Впрочем, думать об этом было некогда: оставшийся мужчина и одна из двух женщин уже засветились, выходя из своих оболочек. Другая женщина не стала этого делать, а лишь встала между нами и покинутыми телами. Я не сразу сообразила, что она осталась защищать их, ведь покидая вместилища, стражи оставляли их бессознательными и беззащитными. Если как-то уничтожить их, им некуда будет вернуться. Некрос вышел из тела медленнее, было видно, что ему далось это труднее, к тому же стоило нескольких новых линий, которые уже поползли по шее к лицу. Мы удержали его тело от жесткого падения и едва успели выставить щит, потому что оставшийся страж попыталась использовать момент и разрушить вместилище Некроса. Он сам в этот момент в виде бестелесной сущности схлестнулся с двумя другими стражами где-то над нами. Они двигались стремительно, нам с земли было не понять, что происходит и кто побеждает, но что-то мне подсказывало: в одиночку у Некроса шансов нет. Наверное, довольная улыбка на лице его сестры, которая понимала в происходящем больше нашего. После атаки она держала непроницаемый щит, поэтому добраться до вместилищ ее соратников мы не могли при всем желании. Да и что им могло помешать потом вселиться в нас, даже если мы уничтожим прежние тела? Мы с Охотником даже полом им полностью подходили. Я абсолютно не знала, чем помочь Некросу! Оставалось утешать себя тем, что мы смогли уменьшить количество его противников вдвое. Внезапно что-то случилось. Я почувствовала перемену кожей еще до того, как осознала, что именно произошло. Улыбка на лице стража, оставшегося внизу, вдруг померкла, а к переливам черного, серого и розоватого, которые сейчас перемешались над нами, внезапно добавились еще два – пронзительно-синий и огненно-красный. Еще два стража? Но откуда они взялись и на чьей стороне? – Нет! – в отчаянии выкрикнула вдруг женщина перед нами, отвечая этим на последний вопрос. Она бросила на нас быстрый взгляд, явно разрываясь между необходимостью остаться охранять тела и желанием отправиться на помощь соратникам. И в конце концов пришла, видимо, к тому же выводу, что и я, потому что вся засветилась и вышла из тела, присоединившись к буче наверху. Мы с Охотником переглянулись, думая, что делать. Я не могла перешагнуть через чувство неловкости: атаковать тела, когда те покинуты, все равно, что убивать спящего человека. Было в этом что-то мерзкое. Однако мой дядя, видимо, так не считал. В его руках разгорелся огонь – не синий, как у меня, а вполне себе обычный – и он шагнул вперед, собираясь уничтожить вместилища, но не успел. Яркая вспышка на несколько секунд ослепила нас, а когда она погасла и я снова открыла глаза, все три стража уже снова были в своих телах, но пока еще абсолютно дезориентированы. Мужчина пришел в себя быстрее остальных и попытался атаковать, но заклятия Охотника уже были готовы, и он бросил их первым. А сразу вслед за этим две мощные атаки сверху уничтожили двух других стражей. И мгновенно все стихло, а туман, уже давно отступающий, окончательно развеялся. Нас все еще окружала холодная зимняя ночь, хотя мне казалось, что с того момента, как мы любовались на звезды, прошло несколько часов – так я устала. Боясь вдохнуть и нарушить повисшую тишину, я смотрела на поверженных противников и не верила своим глазам. Ведь я уже решила, что в этой битве нам не выстоять, не спастись. Кто же нам помог? Я снова посмотрела вверх, но оттуда к нам спускался только Черный Демон. Он завис в воздухе перед нами, совсем как тогда ночью. Посмотрел на собственное бесчувственное тело и… перевел взгляд на Охотника. У меня внутри все похолодело. Да, Охотник идеально подходил ему как новое вместилище. Умный, сильный, даже владеющий магией. Его тело наверняка смогло бы принять энергию смерти, но это означало бы, что сам Охотник погибнет. Некрос будет свободен от проклятия, но моего друга и защитника… моего родного дяди не станет. Зато моим «дядей» станет сам Некрос. Только он об этом не знает. – Нет, – выдохнула я, едва слышно. Не знаю, услышал ли он или сам решил, что это неприемлемо, но после секундного колебания Некрос все-таки вернулся в свое тело. Я облегченно выдохнула, смаргивая непрошенные слезы, и помогла ему подняться на ноги. Он выглядел из рук вон плохо и рисунок шрамов уже заполз на подбородок и линию нижней челюсти, но, по крайней мере, он был жив. Я порывисто обняла его, и его руки крепко сжали меня в ответ. Кажется, он и сам оказался не готов к тому, что переживет эту ночь. – Какая же ты непослушная, – выдохнул он мне на ухо, зарываясь пальцами в мои растрепанные волосы, но по его тону я слышала, что он улыбается. – Еще скажи, что я появилась некстати, – фыркнула я. – Нет, такого я не скажу никогда. Но твое бесстрашие до добра тебя не доведет. – Ты говоришь совсем как мой отец, – нахмурилась я. Некрос отстранился, заглядывая мне в лицо. – Значит, ты действительно все вспомнила? Я только кивнула, чувствуя поднимающийся в горле ком. – Это хорошо. Это очень хорошо. К сожалению, он ошибался, и с каждой секундой я понимала это все отчетливее, но пока не стала ничего говорить. Мы выжили, выстояли – и сейчас было время порадоваться. – Кто тебе помог? Кто это был? Вместо ответа Некрос посмотрел на что-то за моей спиной и улыбнулся. Я обернулась, вопросительно глядя на приближающуюся к нам пару. – Здравствуй, Некрос, – улыбнулась женщина. – Здравствуй, брат, – добавил мужчина. Глава 25 Некрос оказался прав: на следующий день на абсолютно чистом небе ярко сияло солнце и стало очень холодно. Снега было мало, но он красиво искрился, создавая почти праздничное настроение, столь неуместное в сложившихся обстоятельствах. Несмотря на все усилия, ночью погибли многие. Не всех жителей деревни успели вывезти или вывести из тумана, почти половина нергардской стражи, отправившейся в бой, не вернулась назад. Поэтому никто из нас не удивился, когда узнал, что Соланж убила поверженную колдунью (как она считала), которая привела за собой туман. Стражей стало на пять человек (то есть, энергетических сущностей, воплощенных в людей) меньше. Осталось семеро, считая Некроса и двух его неожиданных спасителей. Ими оказались два стража стихий – энергии воды и огня. По их словам, они почувствовали смерть Виты и решили, что Раж переступил черту, поэтому отправились в Нергардский замок, собираясь предупредить Некроса и, если придется, помочь ему. – Мы долго злились на тебя за то, что ты сделал, – объяснил их решение Ферер, страж энергии огня. – Но у нас было много времени на то, чтобы все обдумать и взвесить. Мы ведь потому все и рассорились, что разошлись во мнениях, как относиться к твоим поступкам и к тому, что мы сделали с тобой. Мы с Варрет, – он кивнул на женщину, стоявшую рядом с ним, стража энергии воды, – не хотим твоей смерти. – И считаем, что ты прав, – печально добавила Варрет. – Наш мир погиб, мы не смогли защитить его, но права отбирать чужой у нас нет. Мы лишь жалеем, что не приняли это решение раньше. Может быть, тогда Вита была бы жива. И так оказалось, что Некрос больше не одинок в своем противостоянии стражам. Наиболее активные его противники погибли у стен Нергардского замка. Раж дал клятву не противостоять ему. Настрой двух других стражей стихий никто не знал, но Ферер и Варрет считали, что они придерживаются нейтралитета. – Иначе они были бы сегодня здесь, – разумно заметила Варрет. – С нами или с ними. Позиция последнего стража эмоций – ненависти, как я поняла из разговоров Некроса с братом и сестрой, – оставалась тайной для всех. То, что его не было среди других нападавших, говорило в пользу его несогласия с их действиями, но Некрос сомневался в этом. – Прежде он был наиболее негативно настроен ко мне, даже больше, чем Раж. Только если Раж злился из-за невозможности воплотить сущность своей жены, то Гатред мстил за то, что я уничтожил его касту. Он не мог примириться с этим. – Но он мог потерять интерес, – предположил Ферер. – Любая боль может утихнуть за столетия. Как бы там ни было, а это означало, что даже при самом плохом раскладе стражи могли разделиться только на два равных лагеря, а один – вынужден теперь держать нейтралитет. Это означало, что положение Некроса не столь плачевно, как казалось еще несколько часов назад. У него даже появился шанс договориться с оставшимися стражами о снятии проклятия. Я старалась постоянно держать эту мысль в голове, пока горели погребальные костры, иначе ревела бы всю дорогу. Не столько из-за скорби по погибшим, сколько из-за понимая того, к чему мы идем. После прощальной церемонии у лорда Нергарда были еще дела. Он извинился, сказал, что как только все устроит, мы обязательно поговорим. Поцеловал так трогательно-нежно, что у меня защемило сердце. Он улыбнулся, и я постаралась изобразить ответную улыбку. Кажется, Некрос заподозрил, что что-то не так, но решил оставить вопросы до того момента, как у нас будет время обстоятельно поговорить. Я попросила госпожу Фловер подать чай в малую гостиную, и сама устроилась там на ближайшем к камину диване, потому что порядком замерзла, пока мы прощались с погибшими. Появлению Охотника я не удивилась: с ним у нас тоже пока не было времени нормально поговорить. Он молча пересек гостиную, пару секунд смотрел на ковер, которым прикрыли защитную печать, потом подошел к дивану и сел рядом. По его напряженному молчанию было понятно, что ему очень неловко. Если не сказать – стыдно. Он не знал, как начать разговор, как спросить о сестре, которую предал. Поэтому я начала сама: – Знаешь, однажды я зашла в мамину комнату. То есть, я, конечно, и раньше в нее заходила, но до того момента не обращала внимания на один фотопортрет, который стоял среди других. Тогда мне было лет семь, наверное, может быть, восемь. На том портрете она была еще совсем девочкой, а рядом с ней стоял мальчик. Я его не знала, поэтому спросила, кто это. А она так посмотрела на меня… Знаешь, я редко видела свою мать печальной, и это оказался один из тех редких случаев. Она взяла рамку с фотографией из моих рук, погладила изображение кончиками пальцев, чуть не плача. Потом усадила меня к себе на колени и сказала: «Это мой брат, твой дядя. Его зовут Корд». Охотник поднял на меня взгляд, но снова ничего не сказал. Его лоб болезненно морщился, а глаза слегка поблескивали в отсветах огня камина. – Я спросила, почему никогда не видела его. Неужели он живет так далеко, что не может нас навестить? А она сказала: «Однажды он совершил очень нехороший поступок, побоялся наказания и исчез. Я искала его, хотела сказать, что ему ничего не грозит, но не нашла. Я долго надеялась, что рано или поздно он вернется, но этого так и не случилось». Я была довольно бестактным ребенком, поэтому спросила: «Может быть, он умер?» Она долго молчала, гладила меня по голове, а потом ответила: «Может быть. Но мне нравится думать, что он просто уехал далеко-далеко и не знает, что я его жду. Но где-то там он нашел свое счастье». Эти воспоминания так взволновали меня, что горло перехватило, и я была вынуждена замолчать, проталкивая вставший в горле ком. Охотник прикрыл глаза и помассировал их пальцами, пытаясь незаметно вытереть выступившие слезы. Я взяла его за другую руку и крепко сжала. – Она не злится на тебя. Она давно простила. И очень ждет, что ты однажды вернешься. Может быть, пора? Охотник снова посмотрел на меня, на этот раз удивленно. – Но я не знаю, как это сделать, – немного охрипшим голосом возразил он. – У меня есть на этот счет некоторые соображения. Но сначала… Расскажи подробно, как именно ты попал сюда? Если я правильно понимаю, после нападения на Фолкнор вас загнали в туман, и вы попали в лапы приходящих. – Да, – он отвел взгляд, мысленно возвращаясь в тот далекий день. – Я был в панике, не понимал, что происходит. На юге мы совсем ничего не знали об этих монстрах. Они начали хватать нас, нападали группами и загрызали. С нами было несколько верховных, но они еще до тумана ушли своими тайными тропами… – Порталами, да? – возбужденно уточнила я, снова сжимая его руку. – Исчезли в дыму. – Да. Я знал, что этот способ перемещения доступен только верховным. Младшим жрецам не хватает сил на установку стабильного коридора, поэтому каждое такое перемещение – огромный риск. Можно попасть вообще не туда, куда хотел, или попасть туда по частям… Но когда монстр на моих глазах убил отца, я так испугался. Понял, что погибну, если не выберусь. Выйти я не мог, туманники были повсюду. А я ведь очень долго надеялся однажды стать верховным, поэтому изучал теорию, предназначенную для них. Я знал, как открыть портал, и попытался это сделать. Потому что другого выхода не было. Но, как и следовало ожидать, что-то пошло не так, и я оказался здесь. Я смотрела на него, затаив дыхание. На мгновение передо мной оказался не взрослый сильный дядька, заросший бородой, а семнадцатилетний мальчик, напуганный и растерянный. Я видела его черты сквозь всю броню, которую он отрастил за эти годы. И было в этом что-то невыразимо трогательное. – Что-то такое я и предполагала, – кивнула я, в очередной раз справившись с эмоциями. – Потому что сама сделала то же самое. Теперь я вспомнила, как проснулась посреди ночи, а туман был в нашем доме. Все комнаты и коридоры кишели монстрами. Я сначала пыталась прорваться сквозь них к сестрам или родителями, но потом поняла, что мне не пройти. И открыла портал. Я ведь верховная, просто на тот момент еще не вошла в силу. А может быть, даже полноценный верховный не может открыть стабильный портал в тумане. Ведь что такое портал? Дыра в ткани пространства мира. А туман, как мне объяснил Некрос, – это туман небытия, им наполнено пространство между мирами. Стражи перешли сначала из своего мира в наш, а потом Некрос отправил их в этот. Возможно, в тот момент образовались своего рода дыры в ткани бытия. Поэтому попытавшись открыть портал внутри тумана, мы с тобой провалились в такую дыру и оказались в другом мире. – И если мы повторим это, то вернемся в свой? – догадался Охотник, улыбаясь и сжимая мою руку в ответ. – Мы вернемся домой. – Предположительно, – кивнула я. – Главное, не вывалиться в мир стражей, но я еще поговорю с Некросом. Он дырявил эту ткань. Думаю, сможет подсказать, как нам правильно пройти через дыры. Охотник перестал улыбаться и посмотрел на меня очень серьезно. Я знала, что значит его взгляд, поэтому вопрос не стал для меня сюрпризом: – А как же он? Он ведь не пойдет с нами. Я покачала головой. – Не пойдет. Только он удерживает стражей вдали от их кристалинов. Если он вернется в наш мир с нами, смогут пройти и другие стражи. И тогда они продолжат вселение сущностей в тела наших людей. Как минимум Раж жаждет этого, а клятву оставить в покое наш мир он не давал. И есть еще трое, чьих настроений и намерений мы не знаем. Поэтому долг Некроса оставаться здесь.