— Тогда, может, сядем где-нибудь? — Мы уже поговорили, больше мне добавить нечего. Извиняться перед тобой, Озерский, я не созрела. Как созрею, непременно напишу, даже не сомневайся. Он усмехается, понимая отлично, что напишу я ему «никогда» и не минутой раньше. — Я не о нас. Давай подержу твои пакеты, отойдем хотя бы в сторону. Пожалуйста, соседи, кто-нибудь выйдите на улицу или вернитесь домой. Но, как назло, никого вокруг. В моем подъезде живу только я, не иначе. — Ладно, я скажу быстро, — говорит он мне, понимая, что никуда идти с ним я не намерена. — Недавно я поссорился с одним из своих ранее близких друзей. С Ильей, ты его знаешь. Тренер, вспомнила? — Конечно. И что? Ты мне говорил, что он сидит на героине и чтобы я держалась от него подальше. Несколько раз он мне звонил, я его отшила. С тех пор от него тишина. — Я боюсь, что он может захотеть мне отомстить. — А я при чем? Устрой охрану своей жене. — Вероника, если он придет к тебе домой — не открывай. Ни за что. Человек неадекватен. И не ходи одна вечерами, — он говорит полностью серьезно. — Мы с друзьями начали следить за ним, потому что Илюха все еще силен, как гребаный боров, а поступки не контролирует. Не сомневаюсь, что в этом году он или сядет, или в дурку угодит, но я не хочу, чтобы из-за тебя. Если вдруг что — не храбрись, сразу звони мне. Или в полицию. Кричи, зови на помощь. Мне становится не по себе, и затрудняюсь ответить, что испугало больше: слова или тон, с которым Егор произнес их. Не думаю, что Илья станет меня преследовать, мы виделись-то всего пару раз в автошколе, столько же по телефону говорили, причем недолго. Но интуиция подсказывает, что на пустом месте Егор бы не стал разводить панику. — Я поняла, Егор. Спасибо, что предупредил. — Извини, что впутал тебя в это. К сожалению, он понимает, как много ты для меня значишь, он может попытаться ударить меня через тебя. Он сейчас в клинике, но в прошлый раз успешно оттуда свалил. Я не могу отвечать за его поступки и за то, что творится в его башке. — Ясно. — У тебя все хорошо? — Да, прекрасно. Только руки устали. — Понял, — он отступает, пропуская, но при этом касается меня, проведя рукой по моему плечу. — И если что-то понадобится… по любому вопросу и поводу… ты звони, хорошо? — Непременно. Ты у меня на быстром наборе, — улыбаюсь и захожу, наконец, в подъезд. Я смогла. Прошла мимо него, закрыла дверь в подъезд и замерла на одну секунду. А потом продолжила свой путь домой. Дрожу. Нижняя губа дергается, и слезы подступают. Разумеется, Егор, буду при каждом удобном случае именно к тебе обращаться! Как ты мне сказал напоследок? «А как ты хотела — трахаться с женатиками и требовать к себе уважения?» О да, я требую себе уважения. И ты задел мою гордость. Встреча взбудоражила. Весь вечер не нахожу себе места, то стук в дверь мерещится, то просто скучаю в одиночестве. В итоге решаюсь посмотреть, что там у Ксюши в инстаграме, не родила ли наша красавица. Нет информации уже несколько дней. Открыла вотсапп, в который практически не захожу с тех пор как в чат, в котором мы болтали с подружками, добавили Ксюшу. Обычно там сотни сообщений, а сейчас — всего пятьдесят. А внизу надписи: «Саша вышла». «Ксюша вышла». «Василиса вышла». «Полина вышла». Одна я осталась. Такой вот чат, из одного человека состоит. На даты посмотрела — в тот вечер все случилось, как мы с Егором расстались. И первая мысль — написать Озерскому, попросить защиты. Первая мысль, которая обгоняет понимание, что мы больше не вместе. Да, все намного хуже, чем я думала. Забыть его непросто, мне потребуется некоторое время, чтобы перестать прокручивать в голове минуты, проведенные вместе. Что же делать? Как же мне быть? Достаю снова спортивный костюм, но тут получаю сообщение от Леси, она пишет: «Вероника, как ты себя чувствуешь? Сможешь прийти завтра на девичник?» «Хорошо чувствую. Пиши адрес и время». Я больше не буду прятаться. Если подруги, с которыми мы плотно общались годами, больше не хотят меня видеть, пусть скажут это в лицо. В прилично увеличившемся с новой должностью гардеробе имеется совсем новенькое черное облегающее платье с открытой спиной, надеть которое никак не находилось повода. Под него давно куплен особый лиф с застежкой спереди. Наряжаюсь и вызываю такси. Повеселимся. Никогда не считала себя скандальной, но, черт побери, сейчас мне хочется именно этого! Подружки приготовили для Леси сюрприз, понятия не имею какой, я всего лишь гостья с сертификатом в магазин нижнего белья — незамысловатый подарок, но ничего лучше за сутки просто не смогла придумать. План таков: встречаемся у Леси дома, выпиваем и едем веселиться! Думаю, Леся предупредила народ, что я приняла приглашение, но, или она до последнего не верила в мою абсурдную смелость, или же подруги посчитали мое согласие блефом, едва я переступила порог и расцеловалась с невестой в изумительном фиолетовом платье и фате, в квартире воцарилась полная тишина. Неловкое молчание. А тут уютненько, между прочим. Ремонт пока не закончен, плинтуса не прибиты, но уже нарезаны и разложены по периметру. Занавески на окнах висят, мягкая мебель новенькая, заметно — только-только распаковали. Кресло все еще в целлофане. Санни отсутствует. Ксюши тоже нет. Зато Саша, Василиса и Поля тут, и еще одна незнакомая девушка, которая представляется Викой, родной сестрой Леси, и кидается меня обнимать и целовать, будто мы дружим давно и крепко. Леся с Викой настолько добры ко мне, что я чувствую себя растроганной. Не ожидала. Я рассчитывала на довольно прохладный прием. Вообще не знаю, зачем ехала! Меньше всего на свете хотелось испортить Лесе праздник руганью, тем не менее, я эгоистично приняла приглашение и нарисовалась в назначенное время, опоздав всего лишь чуть-чуть. Наверное, просто не хотела мириться с той ролью, которую мне, сговорившись, определили подруги. Но они просчитались: я не такая, как мама. Когда мне указывают на «место», я не занимаю его послушно, даже не надеясь на адвоката и амнистию. Возможно, поначалу мама тоже бунтовала, но, отвергнутая замужними подругами, не одобряющими ее роман вроде как из-за высоких моральных ценностей, а на самом деле из-за тупого животного страха потерять своего мужика из-за вот такой же свободной, красивой женщины, замкнулась и перестала верить в возможность собственного женского счастья. Этот страх жалок. Мне хочется кричать: девочки, не вздумайте! Вы прекрасны настолько, что достойны если не поклонения, то безумной любви и заботы. В глазах мужчин я ничуть вас не привлекательнее! А вы боитесь. Меня. Ту, с которой более десяти лет дружили душа в душу. Ту, что ни разу не предала и не подвела. Готовую ринуться на помощь в любую секунду. Смотрите на меня, как на дрянь, хотя слова грубого ни разу не услышали. Не претендую я на ваших мужей и ваши семьи. И на Ксюшину не претендовала, сама она ее развалила. Когда женщина начинает так явно и открыто ненавидеть любовниц, причем не тех, что спят с ее партнером, а в принципе, — появляется ощущение, будто она бессознательно ставит себя на ступеньку ниже. А это совсем не так. Женщина не перестает быть желанной даже после штампа в паспорте. Подружки родненькие, поймите, вы — лучшие, именно вас выбрали, потому что вы — особенные. Гордитесь этим и никогда не бойтесь. Благодаря вашей уверенности в себе, внутренней гармонии, уюту, который вы создаете вокруг себя, благодаря нежности и ласке, которую вы согласились отныне и навсегда дарить своему единственному, ни один мужчина даже не подумает взглянуть в сторону мимо проходящей. Если он не дерьмо последнее, конечно. — Привет, девочки, как дела? — спрашиваю, оглядывая присутствующих. Поля смотрит на Лесю, потом поднимается и, покраснев, как острый перчик, говорит сдавленно, глядя в пол: — Если бы я знала, что придет она, я бы осталась дома! Вероника, тебе лучше уйти, — так и не решается взглянуть мне в лицо. Столько лет вместе, а она даже видеть меня не может. — Меня пригласили, вот я и пришла, — а сама на Лесю поглядываю. Надеюсь, она не решила меня проучить таким безжалостным образом: сначала пригласив на встречу, а затем выгнав с позором. Но Леся спокойна, как сто танков. — Вероника остается, это не обсуждается даже, — говорит настолько уверенно, что всем становится понятно — решение обжалованию не подлежит. — Все ясно, — фыркает Поля, направляясь к выходу. На полпути оборачивается: — Ксюша будет рада услышать. Вы идете? Василиса паникует, мечется, решается, затем поспешно подрывается с места: — Веро, мы были в шоке, когда узнали, — говорит она без вызова, скорее примирительно. — Извини. Саша, ты с нами? — Нет, — шокирует присутствующих Саша. — С какой стати мне уходить? Я подарила подарок, я планирую отлично погулять! Мне жаль, что так случилось, но я не собираюсь делать вид, что в один миг возненавидела свою лучшую подругу. Девочки, я сразу сказала, что в бойкотах участвовать не собираюсь. — Как хочешь. Две девушки уходят, я стою на своем месте, не решаясь ни пройти в комнату, ни убежать галопом. Даже не зная, чего хочу больше. Спасибо тебе, Егорушка, за все, надеюсь, тебе там икается, сукин ты сын! Невесело улыбаясь самой себе. А когда за спиной хлопает дверь, произношу грустно: — Мне действительно есть что рассказать, Саш. И спасибо, что даешь мне возможность оправдаться. — Хорошо, но давай сначала выскажусь я? Потому что потом, может, мне уже… не захочется, — говорит Саша, поджимая губы. — Леся, ты извини, что ворую время у твоего девичника, но раз уж мы тут все встретились и стали свидетелями того, как наша компания раскололась на два вражеских лагеря, надо тему закончить и закрыть. — Так давайте по первому сэту? — предлагает Вика, притаскивая из кухни поднос со стопками и лимоном. — Текила, — говорит она. — Беременных, кормящих нет среди нас, я надеюсь? Мы смеемся и опрокидываем стопки. Вике на вид немного за тридцать, но в разговоре выясняется, что она одноклассница сестры Егора, значит, ей тридцать семь-тридцать восемь, ухоженная и приятная, с короткой стрижкой и татуировкой на запястье. Она одета в зеленого цвета платье, которое удачно сидит на фигуре, и, несмотря на безумные разводы и пятна, смотрится эффектно. — В общем, так, — сдается первой Саша. — Уж не знаю, что у вас там стряслось… — Саша, я не уводила его из семьи, — перебиваю ее. — Мы познакомились, когда я возвращала кольцо, помнишь? Он выглядел… раздавленным, несчастным. — Как не пожалеть котика, да? — посмеивается Вика, подмигнув мне. Чувствую, как щеки розовеют. — В любом случае, мы расстались, — быстро добавляю. — Веро, я перед тобой очень виновата, — продолжает Саша. — В первую очередь в том, что промолчала. Не предупредила, а ведь знала, что Ксюша собирала информацию о тебе. Любую, лишь бы та могла тебя очернить. Она шокировала всех, объявив, что застукала тебя в его квартире. — Да, но они тогда уже не жили вместе! — не могу я молча слушать. — Ей вообще было плевать, что он полгода не ночует дома, а пошла она на разведку, когда осознала, что ни одна из уловок не прокатывает, и развод неизбежен. — Но ты тоже молодец, почему скрывала? Разумеется, Ксюша преподнесла все так, что даже я впала в ступор. Даже я! А мы с тобой через что только не прошли вместе! Почему ты молчала?! — Я думала, ты не поймешь. — Да я и не поняла тебя, если честно. Между прочим, я специально не писала и не звонила тебе, думала, когда же ты напишешь первой? Но нет! Ты делала вид, что не замечаешь игнора. — Но ты вышла из нашего чата. — Вышла, как только поняла, что происходит. Я больше не хочу общаться с Ксюшей. И дело не в тебе и не в Егоре. Ксюша меня разочаровала, а всей этой ситуацией — окончательно от себя отвратила. Нет бы — поговорить начистоту, сделать все по уму, так, чтобы ребеночек родился в мире и добре! Вместо этого она решила тебя подставить. Его подставить! И меня перед тобой! Не знаю, не могу я так. Может, ты поступила с ней подло, может, Егор запудрил мозги вам обеим и она решила отомстить, но участвовать в этом я была не намерена. Сначала я вышла из чата, в котором тебя нет, а потом и из общего. У них был чат, в котором меня не было. — А что девочки про меня рассказали? — решаю все же добраться до сути.