– Куда собралась, Дефектная? Родные руки оплетают, словно канаты, а знакомый аромат щекочет ноздри. От схлынувшего напряжения и понимания, что я вновь оказалась в лапах моего киллера, хочется разрыдаться, уткнувшись в плечо и скрывшись от этого чёртова мира. Закрываю глаза, откинувшись затылком и ощутив вздымающуюся грудь. Начинаю медленно стекать по его телу, когда крепкие руки подхватывают и несут куда-то. Лев усаживает меня на капот машины, накинув на плечи плед и завернув моё полуголое тело. Сжигаемая потребностью влепить затрещину, высказав недовольство облизываниями с Пахомовой, застываю на полуслове, потому что звук, доносящийся из багажника машины блондина вполне реален. Лев, проследив мой взгляд, утыкается в источник шума. Блондин неспешно идёт к машине, щёлкает замком, а в следующую секунду на него выпрыгивает нечто и несётся по обочине. Девушка с ярко-рыжей кудрявой копной спешит прочь от автомобиля. На ней топ, короткие шорты и белоснежные носки, которые мгновенно окрашиваются в цвет грязи, размякшей после дождя. Я настолько обескуражена представлением, что не дышу, застыв в объятиях Льва. И пока мы сосредоточены на отдаляющемся теле, блондин прицеливается и дважды стреляет. Пули цепляют мелкий гравий у ног девчонки, заставляя её остановиться и застыть спиной к нам. – Сюда иди, – озвучивает приказ блондин, и пленница плетётся обратно, опустив голову. Подходит, усаживается в багажник, собираясь закинуть ноги, когда звучит резкое: – Носки в грязи. Сегодня машину вычистил. А затем происходит нечто странное. Он осторожно снимает носочки и, вытащив влажную салфетку, обтирает её ступни: порхает по каждому пальчику, не пропуская ни сантиметра белой кожи. Откидывает грязную салфетку, вытаскивает новую и повторяет действие. И это настолько проникновенно, что я едва дышу и краснею, потому что кажется, будто я ворвалась в чью-то спальню, застав двоих за самым интимным занятием. Каждое его движение сексуальнее, чем все обнажённые тела вместе взятые, а каждый её вздох на грани оргазма. Вжимаюсь во Льва, пряча лицо на его груди, но исподтишка посматриваю на парочку. Блондин, закончив с очищающей процедурой, достаёт новые белые носочки и натягивает на девушку, после чего она исчезает в багажнике, а крышка медленно опускается. Всё ещё не в силах выдавить хоть слово, плохо соображаю, что предстало перед нами. Но Лев, вероятно, встревать не планирует. – Ты вовремя подоспел. – Блондин обращается к Глоку, одновременно осматривая побоище на площадке. – В их планы не входил мой отъезд. Номер был напичкан камерами. Ждали представления, но опрометчиво обкололи её каким-то дерьмом. – У продавца были иные планы, – отзывается мой киллер. – Поэтому организовали преследование. – Дальше наши пути расходятся. Жду твоей благодарности, – протягивает Льву плотный чёрный конверт. – Срок два дня. Кивок, означающий, что условия приняты, а затем блондин спешит к машине, срывается с места и растворяется в зигзаге дорожного полотна. Интересно, кто эта девушка и что с ней будет дальше? И пока прикидываю варианты, Лев несёт меня в машину и заботливо усаживает на переднее сиденье. Радует, что не в багажник. Клаустрофобией не страдаю, но счастье быть запертой несколько часов в тесном пространстве испытать не желаю. Трогаемся, а я провожаю взглядом догорающую машину и несколько тел, оставленных на асфальте. – Кто он? – Его называют Овод. Настоящего имени не знаю. – Тоже наёмник? – Можно и так сказать. Сфера деятельности у нас одна, специфика разная. – Это как? – Удобно устроившись на сиденье, разворачиваюсь ко Льву. Большая тёплая ладонь тут же оказывается на моём бедре, слегка сжимая, а затем поглаживая. – Он перевозчик. Доставка из пункта А в пункт Б по заказу. Сопутствующие риски берёт на себя, главное – объект должен оказаться в указанном месте. – А она тоже объект? – Не знаю. – Лев пожимает плечами, и кажется, что ему плевать на рыжую девушку, которая в данный момент находится в багажнике. – Не моё дело. – Он пришёл на аукцион по твоей просьбе? – Да. Мою рожу срисовали бы в момент, а Овод им не знаком. Особенный лот, то есть тебя, за два дня разрекламировали по полной, поэтому ценник оказался запредельным. – Меня купили за два миллиона. Долларов? – Евро, Дефектная. – Ошарашенно выдыхаю. – Пришлось запустить лапу в папашин счёт. – Глок издаёт недовольный рык, свидетельствующий о том, что мера вынужденная. – Я бы не успел за два дня столько собрать. – То есть ты украл деньги у Павла Валерьяновича? – Это мой счёт. Отец открыл его давно, код доступа у меня имелся. За все эти годы ни разу не воспользовался. Не хотел быть ему обязанным… – Но ради меня пришлось? – Вариантов не было. – Овод пришёл на аукцион, расплатился твоими деньгами и привёз меня в указанное место. А что взамен? – намекаю на благодарность, которая, на мой взгляд, не ограничится простым «спасибо». – Услуга. – Лев машет конвертом перед моим носом. – По моему профилю. – И кого ты должен убрать? – Ещё не знаю. Конверт не вскрывал, насколько ты заметила. – А если там женщина? – Точно нет. Он о моих правилах знает, потому как у самого список ограничений имеется. В этом плане Овод дотошный и исполнительный. Хотя сейчас я о своей принципиальности сожалею. Убери я Пахомову, избавил бы себя от множества проблем. – Но тогда мы бы не встретились… – подытоживаю с сожалением, понимая, что именно неудачный заказ свёл меня со Львом на той стройке. – И твоя жизнь была бы намного проще. Приятно провела бы время с подругой и улетела под папино крылышко, чтобы выйти замуж за Корнишона. Спокойно и без эмоциональных качелей. И Лев, несомненно, прав, вот только всё, что случилось со мной за указанное время, настолько ценно и важно, что я даже вздрагиваю, когда звучит упоминание о Барни. Я не писала ему две недели, забив на общение. Мне неинтересно, чем он занимается и как проводит время в моё отсутствие, и если бы сейчас написал, что передумал жениться, радости моей не было бы предела. Вот только тому, кто по-настоящему важен, я не нужна. Или я ошибаюсь? Глок ведь вытащил меня, отдав огромные деньги. Или же страх перед Парето сильнее нежелания вытаскивать мою задницу из западни? Вряд ли я узнаю, что он думает на этот счёт, но кое-что прокомментировать ему всё же придётся. – Странно слышать о сожалении. Поцелуй с Пахомовой был довольно страстным, – несмело бросаю высказывание, не надеясь на ответ. – Когда в твои яйца упирается ствол, и не такое сделаешь. Перед глазами стоит картинка лобызаний парочки. У меня была возможность рассмотреть головы и ноги, а всё остальное скрывала открытая дверь машины. – А я-то подумала, что нежелание целоваться относится только ко мне. – Не умею. – Лев прокашливается, закуривая сигарету. – Да и одноразовые шлюхи к поцелуям никогда особо не располагали. Чего можно требовать от человека, привыкшего к сексу за деньги? Уверена, он даже лиц не запоминал, справив нужду, поправив член и отправившись по своим делам. Всё просто. И я не исключение. Немного обидно, что я в своих фантазиях нарисовала нечто большее и глубокое, но, может, Лев не способен опуститься на такой уровень и его устраивает барахтаться в мелкой луже? – Что случилось в ресторане? – Ты случилась, – фыркает, избавляясь от окурка и поднимая стекло. – Пахомова притащила за собой человек двадцать. Часть заделалась под персонал комплекса, семеро ждали у входа. Флешки вернул, но Оленька пожелала бонусом тебя. Я был уверен, что ты уже в аэропорту, поэтому назвал время рейса. На четыре часа позже. Ответ её не устроил. Закончилось ожидаемо. Успел нескольких вывести из игры, пока Пахомова не зажала там, где ты нас и увидела. Готов был отбиваться до конца, неважно, с каким итогом, но тут ты принесла свою задницу прямо к обеденному столу. – Умилённое выражение лица мужчины обманчиво, потому что во взгляде читается явное «я хотел тебя придушить». – Какого хера ты ослушалась и притащилась на место встречи? – Дина видео показала, на котором я узнала тебя. Новости пестрили сообщениями о перестрелке. Я волновалась. – Чётко поставленная задача: поехать в аэропорт, сесть в самолёт, свалить домой. Какое из этих простых действий оказалось непонятным? – Я. Переживала. За тебя. – В итоге гора трупов, с десяток раненых и ты в блядюжнике. И если бы я вовремя не подсуетился, сейчас бы тебя пускали по кругу, наслаждаясь, кстати, моими сиськами. А потом полуразложившийся труп нашли бы в вонючей канаве и… – Ну хватит… – едва не плачу, шмыгая носом от каждого слова Льва. Держусь из последних сил, чтобы не скатиться в истерику со всеми вытекающими последствиями. Опасность миновала, уступив место осознаю, что уже сегодня могло произойти всё, что озвучил Глок. – Просто обрисовал последствия твоих переживаний. Не больше. Горячая ладонь приходит в движение, оглаживая моё бедро и забираясь в вырез платья, обхватив грудь. Грубая ласка приятна и необходима, поэтому молчу и позволяю Льву исследовать моё тело. Даже прикрываю веки, забывшись на короткое время, пока рядом не раздаётся: – Приехали. Глава 22 Останавливаемся перед пятиэтажкой, зыркающей тёмными прямоугольниками окон, отгоняя непрошеных гостей. – Дом признан аварийным. Жильцов расселили, но коммуникации ещё не отрезали, – поясняет Лев, уловив мой вопросительный взгляд. – Подожди здесь. Выключает фары и ставит машину под деревья, скрывающих густой листвой средство передвижения. В дополнение накидывает кусок брезента, предварительно вытащив из багажника, и направляется ко мне с сумкой в руках. Заходим в тёмный подъезд, встречающий темнотой и бьющим в нос запахом сырости, поднимаемся по лестнице, а затем Лев заталкивает меня в одну из квартир. Стою, ожидая хоть какого-то освещения, и оно появляется в виде блёклого бра на стене комнаты. Окна заколочены досками изнутри, поэтому вряд ли кто-то заметит, что в одной из квартир теплится жизнь. Комната наполовину занята угловым старым диваном и двумя табуретками; крошечная кухня и санузел, где лейка и слив в полу может называться душем. Если здесь есть горячая вода, то я готова расцеловать Льва, потому что нестерпимо хочу смыть с себя напоминание о месте, в котором пришлось побывать. – Пойдёшь? – указывает на душ. – Есть горячая вода. – С удовольствием! – готова прыгать от счастья. Вынимает из сумки полотенце, шампунь и мои вещи. Именно те, что оставались у Дины. – Забрал у твоей подруги. Остальное в машине. Документы и телефон тоже. – Стоп, телефон остался в машине, когда мы с Женей слетели с дороги. – Я забрал, прежде чем вызвал скорую. – Женя жив?.. – едва дышу, вспоминая слова Пахомовой.