— О, кайф! — кричит Озерский, шлепая по воде. — Веро, иди ко мне! — Я приду за вами через полчаса, отдыхайте, — хохочет над нами экскурсовод, показывает знак Егору, что он в сговоре, затем забирается на коня и резво удаляется в сторону леса. — А-а-а! — вопит Егор, заходя по пояс в ледяную воду. Наскоро обмывается, а затем ныряет. — У- у-у, хорошо! Иди же сюда, трусиха! — Да ни за что! — разувшись, кончиком большого пальца на ноге я опасливо проверяю воду. Несмотря на осень, с погодой нам повезло, в воздухе уверенно держится градусов двадцать пять. Озеро прозрачное, значительно теплее впадающей в него речушки. Егор заплывает на середину, встает в полный рост, вода едва достает ему до груди. — Ну же! — кричит он. — У нас даже полотенец нет! — Не будь занудой! — он брызгает в меня водой, и хотя капли физически не в состоянии долететь с такого расстояния, визжу и отпрыгиваю. А затем… да к черту все! Хочется ли мне этого? О да! Еще как. Так чего ломаться? Оглядевшись и убедившись, что поблизости по- прежнему только лошади да белки с ежиками, я торопливо снимаю с себя одежду, аккуратно складываю стопочкой. Затем под одобрительный оглушительный свист Егора — все-то он может и умеет — стягиваю белье, прячу его в рукав кофточки, и, соорудив из косы шишку на макушке, очень медленно и осторожно захожу в воду. Он ждет. Глядит на меня, не отрываясь. Не подгоняет. Просто молча стоит, пока привыкаю и настраиваюсь. Это длится несколько минут, после чего, наконец, решаюсь и плыву. Не так ужасно, как можно было себе представить. Терпимо. Доплываю до Математика, скольжу ладонями по его горячему телу, а он в ответ обнимает меня. Мои зубы стучат так громко, что внятно говорить невозможно в принципе, тут покорителю «выдр в тундре» не совладать с речью, куда уж мне! Замечаю, что его губы тоже посиневшие. Мы оба улыбаемся, отбивая челюстями замысловатые ритмы. Неуклюже целуемся, стукаясь зубами. Я обвиваю его бедра ногами, щипаю ягодицы. Нам обоим безумно холодно. И хорошо. — О, я голая, а у тебя едва стоит, — нащупываю его под водой. Озерский смеется. — Я вообще удивлен хоть какой-то реакции в нечеловеческих, абсолютно не приспособленных для размножения температурных условиях. Закатываю глаза. Замерз, а все равно выпендривается. — Я от тебя без ума, — говорю ему невнятно. Он пытается разобрать слова, не может. — Выдры в тундре, блин! Снова целуемся, а после посылаем романтику к черту и с дикими воплями пулей вылетаем на берег, сжимаясь от адского холода, растирая плечи и бока, покрывшиеся мурашками. — Псих, мы заболеем! — ругаюсь я, дрожа всем телом. Он протягивает мне свою футболку, которой я поспешно обтираюсь, превратив ее в мокрую тряпку. Натягиваю трусы, штаны, сверху кофту. Егор отжимает свою майку и по возможности обтирается ею, после чего тоже одевается. Его джинсы с трудом налезают на еще мокрое тело. Озерского бьет крупная дрожь. Рискуя затушить костер, мы бросаем в него сразу кучу веток, а потом сидим рядышком, греемся, наблюдая, как он разгорается, потрескивая. От лежащих рядом шампуров пахнет сосисками. Математик обнажен по пояс, его футболка сушится на ветке ближайшего дерева. — Замерз, — шепчу, растирая его плечи, осыпая их поцелуями. — Согреешь? — А как же. Прежде чем снова обниматься, мы долго дышим друг другу на ладони. У Егора в рюкзаке чудом обнаруживается четушка виски, и мы по очереди делаем несколько глотков. Это так… глупо, по-детски. Но и хорошо одновременно. Удачно мы своровали у судьбы еще один уютный денечек, не думая о последствиях. Не думая ни о чем на свете. Егор прав: ни окружающие люди, ни даже его жена, которой в браке не хватало острых ощущений, не смогут нас разлучить. Только мы сами, придавая некоторым вещам большее значение, чем следовало бы. В гостиницу возвращаемся уставшие, вымотавшиеся, но довольные. Решаем посмотреть перед сном фильм, но вырубаемся в первые полчаса. На рассвете Егор уезжает на вокзал — в обед ему необходимо появиться перед Санниковым- старшим — а я побуду здесь еще сутки с дядей, после чего его старший сын поможет нам сесть на поезд и проводит до Москвы. Непостижимым образом дяде удалось помириться с бывшей женой и детьми после более чем пятилетней холодной войны. Уж не знаю, простили они его из-за обещанных в наследство денег или просто пожалели, своими глазами увидев, насколько плачевно стал выглядеть некогда могучий и уверенный в себе мужчина. Независимо от причин, я благодарна им за согласие пойти на мировую. Когда уход неизбежен, очень важно сделать это правильно, чувствуя поддержку близких. И любовь. Егор пообещал, что после работы заскочит к маме, поможет договориться с прорабом — мы, наконец, начали ремонт, и помощь мужчины, даже если он просто помелькает перед глазами рабочих, лишней не станет. Мама слишком мягкий и скромный человек, всю жизнь проработала медсестрой в поликлинике, несколько раз отказывалась от повышения, уверяя, что не справится. Она успешно училась на врача, но на третьем курсе родила меня, после чего сразу пошла работать, бросив учебу. За это время, в том числе благодаря отцу, растеряла амбиции и уверенность в себе. Перед мужчинами она робеет, и я переживаю, как бы прораб этим не воспользовался. Недюжинную силу мама показывает, только если дело касается меня — тут уж она любого разорвет в клочья. В отношении же себя готова терпеть любые обиды и унижения, принимая их как должное, и я презираю отца в том числе за то, что ни разу не поверил в нее, не подтолкнул к успеху. Умом понимаю, что ее вины не меньше — давно бы разорвала с ним отношения, которые мало того, что не приносят радости, так еще и загоняют в угол, — но мне, как дочери, проще обвинять именно отца. Я точно знаю, что мама всегда примет мою сторону, что бы ни случилось, и я для нее сделаю ровно то же самое. Следующий день проходит неплохо, напоследок дядю провожает куча родственников. Первая жена удивляет, поцеловав его в щеку на прощание. Максимка машет рукой и передает привет Егору, который, судя по всему, очаровал его. Ночь в поезде получается бессонной из-за храпящих соседей, поэтому, проводив дядю, его сына и Римму Владимировну, я сразу беру такси до дома, где засыпаю, едва голова касается подушки. Будит звонок с мобильного. Егор. Черт, я же ему не отписалась, что все хорошо. А на часах полшестого вечера! Понимаю, что проспала весь день. Наверное, он злится. — Да? — отвечаю на вызов. — Сейчас все объясню, не ругайся только. — Вероника, — говорит непривычно серьезно, — помнишь, ты рассказывала про своего парня? Генка, кажется. Так из-за чего вы расстались? Кажется, не упомянула. Резко сажусь на кровати, отчего слегка кружится голова. Неожиданно. — Эм, ты позвонил ради этого? Спасибо, Егор, добралась без приключений. Так и знала, что будешь волноваться. — Ты ему изменила? — рубит он будто не своим голосом. Холодным. Я мерзну сильнее, чем когда купалась в горном озере. — Погоди, я объясню. Там не все так просто, — спросонья подбираю слова. — Да или нет? — Егор, не по телефону. Приезжай, я расскажу, — сама начинаю злиться. Что он себе позволяет, в конце концов? — Да или нет, мать твою? — рычит. Давящий тон обижает до слез. Я такого не заслужила. Он не имеет никакого права говорить со мной настолько неуважительно. А еще — откуда он узнал? Рылся в моем прошлом? Собирал информацию? — Иди в задницу, — отвечаю сквозь зубы. — Просто скажи мне, что «нет», — смягчается. — Пожалуйста. — Я молчу, сердце разгоняется. Несколько секунд в трубке тихо. — Вероника? — он переспрашивает. — Ты здесь? — Егор, там долгая история, — я не могу ему лгать, но и правда совсем не такая, какую он может себе надумать. — Давай не по телефону. — Ясно, — он кладет трубку. И его «ясно» мне совсем не нравится. Более того, слова приводят в ужас. Я тут же перезваниваю, но он сбрасывает. А потом недоступен. Несколькими часами ранее Мистер Математик Привет, блог К тридцати годам остается совсем немного вещей, что задевают по-настоящему. Бесят, бомбят изнутри, да так, что либо действуешь, либо крыша рвется. Выдержать невозможно, загасить в себе самостоятельно не получается. Да и не хочется. Фитиль подпалили, несколько секунд на обдумывание — и взрыв, как реакция в ответ. Раньше я частенько творил глупости, на горячую голову принимал решения. Потом это изменилось. Сейчас меня задеть практически невозможно — первой включается голова, затем уже сердце. Философия спорта помогла, кстати, хотя и давно бросил драться профессионально. С семи лет тренер (не кокаиновый, а настоящий) вбивал в мою бестолковую голову правила, и вроде бы знания сохранились, но смысл их дошел не сразу. Блуждал где-то, прятался. Есть даже подозрение, что здравый смысл осознанно обходит стороной подростков мужского и иногда женского пола, предчувствует что зря потеряет время. Намучается с ними. Можешь убежать — беги. Убедился, что не можешь — бей. И лучше первым, потому что если драка неизбежна, остается всего два варианта: ты или тебя. Пропускаешь первый удар, второй может не понадобиться. Поверьте мне, я знаю силу, с которой можно ударить. Это правило касается не только физики: чем дольше живу, тем сильнее убеждаюсь — на нем основан сам принцип выживания. Существуют исключения — женщины. Опять же заветы тренера — девочек не бить. Никогда, ни при каких обстоятельствах, что бы ни случилось. Они априори слабее, и добытая таким образом победа именно снимает очки, а никак не добавляет. Осознаешь, что не можешь сдержаться? Уйди. Убеги. Из окна, блин, выпрыгни. Но, Боже, кто бы знал, что чаще всего бомбит именно из-за женщин. Причем не каких-то там мимо проходящих, а родных, любимых. Тех, кому по-настоящему доверяешь. И тех единственных, которые способны сделать из тебя идиота. Так вот, сейчас меня мало что цепляет по-настоящему, даже на критика-Терезу не злюсь, ну пишет себе там что-то — флаг ей в руки, человек самореализуется как умеет. Благодаря ей у меня Галочка появилась, мое вдохновение и опора. Но кое-кто все уже умудрился раскачать корабль. Понимаю, что писатель должен быть непременно несчастным и лучшие вещи рождаются в период жесточайших депрессий, когда жить не хочется. Судя по всему, одним «Ягненочком» я не отделаюсь. Сука, как же бесит! А началось все с чего? Позвонила Леся и сообщила, что не собирается больше скрывать этого. Чего «этого»? — Приезжай и взгляни сам. Голословно обвинять никого не стану, самой потом боком выйдет. Окей, время относительно свободное в наличии имеется, ехать не так далеко, сажусь за руль и выжимаю педаль газа. Маршрут незнакомый, конечная цель — гостиница, в которой ни разу не был и которая расположена довольно далеко от моей привычной зоны обитания «дом- работа-второй дом-родители-друзья»… Припарковался напротив главного входа, вышел из машины, огляделся. Убогий район, в такие только за наркотой гонять. Облокотился на капот, скрестил руки на груди и стою, выжидаю. Скорее всего, это Ксюхин бывший. У них большая любовь длиною в десять лет, то расходились, то мирились. Мой основной соперник в прошлом. Как только этот неоднозначный мужик окончательно отвалился, она и пошла за меня. Он довольно известный в определенных кругах аналитик, вечно в дороге, живет где-то под Барселоной. Ксюша то ездила к нему с чемоданами, то возвращалась. Кстати, видел его как-то пару месяцев назад мельком, но транспортный поток нас разделил, и убедиться, что в пролетающем мимо «Мерсе» именно тот самый… как его? — Артуро — не получилось. Подумал, может, показалось. Да и пофигу уже, если честно. Отболело. «Ты только не нервничай», — пишет мне Леся. «Сама устроила подставу подружке, теперь переживаешь?» «Она мне не подружка, — отвечает тут же. — И вообще я случайно узнала. И обещала не говорить тебе, но… так неправильно, да и Регина попросила за тобой приглядывать. Теперь, когда у тебя появилась Вероника, я уверена, что ты не натворишь глупостей. Не натворишь ведь?» — пишет мне. «Глупости в прошлом. Спасибо», — отвечаю. О как у нас все запутано, да? Так вышло, что за невестами мы с Санни далеко не ходили — влюблялись в тех, с кем росли. Старшая сестра Леси — Виктория — много лет числилась лучшей подругой моей сестры — Регины. И когда родилась Леся, девчушку буквально повесили на Вику и Регинку, а те и рады в нянек поиграть, гуляли с ней, развлекали, пока родаки впахивали в три смены. Прошло много лет, Регина давным-давно обосновалась в Штатах, а с Лесей и Викой они по-прежнему поддерживают связь. Это, кстати, удивительно, учитывая, что у Леси особо нет подруг. В школе Санни не интересовался Лесей, даже не замечал ее — еще бы, с такой разницей в возрасте: мы одиннадцатый класс закончили, а она в пятый перешла. Начали встречаться ребятки, когда Регина с Мартином — ее мужем — прилетали вместе в Россию в первый и пока единственный раз. Родители устроили грандиозный праздник, собрали всю семью и друзей. Леся, разумеется, тоже приехала, хотя жила где-то под Питером, и тут они с Санни встретились. Ба-ба-бах! Через полгода она уже перебралась в Москву. Хорошая пара получилась, они стоят друг друга. Вместе варят гречку кастрюлями, потом уплетают с салатом из свежих огурцов и отварной курицей. Санни помешан на правильном питании, и, наверное, только Леся способна вытерпеть его причуды, переходящие в занудство и многочасовые бойкоты. Поначалу они ссорились только из-за того, что она покупала домой конфеты, а он требовал их выбросить немедленно. В итоге ему пришлось уступить. Понимает ведь, что мало кто сможет терпеть его смехотворную аллергию, да и прикипел душой к девушке. Потому, наверное, его измена стала для меня шоком. Последней каплей. Если и они расстанутся, то какжить-то вообще? Тучи набежали, а по прогнозу дождя не предвидится. Проверил на нескольких сайтах — скучно ведь, стою маюсь. Чем еще заниматься? В принципе, я отдаю себе отчет, зачем приехал. Леся в курсе, с кем крутит роман моя жена. Пора об этом узнать и мне. Момент идеальный. Я действительно готов к этому. А еще я полностью спокоен. Просто пришло время, вот и все. В тридцать лет мало что выводит из себя, и я настолько психологически оправился от больной первой любви, что измена собственной жены — не входит в их число. Глупость несусветная, но, карауля у мотеля Ксюшу с любовником, я чувствую себя победителем. Потому что с этим жизненным этапом — справился.