— Твое присутствие подобно кресалу гнева. Ничто не вызывает паники столь верно, как чума, а в тебе видят ее носителя! — Она ползет отовсюду. Вы знаете. Хо качал головой. — Да, да. Скажи это тому, кто недавно потерял любимых. Дассем опустил ладонь на рукоять меча. — Что же, меня изгоняют? — Тебя призывают. Шелменат желает тебя видеть. Он оглянулся на мавзолей. — Не могу оставить храм без охраны. — Королл проследит. — Хо поднял голову, глядя на великана. — Не так ли? Косматая грива тусклых волос качнулась, улыбка словно разбила грубое татуированное лицо. — Воистину. Ничего не бойся, Смертный Меч Худа. Дассем нахмурился, гадая, стоит ли начинать спор и доказывать, что ничего не боится; однако улыбка Теломена была столь открытой и дружелюбной, что он промолчал. Лишь склонил голову, благодаря. Хо повел рукой, приглашая его идти первым. — Защитница ждет. Вместе с Хо Дассем без остановок прошел все заставы и ворота. Армия Итко Кана давно ушла, внешняя угроза не нависала над городом, но Шелменат поддерживала строгие порядки, пока не будут исправлены все повреждения. Все это помогало и сдерживать панику пред лицом заразы. Дассем был удивлен приглашением. После разгрома армии Чулалорна Защитница удалилась в добровольное заточение. Ее мало кто видел, кроме подчиненных — городских магов. Иные даже твердили, что она погибла, призвав на город огненную бурю, а маги решили скрыть сей факт. Другие шептались, будто она жестоко изуродована. Хо вел его в главный зал приемов, где Шелменат прежде выслушивала жалобы и вершила суд. Отныне этим занимались городские маги. Зал был пуст и темен, лишь несколько ламп горели в нишах стен. Хо встал у дверей, пригласив Дассема идти одного. — Она желает личной встречи. Дассем помедлил. — Я вооружен. Хо кивнул. — Да. — Ты не потребовал сдать оружие. Хо вздернул подбородок, указывая в дальний конец зала. — Она сказала, ты ни за что его не отдашь. Дассем неловко пошевелил плечами. — Это верно. — Хорошо. — Ты не возражал? Хо кивнул, как бы признавая правоту Дассема. Сложил на груди могучие руки борца. — Ты зовешься Смертным Мечом Худа. Что ж, скажу так: убив Шелменат, ты лишь докажешь, что вовсе им не являешься. — Он улыбнулся, понуждая юношу идти дальше. Дассему хотелось ударом сбить самодовольную ухмылку с этого лица, но он удовлетворился, громко захлопнув дверь. Прошел по длинному, вымощенному белым мрамором коридору к помосту, на котором восседала Шелменат. Белые одежды слабо мерцали в полутьме. У ступеней он встал на колено. — Защитница. — Поднял голову и увидел, что она кивает в ответ. — Смертный Меч. Я польщена. — Нет, что вы. Я лишь ваш покорный слуга. — О, совсем наоборот. Я готова умолять вас… Он не избежал озабоченной гримасы, руки сжались в кулаки. — Прошу, Защитница… не унижайтесь. — Я должна. Это мой долг. Город под угрозой, и я должна приложить все силы, чтобы избежать опасности. Он чуть покачал головой. — Прошу… С трудом она оторвалась от мраморного трона. Дассем прерывисто вздохнул, когда шелковая накидка упала, являя согбенную спину, выступающие под странными углами кости. Одной рукой женщина схватилась за трон, второй нащупала костыль и встала, по-прежнему горбясь, будто больная или калека. Сердце Дассема болезненно забилось, пока она старалась сойти с престола. — Я отдала красоту, юность и свежесть. Все ради защиты города, Меч, — проскрипела волшебница сквозь зубы. — Чего еще вы хотите забрать? Он неудержимо качал головой: — Прошу… не надо. — Она стояла, напряженная от усилий, и он едва мог побороть желание упасть ей в ноги. — Умоляю… — Это я умоляю вас, Меч Худа. Пощадите город. Молите за нас вашего бога. — Вы не понимаете… Я не могу! — Не можете? Нужно что-то еще? Значит, правду говорят — чтобы стать смертным мечом, нужно отринуть человечность? Она попыталась встать на колени. Этого он не смог вынести — бережно взял ее на руки и усадил на трон. — Неужели для вас ничего нельзя сделать? Где целители Высшего Денала? — Знаете, это было жертвоприношением, — пробормотала она. — Вы же понимаете, что такое жертва. Ее не заберешь назад… так что не уходите от темы. Он почти прохрипел: — Я не властен над Ним. — Поднял накидку, вновь скрывая ее уродства. — Я слуга, не наоборот. — Как и я. Я служу городу. Тогда спросите себя, Смертный Меч. Какую цену вы готовы платить? Он низко склонил голову. — Как и вы. Любую. Она глянула на далекую дверь. — Так проваливайте. Боюсь, вам придется заплатить сполна, хотите того или нет. Он вновь поклонился и, пятясь, отошел от трона. Закрыл за собой дверь, обернулся к нетерпеливо ожидавшему Хо. — Рано или поздно ей придется появиться на людях. Хо кивнул. — Знаю. Возможно, на фестивале Бёрн. С высокой ограды дворца. — Вы недооцениваете народ. Люди любят ее, несмотря на всё. — Знаю… но она не захочет. — Хо повернулся. Они молча шли к выходу. — Знаешь, зачем она вызвала меня? — спросил наконец Дассем. — Да. — И знаешь мой ответ? — Да. — Но… Грузный маг лишь пожал плечами, шагая по пустой улице. — Следовало попытаться. Важнее, — искоса поглядел он, — что ты намерен делать теперь? Дассем, будто передразнив мага, пожал плечами. — Я слуга. Всё решит Худ. Городской маг отвел глаза, явно не удовлетворенный ответом. Он молча сопроводил Дассема к храму-мавзолею. Королл тяжело встал с порога, склонил голову. — Меч. Хо прошел мимо, а великан помедлил, оглядываясь. — Желаю удачи, Меч, — сказал он тихо и ушел. Дассем смотрел им вслед. Нера лежала там, где он ее оставил. Он встал на колени рядом. Простыня успела пропитаться потом на груди, животе и бедрах. Он бросил тряпку в чан, прополоскал и отжал. Заменил и повязку на лбу. — Говорила с Короллом? — спросил он. — Мы поговорили, — сказала девочка и тяжело сглотнула. Капли скользили по вискам, пропадая в черных сырых волосах. — Он рассказал, что встречал и других смертных мечей, и что высоко тебя оценил. Дассем позволил себя тихо засмеяться. — Необычная точка зрения. — Размочил корку хлеба в холодном бульоне и поднес к растрескавшимся губам. Она с гримасой отвернулась. — Нужно поесть. — Прости, — прошипела она. — Простить? — Знаю, тебе очень… тяжело… Он сердито фыркнул: — Не я тут страдаю, а ты. — Ты понял меня. — Вовсе нет. Ты больна, но ты оправишься. Вот и всё. — Она поджала губы, замолкая. — Спи, — велел он и встал. Отступив в самый дальний угол мавзолея, где высился каменный гроб, неофициальный алтарь. Сел рядом, скрестив ноги, уперев руки в бедра, и долго сидел без движения. Медленно, почти незаметно розово-золотой свет утра проник через порог. Руки его побелели, сжимаясь в кулаки.