– Много ты понимаешь, – в сердцах бросает она и обрывает связь. «К сожалению, я знаю лишь то, что мне разрешают узнать. Про того же Мирона пришлось выспрашивать. Хотя там очевидная ситуация. И то Мурад не удосужился предупредить заранее». Ясное дело, по нашим традициям главенство мужчины не обсуждается. Муж всегда прав и не обязан отчитываться перед женой. Вот только потом можно, как мама, столкнуться с дикой реальностью, когда все знают, а ты одна пребываешь в неведении. Может, поэтому Мариам и Наина ведут себя так? Знают о другой семье и насмехаются надо мной. «Что же делать?» – даже не пытаюсь унять жар ревности. Холодные руки машинально ложатся на пылающие щеки. Сердце останавливается, пропуская удар. Мурад мне ни в чем не клялся. Да и живем мы вместе только месяц. Другое дело, отец с мамой. Двадцать лет вместе. А у папы, оказывается, есть другая семья. А Мураду в Москве что теряться? Подскочив с места, меряю шагами комнату. Я же поверила ему! «Ты и отцу тоже верила. А он… Воровал деньги и содержал какую-то мадам». Руки сами тянутся к телефону. Прежде чем успеваю сообразить, палец жмет на контакт мужа. – Да, – скупо роняет Хафизов. – Мурад, – выдыхаю я в трубку. – Погоди одну минутку, – мягко обрывает меня муж. – У меня совещание. Я сейчас выйду, и мы поговорим. От мягкого доброго голоса на сердце становится тепло и спокойно. «Наверное, я все себе напридумывала, – запоздало думаю я. – Мурад не такой, как мой отец. Даже сравнивать нельзя». – Я тебя отвлекаю? – тяну жалобно. – Есть немножко. Но я тебя слушаю, моя гурия, «От нежности в голосе мужа у меня сводит нутро. Невозможно быть таким заботливым и мягким и в то же время ходить к другой женщине. Мурад не такой. Это все вранье», – уговариваю себя. – Ты знал, что у моего отца есть другая семья? – спрашиваю, стараясь не расплакаться. – Конечно, знал, Белла, – отвечает Хафизов со вздохом. – Сначала мои аудиторы нашли многомиллионную недостачу. А затем безопасники нарыли все остальное. Но тебя это не должно касаться. – Мама в шоке, – добавляю жалобно. – Каждый баран знает, за какой бок он подвешен, – глубокомысленно заявляет муж. А мне так и хочется закричать. А ты, Мурад? Ты? Расскажи мне про свою двойную жизнь. «Тебя это не касается, женщина», – проносится в голове голос отца. Не касается. И в нашей с Мурадом истории я должна быть ему благодарна. За богатую жизнь, за статус, за доброе отношение. «Закрой рот и молчи!» – приказываю самой себе. И даже заикнуться про эсэмэски от Равиля не смею. Тогда и о другой женщине придется поговорить. А мне гордость не позволяет. – Ты когда домой планируешь? – интересуюсь осторожно. – Не знаю, Белла, – вздыхает муж. – Сейчас порешаю тут, съезжу по делам в город, а потом вернусь, и придется поработать с договорами. Хоть по диагонали прочесть. Сплошные отговорки. Папа тоже так всегда говорил. – Отдай документы Тимуру и Наилю, – улыбаюсь печально. – О, нет! Только не это, – смеется Мурад. – В прошлый раз они все напутали. Плюс многие договоры были составлены на мое имя. В них Наиль расписался. Влетело потом нам от юристов, и пришлось все переделывать. – Хорошо, я тогда не буду тебя ждать и лягу спать. – Конечно, – тут же соглашается муж. – Не мучь себя. Я буду поздно. Зато завтра мы с тобой проведем день вместе. Договорились? «Наверное, у Мурада есть график посещения жен», – стискиваю зубы. И будто наяву вижу табличку в экселе. По столбцам – день недели, по горизонтали – имя. Ничего сложного», – усмехаюсь горько. – Да, конечно, – блею вслух нерешительно. Закончив разговор, откидываю телефон в сторону. Реву, сходя с ума от бессилия и неизвестности. И помочь мне некому. Глава 38 Глава 38 Мурад Я возвращаюсь домой поздно вечером. И хоть попросил Беллу ложиться спать, все же надеюсь, что она меня дождется. Но в наших апартаментах темно и тихо. Спит, что ли? Не может быть! Тихо вхожу в спальню, окутанную мягким светом ночника. Жена лежит, свернувшись калачиком. Не спит, притворяется. По напряженному положению тела заметно. – Привет! – сажусь на кровать рядом. Стаскиваю пиджак, потом раздраженно стягиваю с шеи галстук. И откинув тряпье на кресло, спрашиваю. – Что случилось, моя гурия? Я в чем-то провинился? Голос звучит устало и чуть надтреснуто. Не люблю выяснять отношения. Всегда считал терки с женщинами бесполезным занятием. Каждый все равно останется при своем мнении. Я – во всяком случае. Тут главное, ублажить. Женщина сердцем думает. Не головой. Но сейчас с Беллой все по-другому. Не хочу с ней ссориться. Впервые за много лет предпочитаю гасить конфликт на корню. Просто поговорить и жить дальше. – Белла, – заглядывая в лицо, провожу по бедру жены. – Я тебя чем-то обидел? – Почему ты так решил? – открывает она глаза. – Ты спать ушла, не дождалась… – Так ты сам сказал… – убирает назад волосы и смотрит растерянно. – Я всегда говорю, – выдыхаю, наклоняясь к девчонке. Залипаю взглядом на глубоком вырезе шелковой сорочки. Аж руки чешут от желания сдернуть ее и поймать губами сосок, мгновенно превращающийся в маленькую твердую бусину. Покатать ее языком, слегка прикусить. От желания тут же поднимается член, всегда готовый при виде Беллы. Вот только она не настроена на любовь. Бровки нахмурены, а уголки чуть приоткрытого рта опущены вниз. Печаль какая-то! Надо разобраться. Жена переворачивается на спину. Устраивается на высоких подушках и смотрит внимательно. – Ты сказал лечь спать, я прислушалась, – пожимает плечами. Красивая и холодная женщина. Будто чужая. Что произошло, твою мать? Ничего не понимаю. «Ладно, гурия, поиграем», – усмехаюсь мысленно. – Я вошел, ты притворилась спящей, – улыбаюсь добродушно и добавляю жестко. – Давай, рассказывай, Белла. Я все равно узнаю… – Спрашивай, – вздергивает подбородок. – Ты не хотела меня видеть. Почему? – Хотела, – мотает головой жена. Голос звучит твердо, но нижняя губа уже дрожит. – Так что происходит, милая? – убираю ресничку с бархатной щеки. – Мне из тебя силой выпытывать? Или подключить безопасников? – И что они сделают? – испуганно распахивает и без того огромные глазища. – Вскроют твой телефон, – передергиваю плечами. – Поставят все разговоры и мессенджеры на прослушку и распечатку. Будут мне каждый день докладывать, с кем и куда ты ходила. О чем говорила и переписывалась. Хочешь? – Не-е-ет, – охает она и тут же добавляет поспешно. – Ничего не случилось. Я просто устала быть одной. У меня весь мир сводится к тебе и к Лейле. Нет ни друзей, ни подруг. Я все время одна, Мурад. И ты постоянно задерживаешься. А я жду тебя в ночи. У тебя есть своя жизнь кроме меня, а у меня кроме тебя нет ничего и никого. Понимаешь? – всхлипывает Белла. – Да, моя гурия, – укладываюсь рядом. Притягиваю девчонку к себе. Впиваюсь в розовые нежные губки требовательным поцелуем. И сам над собой смеюсь. Ну, не дурак, ли? Девчонка одна. Беременная. Вот и куксится. А я себе напридумал каких-то глупостей. Подозреваю чего-то! А Белле просто скучно. – Чем бы ты хотела заниматься? – спрашиваю, целуя в ключицу. Надо стянуть с жены дурацкую рубашку, но я пока медлю. – Не знаю, – вздыхает Белла. – Я всегда хотела учиться. А тут… как в золотой клетке, Мурад. – На флориста? – переспрашиваю я, вспомнив инфу из личного дела.