Я снова кивнула, но все равно зашла подальше, чтобы меня не было не только видно, но и слышно. Едва спрятавшись в густых зарослях, схватилась за ближайшее дерево и заревела. Потому что больше не могла сдерживаться. На меня как-то разом накатило все: от самого первого нападения туманников и попытки сжечь меня на костре и до вида сегодняшней мертвой деревни. Все это действительно было похоже на наказание. Но что такого я могла сотворить? И неужели я действительно никогда не смогу вернуться домой? Даже если искуплю неизвестное мне преступление? Рядом что-то зашуршало, затрещали ветки, поэтому я торопливо присела и зажала себе рот рукой, не желая быть обнаруженной в таком виде. Мне удалось спрятаться достаточно хорошо, чтобы проходящие мимо капитан Котон с гвардейцем меня не заметили, поэтому я услышала обрывок их разговора: – Не имеет смысла сейчас к нему цепляться. Он все-таки колдун, – тихо и быстро говорил Котон. – И лорд, тут он прав. Такого прокола недостаточно, чтобы его обвинить. Да и втроем мы его под стражу не возьмем, тут он тоже прав. Еще неизвестно, на чьей стороне окажется Охотник, если начнется драка. Нужно ждать возвращения роты и надеяться, что Нергард оступится по-настоящему. Тогда и арестуем его. – А если он не оступится? – так же тихо спросил гвардеец. – Значит, нам придется сделать так, чтобы все думали, будто он оступился. Они ушли дальше, поэтому больше я ничего не услышала, но мне хватило и этого, чтобы забыть о собственных переживаниях, разозлиться и разволноваться. Да, я тоже заподозрила лорда Нергарда в нехорошем, когда все так сложилось, но подозрения несколько померкли, пока я понаблюдала за ним в деревне. Он был очень подавлен, искренне подавлен. Даже если я ошиблась, стоило искать реальные доказательства его сговора с Ведьмой, а не подставлять, как собирался Котон. Это нечестно и низко, я никак не могла допустить подобного. Впрочем, помешать тоже. Единственное, что я могла, – это предупредить Нергарда. Поэтому я вскочила, вытерла лицо и чуть ли ни бегом бросилась к его палатке. Забыв обо всех правилах приличия, влетела в нее, на ходу говоря: – Милорд, мне нужно вам кое-что… – я осеклась, застывая на пороге как каменное изваяние, и закончила едва слышно: – сказать. Лорд Нергард сидел напротив входа на подстилке, закатав левый рукав рубашки до самого локтя, и разглядывал при тусклом свете фонаря… витиеватые линии на коже. Я не могла понять, нарисованы они, вытатуированы или выжжены. Понимала только, что они с одной стороны доходят почти до запястья, а с другой – убегают под край рукава. Сначала они показались мне просто замысловатыми узорами, но потом я почему-то решила, что это письмена на неизвестном языке. Как следует рассмотреть я не успела, потому что Нергард резко одернул рукав и вскинул на меня злой взгляд. Легко вскочил на ноги и шагнул ко мне, громко выкрикнув: – Какого демона ты врываешься ко мне, как к себе домой? Кто тебе позволил так себя вести? Я не твой дружок и тебя не звал! Он кричал, наступая на меня, и я испуганно попятилась назад, вышла из палатки. Лорд был в таком бешенстве, что казалось, сейчас сгоряча прибьет. К счастью, он давно снял пояс с ножнами, поэтому меча при нем не было. Но мне и молнии с небес хватит, а он может, я знаю. – Я просто… я только… извините… я ничего не видела… – пыталась я то ли оправдаться, то ли успокоить его. А он продолжал наступать, сверкая глазами и выговаривая что-то резкое, от страха я уже не разбирала слов. Остановился только тогда, когда я, пятясь назад, запнулась за что-то и упала. – Эй! Прекратите! – крикнул Охотник у меня за спиной. И лорд остановился. Еще пару мгновений свирепо смотрел на меня, потом резко повернулся и снова скрылся в палатке. А я так и осталась сидеть на земле, дрожа от страха и едва снова не плача, на этот раз от обиды. Да что ж за день сегодня такой?! Я ведь всего лишь хотела предупредить его об опасности! – Ты в порядке? Он тебя ударил? Толкнул? – голос Охотника, раздавшийся над ухом, привел меня в чувства. Сильные руки легко подняли с земли и придержали, пока я не смогла сама уверенно стоять. Охотник повторил вопросы, и я сначала рассеянно кивнула, а потом помотала головой. – Нет, он меня не трогал, я сама упала, – сквозь тщательно сдерживаемые слезы заверила я. – Чего он так взбесился? – спросил Охотник и неуверенно улыбнулся. – Ты застала его за чем-нибудь неприличным? Я вспомнила покрытое замысловатым плетением линий предплечье лорда и покачала головой. Что бы это ни было, Нергард определенно не хотел, чтобы про это знали. Видимо, по той же причине он никогда не расстегивал ни манжеты, ни воротник и не снимал рубашку даже в сильную жару во время тренировок. – Наверное, просто неудачный момент, – пробормотала я, силясь тоже улыбнуться. – Не надо было так врываться. – А чего ты хотела-то от него? Я уже набрала в легкие воздух, собираясь ответить, но заметила, что гвардейцы вместе с капитаном стоят у своей палатки и с интересом наблюдают за нами. Если я отвечу, они могут услышать. – Да так, ерунда, – отмахнулась я. – Глупость. Пойду лучше спать. Доброй ночи. И я торопливо ретировалась в нашу палатку, очень радуясь тому факту, что Охотник остался дежурить. Это давало мне время успокоиться в одиночестве и подумать обо всем. Глава 11 Ничего путного я не надумала, кроме того, что странные рисунки на теле и потеря памяти Нергардом могут быть связаны между собой. Может, это часть его проклятия? Тогда у меня определенно что-то другое, ведь на моем теле ничего такого не появилось. Зато мысли о лорде, памяти и таинственных линиях на коже отвлекли меня от воспоминаний о мертвой деревне, благодаря чему я довольно быстро уснула (хоть и поверхностно). Сквозь сон слышала, как в палатку забрался Охотник и тоже завалился спать. К тому времени воздух снова стал холодным, подстилка и одеяло уже не спасали, поэтому я придвинулась к Охотнику поближе, греясь об него. Он то ли не возражал, то ли тут же уснул и не заметил. Проснулась я от собственного стона с бешено колотящимся в груди сердцем. Было холодно, во рту пересохло. Я не помнила, что мне снилось, но была уверена, что снова видела кошмар, который меня и разбудил. Я села, растирая лицо руками и прогоняя липкое ощущение ужаса. Темнота в палатке не позволяла успокоиться, а тишина означала, что я одна. Куда Охотник мог деться? Он же свое отдежурил… Или уже утро и пора вставать? Накануне нас тоже подняли до рассвета, чтобы с первыми лучами солнца мы отправились в обратный путь. Но почему тогда Охотник меня не растолкал? И почему так смертельно хочется спать? Скинув с себя одеяло, я поежилась и, спотыкаясь, с трудом выбралась из палатки. На улице оказалось еще холоднее, хотя костер вовсю полыхал. О приближающемся рассвете ничего не говорило, как и о состоявшемся подъеме: наш маленький лагерь выглядел сонным. Слишком сонным. Охотника я заметила рядом с дежурившим гвардейцем. Он стоял, склонившись над мирно спящим мужчиной в форме, тряся его за плечо. Услышав мою возню, Охотник обернулся, нахмурившись. – Чего не спишь? – в полный голос поинтересовался он. Гвардейца не разбудило и это, что было уже очень и очень странно. – Кошмар приснился, – буркнула я. – Наверное. А ты чего не спишь? И почему спит он? – Хороший вопрос, – хмыкнул Охотник, выпрямляясь и оглядываясь на другие палатки. – Он спит так крепко, словно его чем-то опоили. Или заколдовали. Пойду проверю. И после секундного колебания для проверки он все-таки выбрал палатку гвардейцев. Когда он исчез в ней, я осталась совсем одна, освещаемая всполохами костра, из-за которых окружающий мир тонул в непроглядном мраке. Где-то там были дома погибшей деревни и деревья начинающегося леса, но для меня все слилось в одну бесформенную черноту. В тишине не было слышно ни насекомых, ни птиц. Только ветер шелестел листвой, да где-то далеко шумела река. Днем и вечером я ее не слышала и даже не подозревала о ее существовании. Я зябко обхватила себя руками, борясь с желанием залезть в палатку гвардейцев вслед за Охотником. Убеждала себя, что мне и здесь ничего не грозит, ведь он совсем рядом. И лорд Нергард рядом. Он хоть и повел себя мерзко вечером, все ж таки в остальное время был очень даже внимателен и заботлив. И еще он умеет разить молнией, что казалось мне очень кстати. Но все равно облегченно выдохнуть я смогла лишь тогда, когда Охотник снова появился в поле моего зрения. Лицо его выглядело озабоченным. – Спят так крепко, что не добудиться, – проворчал он, подходя ко мне и косясь на палатку лорда. – Думаю, что там та же картина. Что-то здесь не так. Если бы что-то добавили в еду, мы бы тоже спали. Все из одного котелка ели. – Тогда что это? – Я снова зябко поежилась, но уже не от холода. – Это может быть колдовство, – предположил Охотник. Потом с сомнением посмотрел на меня и вздохнул. – Давай договоримся: ты не видела, как я это делаю. Прежде, чем я успела спросить, о чем речь, Охотник прикрыл глаза, поднял руку и пошевелил пальцами, словно перебирая струны невидимого инструмента. Снова и снова, пока в воздухе не проявились нити, переливающиеся всеми оттенками синего. Они бежали в разные стороны: к спящему на посту гвардейцу, к обеим палаткам. К нам с Охотником цветные нити тоже тянулись, но обрывались, немного не доходя, тогда как спящего гвардейца опутывали словно кокон. – Так и думал, – фыркнул Охотник. – Кто-то заколдовал остальных, но не смог или не захотел заколдовать нас. Думаю, от этого я и проснулся. Скорее всего, ты тоже. Или от провала попытки, или нас разбудили, вместо того чтобы усыпить. Он покосился на меня, а я смотрела на него круглыми глазами. – Значит, ты все-таки тоже колдун, – наконец выдохнула я. – И в той деревне все это сделал ты. То, за что меня чуть не сожгли! – Во-первых, чуть не сожгли нас обоих, – поправил Охотник с ухмылкой. – Во-вторых, я лишь не дал разгореться нашему костру, а шарахнул по туманникам, прогнав их, кто-то другой. В-третьих, я не колдун. Я сын жреца Богини Виты, ее младший жрец. Я покачала головой и раздраженно закатила глаза. Жрец, колдун, кудесник, ведьма – как ни назови, а суть, очевидно, остается та же. – Что теперь с этим делать? Ты можешь их разбудить? – Нет, плетение очень крепкое. Но можем пойти по нитям и посмотреть, кто колдует. Может быть, получится объяснить этому му… нехорошему человеку, что он неправ. И не дожидаясь моего мнения на этот счет, он двинулся вперед, следуя за переливчатым свечением. Мне ничего не оставалось, как пойти за ним, потому что оставаться одной в лагере, где все дрыхли как сурки, мне не хотелось. Нити, вскоре слившиеся в одну, повели нас через лес туда, где деревья росли все гуще, а река шумела все громче. Поначалу, когда свет костра исчез, я перестала видеть что-либо, кроме нитей заклятия, поэтому несколько раз порывалась серьезно повредить ногу, но потом стало заметно светлее. То ли глаза привыкли, то ли деревья расступились, то ли луна вышла из-за туч. Магический след привел нас на берег реки, где Охотник вдруг резко дернул меня за руку, утаскивая в кусты. Я испуганно посмотрела на него, а он приложил палец к губам, давая знак соблюдать тишину, и кивнул на что-то впереди. Я присмотрелась. Перед нами бежала, сверкая в лунном свете, небольшая река. Довольно узкая и, скорее всего, не очень глубокая. Такой большой ручей. Ее наверняка можно было перейти вброд, на лошади даже ноги не замочишь. Но то, на что указывал Охотник, находилось на другом берегу. Четыре мрачные фигуры всадников в балахонах с капюшонами на фоне темного леса, продолжавшегося за рекой, не сразу бросались в глаза, но когда я разглядела их, то тихо ахнула. Синеватые нити тянулись к одному из них. Наверное, он и колдовал. Трое других чего-то ждали. Затаились и мы. Пару минут ничего не происходило, а потом свечение нитей погасло, колдовавший всадник повернул голову к остальным и кивнул. Наверное, решил, что в нашем лагере уснули все, кто должен был. После этого всадники почти одновременно извлекли из-за пазухи что-то небольшое и светящееся. Через все кусты и деревья с нашего места было не разобрать, но оно помещалось в ладонь и сияло как… лампочка. Неизвестные вытянули вперед руки. Снова все замерло, никто не шевелился, а мы с Охотником даже не дышали, пока он вдруг тихо не выругался: – Сумрачного им в задницу! Я не до конца поняла суть ругательства, но в целом была с ним согласна. Из-за деревьев за спинами всадников показался туман. Светлые полупрозрачные завихрения уплотнились, превращаясь в густую молочно-белую пелену, поползли вперед, обступая и скрывая от наших взглядов всадников, спускаясь к реке. Несколько высоких худощавых теней уже шевелились в тумане, но всадников они не трогали. – Туман идет в лагерь, – напряженно заметил Охотник. – Бежим. Надо как-то разбудить остальных, иначе им конец. Он схватил меня за руку и бегом потащил обратно, туда, где остались наши спутники. Я не знала, как мы будем их будить, если они околдованы, но времени спросить не было: все мои силы и внимание уходили на то, чтобы не упасть и не задохнуться от быстрого бега. А туман наступал. Он полз быстрее, чем мы бежали. Мелькающие в нем фигуры монстров двигались медленно, но неумолимо догоняли нас. Впереди появилась кромка леса, стало видно полыхающий в лагере костер, но туман уже был готов нас накрыть. Мы не успевали добежать. – Туман! – закричал над моим ухом Охотник так, что я едва не оглохла. – Туман надвигается! Просыпайтесь!