Павел Валерьянович, вы вкладываете слишком много смысла в действия вашего сына, которого, кстати, почти не знаете. Обмениваемся тоскливыми взглядами, думая, как мне кажется, об одном и том же – Льве. Я помчалась за машиной, а затем была схвачена людьми Игнатова и привезена сюда, так и не узнав, смог ли уйти Глок. Вряд ли он сдался без сопротивления. Думаю, сейчас он движется по федеральной трассе в направлении столицы, где можно с лёгкостью затеряться. Тишина прерывается осторожным стуком в дверь, и после разрешения войти на пороге появляется знакомое лицо. – Женя! – мгновенно узнаю возлюбленного Дины. – Так ты на него работаешь? – тычу в родителя Глока. – Да, – опережает Игнатов, – сначала он рассказал о появлении в городе дочки Островского, а затем о вашей с подругой находке. По описанию понял, что это Лев. – А… – Аня, не переживай, от машины и содержимого избавился по всем правилам, не подкопаешься, – заверяет парень, посматривающий на шефа. – Пока тащил Льва Павловича, состояние оценил. Павла Валерьяновича оповестил. – Вы могли забрать нас обоих ещё тогда. – Не мог. Ему нужно было время восстановиться, и произойти это должно было в месте, где ему комфортно. Так и случилось. – Его рана не до конца затянулась, а три бугая, избивавшие за клубом, могли ухудшить ситуацию, – оповещаю мужчин, которые, кажется, слишком верят в Глока, способного выбраться из патовой ситуации без потерь. – Переживаешь? – Сверкнувшие на дне карего взгляда искры намекают, что нас со Львом связывает нечто большее, чем нахождение на одной территории несколько дней. – Будет обидно, если мои старания окажутся бессмысленными, – произношу, понимая, что время давно перевалило за полночь и мой организм сдаётся под натиском событий сегодняшнего дня.