– О чём думаешь? – Странный вопрос из уст Льва, которого в принципе не волнуют мысли других людей. – О том, что каждый из нас в итоге садится за банкетный стол последствий своих поступков. Сейчас я устроилась поудобнее и жду, когда мне подадут очередное блюдо. – Официант уволен, время перевалило за полночь, так что расслабься, потому что завтра ни меня, ни блюд в твоей жизни уже не будет. А мне тоскливо и гадко, что Лев так просто говорит о нашем расставании. – Знаешь, за последние несколько дней в моей жизни произошло больше событий, чем за все девятнадцать лет. И, скорее всего, именно всё, что связано с тобой, я буду вспоминать ещё пару десятилетий. – Всё так грустно с твоим корнишоном? – Едкий смешок, в очередной раз намекающий на несостоятельность Барни. – Повторю – я не знаю. Не проверяла. – Давай честно, – Лев опрокидывает меня спину, в тысячный раз мнёт грудь, которая оказывает на него какой-то наркотический эффект, – вы в отношениях почти год, и ко всему этому, – скользит по моему животу, ныряя пальцами в складочки и вызвав всхлип, – он даже не стремился прикоснуться? – Нет. – А не пидор ли он часом? – Нет, – задумываюсь, вспоминая поведение Барни. – Точно нет. И вообще, ты его не знаешь, а уже навешиваешь ярлыки! – Дефектная, нормальный мужик, вот это, – его пальцы орудуют во мне, доводя до исступления волнообразными движениями, – трахнул бы в первый же день. – Что ты и порывался сделать, когда предложил засунуть в меня свой член через три часа после операции, – закатываю глаза: хотелось бы от негодования, но получается от удовольствия, когда Лев останавливается, словно издеваясь и желая, чтобы я его умоляла. – Не останавливайся, – шепчу и кладу свою ладонь поверх его, заставляя возобновить сладкую пытку. – Привык называть вещи своими именами. И делать то, что хочется, – шепчет, прикусывая кожу на шее, одновременно двигаясь во мне и впитывая каждый мой вздох. – Именно сейчас хочу увидеть, как ты кончаешь и течёшь на мои пальцы, а затем объезжаешь член. И снова кончаешь, сжимаешь его своей тугой щёлочкой так, что впору выть от кайфа. Ну, давай, – несколько энергичных толчков, и под веками рассыпаются искры, заставляющие впиваться ногтями в плечи мужчины. – Ты решила всё моё тело украсить воспоминаниями о себе? – Любая опытная женщина доставит тебе удовольствия больше, чем та, что ещё вчера была девственницей, – облизываю губы и смотрю на его – полные, манящие, твёрдые. Мне жизненно необходим его поцелуй, который вновь достаётся моим холмикам. – Телу – да, моим демонам – нет. Им нравится твой острый язычок. Он охуенно смотрелся на моём члене вчера. Накрывает мои губы пальцами, сминая и настаивая на проникновении. Даже не знаю почему, но высовываю язык и обвожу фалангу по кругу, а затем втягиваю, слегка посасывая. Его зрачки мгновенно расширяются, заполняя тёмную радужку, а ноздри шумно раздуваются. Неужели такого простого движения достаточно, чтобы Льва сорвало? Будто загипнотизированный, не отрывая взгляда, ловит каждое скольжение моего языка, оставляющего влажные следы на коже, а я упиваюсь голодом, о котором кричит его тело. – Хочу, чтобы ты взяла в рот член и отшлифовала своим язычком, – приближается, продолжая орудовать пальцами у меня во рту. – Тебе же вчера понравилось трогать его, сосать, облизывать… – хрипит, голос становится ниже, пробираясь под кожу колючими мурашками. – Почему это так… пошло? – не сдерживаю вопрос. – В постели нельзя быть фальшивым. Это та зона, где молчание лишит тебя тех наслаждений, которые могли достаться, попроси ты об этом. Поэтому, Аннушка, всегда говори чего хочешь. Наберёшься смелости – будешь основательно оттрахана. Он подобен бесу, нашёптывающему на ушко и подталкивающему к самым похотливым, откровенным желаниям. Но я и без его слов понимаю, что сегодня наша последняя ночь вместе. Мне хочется запомнить его в прикосновениях, шёпоте, стонах и той открытости, которую с Барни я себе позволить не смогу. Скорее всего, наш секс будет спокойным действом, не сопровождающимся яркими вспышками и сорванным голосом. Поэтому отбрасываю в сторону мысли «это неправильно», толкаю Льва в грудь, заставляя лечь на спину, и оказываюсь сверху. Не позволяя перехватить инициативу, покрываю поцелуями его шею, прокладывая путь ниже, задерживаясь на груди и сползая, пока ровный член не оказывается на расстоянии пары сантиметров от моего лица. Чувствую, как Глок напрягается, ожидая дальнейших действий и порыва смелости с моей стороны, и в следующую секунду всасываю головку, сама кайфуя от наполненности. Твёрдый горячий, манящий – губы скользят по каменной эрекции, пока я впитываю мужской запах, отключающий рациональные мысли и срывающий запреты. И пусть я для него та, что рухнула в разврат, забыв о нормах морали, завтра наши пути разойдутся, отправив каждого в только ему понятном направлении. Не знаю, чувствует ли Лев мою решимость, которую я вымещаю на его органе, но собирает мои волосы, свернув в узел, и подмахивает бёдрами, вдалбливаясь в мой рот. И это так возбуждающе, что между ног всё полыхает, требуя его вторжений, а я вот-вот кончу, словно его пальцы или член входят в меня так же яростно, как горячая плоть исчезает во рту. Закрываю глаза, насаживаясь всё быстрее и ощущая, что он становится больше и твёрже. И я уже готова к логическому финалу, когда меня резко отрывают от игрушки. Предвкушаю претензию сродни вчерашней, но нет – тянет меня вверх и в следующую секунду врывается в тугое лоно. Пара толчков, и я взрываюсь, часто сокращаясь и падая Льву на грудь. Ноги пробивает ощутимой судорогой, а дыхание сбивает ритм моего моторчика, не готового к новой порции нирваны. Боже, это настолько остро, что я готова просить ещё и ещё… – Дефектная, ты рано расслабилась, – грохочет над головой, – в идеале я тоже должен так же трястись и дышать через раз. Так что продолжай! Поднимаюсь, когда вновь ощущаю собственное размякшее тело, и выполняю требование, подскакивая и опускаясь, снова загораюсь, тлею изнутри в предвкушении повторного оргазма, который, надеюсь, сорву вместе со Львом. Скулю от наполненности им, закрываю глаза, срываясь в интенсивную скачку на члене, и, представляя себя со стороны, удивляюсь собственной раскрепощённости и открытости перед Глоком. С ним просто, понятно, словно секс для меня – нечто привычное. Не чувствую зажатости, а когда открываю глаза, чтобы посмотреть на мужчину, рвано выдыхаю, потому что Лев пожирает меня алчным взглядом – в нём столько страсти, что, кажется, я вот-вот расплавлюсь. Неужели можно вот так открыто? Когда каждое слово зажигает, манит, заставляет хотеть и делать? Так только с ним. Уверена. Через секунду оказываюсь на спине, а мои ноги на плечах у Льва, который, не сбавляя темп, вколачивается в меня, задевая какую-то чувствительную точку, от которой расходятся частые импульсы, заставляя теряться в ощущениях. – Лев… – срывается с моих губ, и я тут же забываю, что хотела сказать, прислушиваясь к пошлым шлепкам и ощущая, как на мою грудь падают капли, стекающие по лицу Глока. – Я сейчас умру… – От хорошего траха ещё никто не умирал. Сгибает мои ноги в коленях и наваливается, задав самому себе какой-то запредельный темп, в котором я теряюсь, чувствуя приближение финала, который снесёт нас обоих. Меня-то уже точно вознесёт на запредельную высоту, которую не сможет перебить ни один мужчина, навсегда оставшись в тени моего киллера. И пока Лев вбивается в моё изнывающее тело, срываюсь в оргазм, накрывая нас обоих криком и погружаясь в вакуум, где мой собственный звук теряется в пустоте. Едва прихожу в себя, и он кончает, выплёскивая сперму на мой живот, а затем вновь войдя в меня и застыв с закрытыми глазами. Напряжение отпускает медленно, пока мы, зависшие в моменте, пытаемся дышать. Мужская ладонь ложится на мой живот, размазывая тягучие капли, а затем приближается к губам. – Сделай как утром, – требует Лев, и я послушно втягиваю два пальца, ощутив его вкус на языке. – Блядь… – полустон, говорящий обо всём. Откидывается на спину, зажимает в зубах сигарету, и уже через секунду в полумраке маячит яркая точка, показывая, как часто он затягивается. Лежу, боясь шевелиться и осознать, что тело отключилось и больше мне не принадлежит. Моих сил хватает, чтобы повернуться набок и закинуть ногу на Льва. Мужская ладонь путешествует по коже, успокаивая мерными поглаживаниями, и, кажется, я мгновенно отключаюсь. Глава 17 – Холодно… Дрожу в попытке согреться, когда последние десять минут стояла под ледяной водой импровизированного лесного душа. После грозы и ночного дождя мыться было неудачной затеей, но Лев настоял. Ночь перекатилась в утро, в котором меня ждал возбуждённый мужчина, видимо, решивший истязать моё тело по максимуму. Моё сопротивление было показным и длилось ровно до момента, когда волшебные длинные пальцы не оказались между ног, доставляя яркие импульсы и заставляя стонать, просить и кончать, извиваясь и сгорая в неугасающем пламени мужского желания. Моё тело пропитано его запахом, который въелся под кожу. И даже после жёстких движений мочалкой я всё ещё источаю аромат Льва. И если так он стремился оставить о себе напоминание, у него получилось. Хотя после умопомрачительного секса с ним вряд ли я буду в восторге от близости с Барни. Да и вообще с кем-либо. Тот самый момент, когда высота недосягаема. Из полученного опыта в моей копилке только Лев, но и этого достаточно, чтобы понять: эмоции в сумме с мастерством в итоге дают фейерверк. Лев обтирает меня, заворачивает в покрывало и несёт в дом, не обращая внимания на возмущения и напоминание о его ранах. Те, что на спине, ещё свежие и приносящие дискомфорт. Но он отмахивается, и уже через несколько минут осторожно водружает на диван, позволяя укутаться с головой в ткань. Свежий, не тёплый после длительного ливня воздух обволакивает, заставляя поёжиться. Ночью мне было жарко, когда я, прижимаясь к пылающему телу, сладко спала. Утром моё тело, покрытое испариной, требовало прохлады и рук Льва. И всё это я получила в полной мере. И пока наслаждаюсь теплом, Глок крутится на кухне, колдуя над завтраком. Подаёт тарелку, заботливо поставив на мои колени, и опускается рядом. И чем больше он для меня делает, тем меньше я хочу расстаться с ним сегодня. – Одевать меня будешь? – жую, посматривая на мужчину. – Чтобы приговорённый испытал максимальное количество удовольствий перед казнью. – Вопрос, застывший в глазах Льва, заставляет продолжить: – Вкусная еда, – указываю на тарелку, – забота и внимание, словно так пытаешься загладить вину за то, что через несколько часов избавишься от меня. – Ты от меня хотела избавиться в первый день, когда планировала скинуть на обочине и не вязнуть в моих проблемах. Забыла? – Тогда я тебя плохо знала. Неделя прошла, а я будто прожила целую жизнь в иных, непривычных для меня реалиях с человеком, ставшим важным. И всё, что было «до», сейчас кажется таким мелким, несущественным, перекрываемым эмоциями, которые я испытываю с мужчиной, сидящим рядом. Обнажённый и совершенно этого не стесняющийся, поглощает кашу из банки и жадно облизывает меня взглядом. На мгновение теряюсь, понимая, что больше подобного не испытаю. – Дефектная, давай начистоту – я не очень. Лучше обойди меня стороной. Не подходи к черте, за которой я. Там пусто. Давно ничего нет. – Там намного больше, чем ты говоришь. Просто ты сам давно туда не заглядывал. – Ты мне сейчас рассказываешь, какой я? – Какой? Жёсткий, цинично-ледяной, обжигающий. Это показательное. Любой душе нужно тепло. В холоде она чахнет и погибает. – Я к холоду привык. – Но это не означает, что не стремишься избавиться от него. И я сейчас здесь только потому, что приняла твой холод. Удивительно, что никто не решился, – ухмыляюсь, заводя Льва. Ещё немного, и он сорвётся, доказывая, что в не нуждается в ком-то. – Или слабину ты дал только рядом со мной? Долгий взгляд, сверкающий недобрым блеском, больше меня не пугает. Он мне знаком: так пригвождает к земле отец. Достаточно пары минут, чтобы человек пригнулся, показав, что признаёт более сильного. – Нарываешься, Аннушка. – Я тебя не боюсь, – вздёргиваю подборок, демонстративно облизывая ложку. – Этим и привлекаю, да? – Скорее, раздражаешь. – А мне показалось, возбуждаю, – приближаюсь, покрывало сползает, обнажив грудь, которая для Льва сродни чему-то завораживающему. – Иногда физическое влечение – это просто физическое влечение. Без подтекста и романтичной хуйни, которую так любят придумывать девочки. Я на это не ведусь. Вскакивает, собирая доказательства нашего пребывания, а затем выдёргивает из-под меня простыню, засовывая в большой чёрный пакет. Мой вопросительный взгляд замечен, но пояснять свои действия Лев не спешит, тщательно проверяя наличие посторонних предметов и продуктов с маленьким сроком годности. – Что ты делаешь? – Не знаю, когда в следующий раз наведаюсь сюда. Поэтому избавляюсь от всего, что не пролежит несколько месяцев. Постельное бельё всегда использую новое. И пока я одеваюсь, мужчина наполняет генератор и закрывает окна. Дожидается меня у двери, после моего выхода проверив помещение повторно и защёлкнув кодовый замок. Вот и всё. Пакет и я загружены, и ничто более не задерживает нас в этом пустынном месте, которое для меня навсегда останется маленьким миром, где я была счастлива. Да, именно счастлива. И чем дальше мы уезжаем от логова Глока, тем острее ощущается тоска, разливающаяся внутри гадкими щупальцами. – Что планируешь делать? – Мне кажется, если я вытяну из него хоть немного информации, смогу успокоиться. – Тебе безопаснее не знать. – Я уже знаю столько, что меня можно убить, воскресить и снова убить. Чтоб наверняка. Дополнение роли не сыграет. Лев шумно выдыхает, видимо, осознав, что спорить бесполезно. Всё равно не успокоюсь. – Через час у меня встреча с людьми Кирилова и Андросова. – Сразу с обоими? Насколько я поняла, они теперь враги, желающие заполучить данные по финансовым операциям. – Так. Но карт памяти было три.