Он знал все, о чем его спрашивали Лепажи. Но он знал и кое-что еще. Когда он наклонился к открытому окну машины, то заметил несколько магнитофонных кассет, рассыпанных на панели между сиденьями. – А где Рут? Мирна не могла и подумать, что когда-нибудь задаст такой вопрос. – Не знаю, – ответила Клара, окинув взглядом переполненное бистро. – Обычно к этому времени она уже здесь. Часы показывали половину шестого, и все места были заняты. В зале стоял такой гул, что они почти не слышали собственных слов. Клара увидела месье Беливо у дверей, соединяющих пекарню Сары с бистро. Он оглядывал зал. – Спрошу у него, может, он ее видел, – сказала Клара, встала и, выписывая изящные кривые, двинулась по залу. Проходя между столиками, она ловила обрывки разговоров. Слова и язык могли быть разными, но смысл оставался одним и тем же. – Meurtre, – слышала она произносимое вполголоса слово. – Убийство. А потом еще тише: – Mais qui? – Но кто? И взгляд украдкой на лица. Вокруг сидели друзья, знакомые, соседи, приезжие. На кого, словно топор, обрушится подозрение? Клара всегда находила утешение в бистро, и в еще большей степени – после смерти Питера. Но даже эта успокоительная атмосфера сегодня давила на нее. Слова, которые она с таким трудом начала изгонять из своих мыслей, появились снова. Свежие, новые, мощные слова. «Убийство», «вина», «преступление» вытесняли из бистро то, что ее утешало. Лоран умер, и вполне возможно, что его убил кто-то из сидящих здесь. – Вы не видели Рут? – спросила Клара у месье Беливо. – Non. Пока не видел. Ее здесь нет? – Нет. – У меня для нее кое-какая бакалея. Я принесу и запишу на нее. По пути назад к столику Клара перехватила еще кое-какие разговоры: – …наркотики. Картель… – …алкоголь, оставшийся после сухого закона… За одним из столиков посетители слушали страстную речь человека, который рассказывал им о Зоне 51[19] и о неопровержимых доказательствах того, что несколько десятилетий назад инопланетяне высадились в штате Нью-Мексико. А также, по утверждению оратора, в Квебеке. – Помяните мои слова, там космический корабль, – говорил он. – Ведь парнишка постоянно предупреждал нас о вторжении. Как это ни невероятно, но люди за столиком – а Клара знала их как людей благоразумных и вдумчивых – кивали. Такое объяснение устраивало их больше, чем признание того, что один из них вдруг превратился в чужака и убил мальчика. Клара с мрачным лицом села рядом с Мирной: – Ты слышала, о чем болтают люди? – Да. Ужас какой-то. За тем столиком заказывают все новые и новые порции выпивки и поговаривают о том, чтобы отправиться в лес и силой проникнуть в то, что мы там нашли. Мирна отодвинула от себя стакан красного вина. Она знала, что природа не терпит пустоты и люди, столкнувшись с информационным вакуумом, заполняют его своими страхами. Грань между фактом и вымыслом стиралась. Узда, которая держала людей в рамках дозволенного, истончалась. Они видели, слышали, чувствовали, как разваливается мир. Большинство посетителей бистро знали Лорана. Они беспокоились и о своих детях. Они устали, замерзли, в отсутствие фактов их переполняли страхи и выпитое. Хорошие люди, испуганные люди. И испуганные не без оснований. Оливье, наклонившись, поставил на столик вазочку со смесью орехов и прошептал: – Я хочу прекратить на сегодня продажу алкоголя. – Наверное, это будет правильно, – откликнулась Мирна. Клара встала: – Мне кажется, Арману нужно прийти сюда. Я думаю, он держался в стороне, чтобы не усложнять ситуацию, но теперь она выходит из-под контроля. От столика в углу раздались громкие голоса, когда Габри сказал, что алкоголь им больше отпускаться не будет. Клара подошла к телефону у стойки бара и позвонила Гамашам. – Правда ли то, что я слышала, Клеман? – спросила Рут, когда старый владелец магазина уселся на стул в ее гостиной. – А что ты слышала? – спросил он. – Что ребенка убили. Последнее слово она произнесла так, будто оно не несло никакой эмоциональной нагрузки, ничем не отличалось от других слов. Но ее худые руки дрожали, и она сложила пальцы в маленькие, мощные кулачки. – Да. – И они нашли что-то в лесу, там, где убили Лорана. – Да. Я показал им дорогу, – сказал месье Беливо. – Тропинку. Больше никто ее не увидел. Там сплошные заросли. Рут кивнула. Она считала, что воспоминания стерлись, затерялись под множеством других событий. Написанные стихи, изданные книги, полученные награды. Обеды и разговоры. Новые соседи. Новые друзья. Роза. Долгие годы накопления плодородной почвы. Но теперь это вернулось, процарапалось на поверхность. То темное дело. – Что там, Клеман? Что они сделали? Как только Арман и Рейн-Мари вошли в бистро, все разом замолчали. В этом приветливом зале с балками на потолке и гостеприимно разожженными каминами, где не было места плохому настроению и сердитым лицам, наступила тишина. – Возникла какая-то проблема? – спросил Арман, переводя спокойный взгляд с одного знакомого лица на другое. – Да, – сказал человек, вставая из-за столика в глубине. – Мы хотим знать, что вы нашли в лесу. Габри, Оливье и их официанты воспользовались моментом, чтобы унести выпивку со столов и выставить подносы с хлебом и сыром. – Мы имеем право знать, – сказал еще один посетитель. – Здесь наш дом. У нас дети. Нам необходимо знать. – Вы правы, – ответил Гамаш. – Вы имеете право знать. Вам необходимо знать. У вас дети и внуки, которым нужна защита. Один ребенок убит, и мы должны сделать все возможное, чтобы не допустить других трагедий. Когда все поняли, что он согласен с ними, злость рассеялась. – Но понимаете, проблема вот в чем, – продолжил Арман, проходя в середину зала. Голос его звучал спокойно, убедительно. – Существует возможность, что Лорана убил один из вас. Рейн-Мари, остановившаяся рядом с ним, прошептала: – Арман? Но тут она увидела его решительный профиль. Его глаза, изучающие лица соседей, смотрели твердо. Он излучал уверенность и спокойствие. Рейн-Мари обвела взглядом посетителей бистро. Они вдруг протрезвели. Успокоились. Его слова больно били их, вышибали из них хмель, вышибали ярость, спесь. Несколько человек сели. Потом к ним присоединились другие. Наконец уселись все. Гамаш сделал глубокий, долгий вдох: – Я не говорю ничего такого, о чем вы сами уже не догадались. О чем не говорили друг другу. Вы наверняка оглядывались вокруг и спрашивали себя, кто убийца. Кто из вас пресек жизнь девятилетнего мальчика.