В дверь стучатся. Искренне надеюсь, что прибыл Айболит с подмогой, потому что, кажется, мне очень захотелось вернуть черепаху домой. И воровку, ее утащившую. Вероника По прогнозу к вечеру должен был завладеть городом порывистый сырой ветер, я расстроилась, что придется сидеть взаперти у батареи, ан нет, наоборот, на улице свежо в лучшем смысле этого слова. Пасмурно, прохладно, но пока не настолько, чтобы лезть на верхнюю полку шкафа за шапкой. Достаю спортивный костюм, любимые кроссовки, которые не надевала много месяцев после операции на колене. Все вышеперечисленное — моя вторая кожа. Удобная, комфортная одежда, лучше не придумаешь. А еще в ней я чувствую себя уверенной. На своем месте. Я в порядке. Если не считать того, что за последнюю неделею разговаривала в основном с родственниками почивших да с черепахой, можно с уверенностью заявить — держусь достойно. Утром, правда, проревелась, и сейчас такое чувство, что если не сделаю хоть что-нибудь, разорвет изнутри от ожидания и бездействия! Ни в коем случае не сидеть на месте! Не из-за Егора плакала, еще чего. В бюро поступил заказ на миллион, и, прочитав, что за семья и что у них случилось, слезы лила, как маленькая, весь договор заляпала. Прямо при родных начала хлюпать носом. Люди в невменяемом состоянии передо мной сидят… умом понимаю, что могу их раскрутить на сумму в полтора, два раза больше — подпишут, потом будут платить кредит десять лет. А сама вместо этого скидку делаю огромную, бизнес-леди недоделанная. Как только они ушли, на прощание обняв меня, как родную, — бывает же так: совсем чужие люди дарят и забирают частичку тепла, и сразу всем немного легче становится от этого простого человеческого жеста, — так вот, они ушли, и Август пожаловал. Давненько не было видно моего давнего знакомого. Как почувствовал, что у меня период непростой. Впрочем, нападать или оскорблять незваный гость не стал, более того, совершенно спокойно, вежливо предложил продать ему дядин бизнес, причем стоимость предложил приличную, неплохие деньги. Попросил подумать, потому что видно же — тяжело мне, не справляюсь. Прогнала его, но визитку не выбросила. Бегу по парку и чувствую, как пружинит почва под подошвами «найков», ноги в кроссовках — как в колыбели, и мышцы на ногах приятно отзываются, благодарят за долгожданную нагрузку. Легкие включились в режим, их практически не обжигает с непривычки. Вот она я на своем месте, пусть по состоянию здоровья фитнес противопоказан и, увы, это и не та профессия, в которой бы я смогла реализоваться и зарабатывать столько, сколько сейчас, но каждый час в режиме «спорт» — укол счастья прямо в сердце. А, чуть не забыла, еще с Лесей периодически переписываюсь. Девушка упорно зовет на свой девичник. Подруги и приятельницы, словно сговорившись, выскакивают замуж одна за другой! И зовут же их, берут в жены! Меня вот никто не зовет. В чем секрет? Что я делаю не так? Почему с одними женщинами кайфуют, спят и веселятся, как в последний раз в жизни, а с другими связывают судьбы? Ускоряюсь. Каждый день аккуратно отказываю Лесе, она спрашивает «почему?», не приболела ли я часом? Как мое здоровье? Температура не повышена? Пф-ф-ф. Она, наверное, из тех паникерш, что надевают в метро марлевые маски, опасаясь, что на них чихнут. Вдруг простудится и сорвется свадьба? У всех свои причуды. В ушах наушники, проводок от которых пропущен под спортивным лифчиком, чтобы не болтался. Хорошо, что дядя подарил мне машину. В моем районе побегать негде, за рулем же я добралась до парка буквально за каких-то двадцать минут. Не думайте, что поздно, не переживайте за меня. Здесь горят фонари. Море фонарей! А еще газоны подсвечены, и парочки на них расположились, подстелив пледы. Милуются. Не украдут меня. А еще здесь столько спортсменов и просто любителей ЗОЖа, что душа поет! Немного размявшись, врубаю музыку на полную и снова бегу, теперь уже по-серьезному. Километр, два, два с половиной… для первого раза достаточно. Запыхавшись, подхожу к освободившимся турникам и приступаю к растяжке. По ощущениям, за эти полгода связки задеревенели. Закидываю ногу на турник и тянусь к ней грудью, а она, бедная, дрожит от напряжения. Расслабляюсь и наклоняюсь ниже. Несколько секунд жду, привыкаю к ощущениям. Хватаюсь за турник и притягиваю себя еще ближе. Боль Терплю, расслабляюсь. Жду. Как только ловлю кайф, снова подтягиваюсь. Боль, расслабление, кайф. И снова. Теперь вторую ногу. Ну что ж, коленка, не подведи. А после я расправляю плечи, чувствую, как колотится сердце в висках. Сажусь на шпагат, затем долго работаю со шведской стенкой. Занимаюсь каждой своей мышцей. Ни одну часть тела не оставляю в обиде. И ощущения такие приятные, как после массажа. Ловлю взгляды мимо пробегающих и проходящих. А что, пусть смотрят на бывшего тренера. Как только научишься получать удовольствие от физических упражнений, от мышечной боли, понимая, что с каждой секундой мучений становишься чуть лучше, чем до этого, — считай, подсел на наркотик, которым можно заглушить иного рода боль. Наверное, не всю. Но ту, что доставляют мужчины, — определенно точно да. А еще я начала танцевать по вечерам. Вот и сегодня вечером, сразу после тренировки в парке, включила музыку и отдалась на волю быстрого ритма. О нет, я совсем не танцовщица, не обладаю ни особым талантом, ни тягой к этому делу, но кое-какие движения в рамках фитнес-программ с элементами стриптиза, тверка, спортивного танца — знаю. Галина Егоровна занимается своими делами в коробке, пока я танцую, тянусь, тренируюсь до приятной боли, с которой мы хорошо знакомы. О, у нас отличные отношения. Одна боль прогоняет другую. Нельзя одинаково сильно страдать морально и физически, один вид мучений обязательно окажется сильнее, вытеснит слабака, и я ставлю на фитнес. Я всегда ставила на фитнес и еще ни разу не ошиблась. А потом, еще до душа, но уже со стаканом смузи в руке, выхожу на балкон подышать, остыть, и натыкаюсь взглядом на Озерского. Стоит на своем балконе, как и раньше, курит и пялится на меня. Надеюсь, он никогда не догадается, что именно я забрала Галочку, по крайней мере, собираюсь отрицать до последнего. Пусть думает, что она уползла куда-нибудь под шкаф или нашла способ добраться до вытяжки под потолком. Он же писатель, в конце концов, пусть включит фантазию! Не по себе от этой встречи. Почему-то я думала, что он съехал. Неделю ведь не появлялся, и свет в квартире не горел, особо не следила, но и не замечала. Думала, может, к Ксюше вернулся, почему бы и нет? Отличный повод семье воссоединиться. Победили шлюшку- любовницу, вывели на чистую воду мерзавку. Сжимаю пальцы в кулаки. Мы смотрим друг другу в глаза мгновение, после чего он меняет положение тела, выпрямляется, будто хочет что-то сказать или сделать какой-то жест, но я резко отворачиваюсь и закрываю за собой дверь. Плотно задергиваю шторы. Его номер телефона занесен в бан. Да я и не думаю, что он станет что-то писать после всего, что случилось. В итоге он ведь получил, что хотел. Отличненько потрахались. Пусть даже не лжет, что не понравилось. Не могло не понравиться, я видела его глаза, слышала стоны. Я бы съехала к маме ненадолго, но у нее ремонт в самом разгаре, а сама она у дяди живет. В первые пару суток после разрыва с Егором мама у меня ночевала. Мы держались вместе, друг за дружку, опасаясь, что этот му*ак вздумает припереться, готовились дать отпор. Но этого не случилось. Как обычно, я ожидала от него большего, чем он готов дать или предпринять. У мужиков всегда все проще. Ну, ошибся, оступился, змеюга околдовала, попыталась увести из семьи, но вовремя же одумался, вернулся к жене. Долбаный хэппи-энд. Швыряю с психу подушку в угол. Ненавижу! Все одинаковые — что папаша мой, что этот писатель. С мамулей мы встретились в тот же вечер после того, как я прогнала Егора. А кто еще меня поддержит? Проговорили несколько часов. Я не собиралась плакать, но иначе не получилось. Она меня жалела, хотя отлично представляю, что чувствовала при этом. Заплетала мне косы, как в детстве. Боже, да что за карма лежит на наших женщинах! У бабушки двое детей от разных мужей, один военный был, погиб, любила его до безумия, а второй — пьяница, выгнала, и воспитывала в итоге одна, у мамы — сами знаете, и вот… я, в итоге, двигаюсь тем же маршрутом. Может, и прав Стас насчет меня — мой сводный брат, если кто-то забыл, — считающий, что из-за внебрачной дочки папочка любит его меньше, чем следовало бы. Всегда виновата женщина, она добровольно ноги раздвигала, ей и рожать-воспитывать. И знаете, я готова. Если бы месячные не пришли в срок, не побежала бы на аборт, стыдливо потупив глаза, не искала бы поддержки в равнодушном взгляде гинеколога. А потом мы с мамой весь вечер просидели в обнимку на диване и смотрели «Любовь и голуби». Обычно у нас традиция — мы пересматриваем этот фильм каждое восьмое марта, но здесь случайно поймали по одному из центральных каналов и не стали переключать. Наша самая любимая история. Мама грустила вместе со мной. Что поделать, мама, если притягиваем мы идиотов. Что ты, что я. Вроде не дуры, а копни глубже — они самые. — Я забуду его. Честно слово, смогу. Немного только в себя приду и сразу забуду. Просто… я так сильно его полюбила, мама. Прости меня, я не хотела нас всех подставить. Я… правда его полюбила, да так, что даже сейчас, когда поняла, что ублюдок, — внутри болит. Душа болит, рвется к нему, словно отныне не мне принадлежит, а подонку этому женатому! Он ведь с детства меня преследовал, у меня… мне кажется, у меня шансов не было, — и я рассказала ей все. Про демона Велиара, который говорил голосом Озерского, про Мистера Математика, который мне нравился в школе и на которого внешне похож Егор. Про то, каким он был заботливым и внимательным, смешным. Как он смотрел на меня, как преследовал, прохода не давал! Каждый день выделял среди других, внушая, что я совершенно особенная в его жизни. Что таких женщин он не встречал. Я много ей рассказала, потому что накипело. Наболело. Ведь никому ни слова все эти месяцы — не дай Боже, подружки догадаются. А ведь хорошего тоже было много. Просто хоть и любимый, но чужой мужчина, и я не имела права быть рядом с ним счастливой. * * * Трагедии на личном фронте нередко выливаются в стремительный карьерный рост. Вдруг появилось столько свободного времени, которое необходимо куда-то деть, иначе тоска загрызет, сомнения замучают, а жалость к себе так и вовсе может привести к чему-то непоправимому. Поэтому я с головой ушла в дела похоронные. Изучила конкурентов, сменила парочку поставщиков, уволила бухгалтера, потому что, посидев с документами не без помощи нанятого со стороны спеца, обнаружила, каким образом эта хитрая тетка меня обворовывает! Не побоялась! Вызвала ее в своей кабинет, спокойно объяснила ситуацию. Та, конечно, побледнела, потом покраснела, попыталась меня запутать, называла «своей девочкой, которая не ведает, что творит». Дескать, она с моим дядей пять лет работала душа в душу, знает бизнес как свои пять пальцев. Судя по всему, слишком хорошо. Я все это выслушала с равнодушным лицом и попросила написать заявление по собственному, а затем разметила вакансию на «hh». Остальной народ как-то сразу приутих. Ходит по помещению, втянув головы в плечи, шушукается по углам. Сижу в своем кабинете, работаю, только что клиента отпустила. Стучатся. Поднимаю глаза — явились, родимые. Весь коллектив в полном составе, даже Нину Арсеньевну подговорили, нашу любимую уборщицу — тихая приятная женщина за шестьдесят, у сына которой сеть аптек в нашем районе. Работает она, как все уже поняли, не ради денег, а просто потому, что дома скучно сидеть. Одевается дороже, чем я, приходит на работу с сумочкой от «Майкла Корса», потом меняет платья известных брендов на серый халат, передник и убирается. Чистюля страшная. Иногда мы с ней долго разговариваем о том о сем, она моего дядю очень уважает и за меня болеет, кое-какие сплетни рассказывает. Обидно, что заняла не мою сторону. — Извините, Вероника Павловна, мы пришли просить за Ольгу Валерьевну, — самый смелый Сергей выступает. Стоят на меня смотрят, а Нина Арсеньевна — на окошко. Потом она вздыхает, достает откуда-то из-за спины тряпку и направляется протирать пыль в шкафу у меня за спиной. Аж камень с души падает. Я расправляю плечи и прищуриваюсь. В этот момент мне не двадцать четыре года, я не брошенная женщина, не трусиха, и вовсе не та, кто ненавидит свое дело, тайком рыдая почти над каждым договором. Я босс. И требую к себе соответствующего отношения. — Что именно? — спрашиваю. — Ей три года до пенсии осталось. Нельзя же так. — Я никому не позволю воровать у себя, — произношу довольно резко. Да, они не виноваты, что меня предал любимый человек, но на правах начальницы имею полное право отыграться. Кроме того, именно они ко мне явились, а не я к ним. — Тогда мы уйдем все, — говорит Серега и смотрит мне в глаза. О, мужик, оказывается! Напали все на меня дружно, решили, что сильнее. Открываю папку, беру образец заявления на увольнение и протягиваю. Спина вспотела, нервничаю ужасно, дядя будет в шоке, если узнает, что я уволила весь наработанный годами коллектив! Прямо вот вообще всех, кроме уборщицы! А что делать? Я не уверена, но нутром чую: стоит сейчас прогнуться — на шею сядут. Да и Егор всегда говорил, что у меня получится, чтобы верила своей интуиции. Забирают заявление, уходят молча, выпучив глаза от шока. А потом весь день по одному бегают, украдкой заглядывают, лебезят. Таскают сладости и извиняются, просят не горячиться. А я что? Я милостивый человек, бухгалтер пусть собирает манатки, остальных на первый раз прощаю. Таким образом неделя пролетает практически незаметно, в хлопотах и собеседованиях. Я все время при деле, отвлекаю себя, сознательно избегая опасного одиночества. Вечер среды застает врасплох. Возвращаюсь домой и, кстати, ловко паркуюсь перед соседкой, которая, как и обычно, ждет своего парня в машине. Мы пересекаемся взглядами и киваем друг другу, натянуто улыбнувшись. Забавная ситуация — в данный момент она завидует моим способностям водить, не догадываясь, как сильно повезло именно ей. Забираю пакеты из магазина с заднего сиденья, направляюсь к подъезду. И вижу на своем пути Озерского собственной персоной. Как обычно, лицо непроницаемое, актеришка недоделанный. Екает в груди, разумеется. В первую секунду, увидев его, я начинаю сутулиться, едва ли не физически ощутив, как на плечи обрушилось все прекрасное, что между нами было. Как он закидывал меня сообщениями, забирал с работы и обнимал, рассказывая о своих делах и планах. В том числе вспоминается потрясающий секс, во время которого я чувствовала себя любимой. Не просто получала удовольствие от движений умелого партнера, я любила и ощущала себя особенной и необходимой ему. Следом накатывает злость. Сильная эмоция, столь же мощная, как и нежность к этому придурку! Я бы прошла мимо, но ублюдок облокотился спиной на дверь в подъезд. Руки на груди скрестил. Егор подстригся, немного другой с короткими волосами. Чужой мне человек. Слово «чужой» повторяю мысленно раз за разом, пока подхожу к нему. Смотрю в глаза. — Привет. Пройти можно? — спокойным голосом. Моя цель — показать себя бесстрастной. — Привет, — отвечает. — Поговорим? — У меня пакеты тяжелые.