Очень похоже на защитную реакцию. Я надеюсь, что она преувеличивает. Очень надеюсь, но прокручивая в голове все, что уже знаю, начинаю сомневаться. — Ты жертва агрессии? — спрашиваю. — А если да? — получаю в ответ еще один вызов. — Тогда мне очень жаль, — смотрю в ее глаза. И это, блять, слабо сказано, но я ведь по-прежнему могу только предположения строить. — Мне тоже, — говорит Маша. — Так что лучше уходи. Для твоего же блага. — Хочешь, чтобы я ушел? — Я спасаю твое самомнение. — Сколько мужиков ушло от тебя после этих слов? — Все до единого. — Я остаюсь. — Ты тоже чокнутый? Тихо смеюсь, слегка задевая под столом ее ногу своей. Я делаю это намеренно. Мне чертовски хочется до нее дотронуться. Она никак не реагирует, продолжая сверлить меня голубыми глазами. — Мои достоинства перекрывают недостатки, — сообщаю расслабленно. — И какой у тебя главный? — Недостаток? — уточняю. — Да, недостаток. — Это не агрессия, поверь. — А что тогда? — У человека должны быть секреты, — пожимаю плечом, не спуская глаз с ее лица. — Чтобы добавить привлекательности? — тычет в меня подбородком. — По-моему, я и так очень обаятельный. Просто для тебя мои недостатки могут стать достоинствами, я не хочу напрашиваться на комплименты. — Боже… — она ставит на стол локти и опускает лицо в ладони. — Невероятно… Стуча пальцами по столу, сдерживаю улыбку. Когда снова на меня смотрит, в ее глазах смешинки, на губах нечто очень похожее на улыбку, и я понимаю, что в шаге от того, чтобы заставить ее улыбнуться по-настоящему. Моя собственная веселость гаснет, потому что гораздо сильнее, чем предполагал, напрягаюсь от возможной реакции Маши на разговор, которого не избежать. — Я пробуду в городе еще месяц или два. Потом мое постоянное присутствие будет не так необходимо. Мы могли бы провести неплохо время. Вместе. Ее лицо становится серьезным. Я бы хотел вернуть все на исходные, но не выйдет. Маша стряхивает с плеча невидимую пылинку. Посмотрев на меня, бросает без особых эмоций: — И что потом? Уедешь домой к жене и детям? — У меня нет детей. Над столом повисает тишина, которая длится не так уж долго. Может, секунд двадцать, чтобы Маша сложила дважды два и, посмотрев на меня в упор, спросила: — А жена? — Я женат, — подтверждаю. Светло-русые брови сходятся на переносице. Она смотрит то на меня, то на свои руки, которые положила на стол. — Тогда, твое предложение чести тебе не делает, — произносит, отвернувшись к окну. — Ответственность за свою честь я возьму на себя, — говорю ей. — Мой брак и все, что с ним связано, никак тебя не коснется. Я уверен, что ей вообще не нужно знать все то дерьмо, которое из себя представляет мой брак. Но он самая непреложная вещь в моей жизни на ближайшие годы. Я использую его так же, как он использует меня. — Твоя жена в городе? Спрашиваю на всякий случай, — интересуется Маша. В ее тоне эмоции. Возможно, мне показалось. Я знаю ее недостаточно, чтобы делать какие-то точные выводы. — Ее здесь нет. — И что ты предлагаешь? Встречаться пару раз в неделю? Или, может быть, семь? — А как хотелось бы тебе? — Я даже не уверена, что хочу встречаться с тобой снова. Я позволяю губам улыбнуться. Подавшись вперед, делаю то, чего хотелось еще пять минут назад: откинув в сторону пшенично-белые волосы Маши, касаюсь пальцами длинного рваного шрама у нее за ухом. — Это не правда, — говорю, чувствуя, как она впивается пальцами в мое запястье. Маша вздрагивает от неожиданности. Она их не любит. Это я уже понял. — Никогда не трогай меня без разрешения, — слышу хриплое замечание. — Все действительно так плохо? — осторожно убираю руку. — Да. Я же сказала. Ты можешь уйти, — машет рукой в сторону, потом трет ею то место на своей шее, которое секунду назад побывало под моими пальцами. Откинувшись на стуле, вытягиваю под столом ноги и напоминаю: — Я же сказал, что остаюсь. Глава 14 Маша Еще неделю назад имя сидящего перед собой мужчины я запретила себе мысленно произносить. Рисовать по памяти лицо и все остальные его прибамбасы — тоже. Злясь и накручивая себя до головной боли. Чем больше думала о нем, тем сильнее закапывалась в изматывающее самобичевание, виня себя в том, что все испортила. В том, что все могло бы сложиться по-другому в тот проклятый вечер, если бы я не переволновалась, как мечущаяся между “хочу” и “сама не знаю, чего хочу” дура. Сейчас все примерно так же. Я даже не знаю его фамилии, зато знаю, что он женат. От щекотливости ситуации он не страдает. Трет слегка заросший щетиной подбородок и смотрит на меня через стол. Все такой же по-мужски привлекательный, как и неделю назад. Серый тонкий свитер подчеркивает контуры точеных бицепсов, сложенных на груди. Часы на левом запястье — еще один признак его финансового положения. Я умею отличить что-то среднее от чего-то премиального, и в данном случае это второй вариант. Ему двадцать семь. Он моложе на три года, это немного не укладывается в голове. Насыщенно-карие глаза такие внимательные, что мне хочется попросить… нет, потребовать, чтобы перестал разбирать меня на атомы. Это и раздражает, и волнует. Взяв со стола приборы, начинаю есть свой салат, сосредоточенно распиливая куриную печень на мелкие кусочки. Я знаю, что брак не всегда что-то каноническое. Я была замужем трижды. В первый раз по дружбе ради получения вида на жительства в Германии, второй был сиюминутной влюбленностью, а третий… был моим личным кошмаром.