Боясь раздавить, упираюсь в матрас локтями, глядя на девушку под собой. Она смотрит на меня с такой потребностью в взгляде, что спазмом возбуждения сводит живот. Запутываюсь пальцами в пшенично-белых волосах и тону в ней, принимаясь с голодом ласкать шею, в которую зарываюсь лицом, в то время, как ладони Маши гладят мою спину, а бедра сжимают талию, будто она привыкает к тяжести моего тела на своем, но не отталкивает. Даже не пытается. Она податливая и гибкая в каждой реакции, и когда со стоном открывает для меня свою шею, и когда, шире распахнув бедра, трется о мою эрекцию и впивается ладонями в задницу. Переместив свои руки, проталкиваю под Машины ягодицы, и ударяюсь ей между ног бедрами с хрипом и стоном. — Ки-рилл! — вскрикивает. Взметнув вверх руки, дергает за волосы, заставляя приподнять голову. Когда это делаю, моя возбужденная партнерша с жаром набрасывается на мои губы, пока я жмурюсь от спазма, с которым чуть не кончил. Башка вращается, когда сажусь между ее ног и глажу бедра в тонком капроне. На ней пояс, да, черт. Маша наблюдает за моей рукой, которой накрываю подрагивающий живот, и резко сжимает бедра, когда надавливаю большим пальцем на клитор через влажное кружево голубых трусиков. Оно насквозь мокрое. Она гладкая и розовая под ним, я это знаю, даже не убирая белье в сторону. — Ты охуенно красивая… кончишь со мной? — поднимаю глаза к ее лицу. — Не знаю… — шепчет хрипло. Кивнув, стягиваю с себя свитер вместе с футболкой. Приоткрыв губы, Маша скользит взглядом по моей груди, а я, подавшись вперед, избавляю ее рубашку от пуговиц, дернув полы в разные стороны от воротника и по всей длине. Ее грудь прикрыта мягкими чашками лифчика, которые пиздец, как подчеркивают горошины напряженных сосков. Дернув чашку вниз, накрываю потемневший розовый сосок ртом, на что Маша выгибается дугой. Запах ее возбуждения настолько отчетливый, что мне до боли хочется вогнать в это тело член, до которого она еще ни разу не дотронулась руками с тех пор, как вошел в квартиру. Вспышки в крестце слишком отупляющие, чтобы мог как-то среагировать на то, как сначала одна моя рука, затем вторая, оказываются в каком-то элементарном захвате, после чего, столкнув мое тело с себя, Маша меняет нас местами, усаживаясь на меня верхом в облаке растрепанных волос. — Блять… — бормочу, отключаясь от того, как проезжается по моему стояку своей промежностью. — Что это было? — Это Крав-мага… — ведет ладонями по моей груди и прессу. — Искусство самообороны… — Ясно… — откидываю голову и прикрываю глаза. Прохладные пальцы распускают ремень и расстегивают пуговицу. Сжимаю Машины бедра, пока расстегивает ширинку и оттягивает вниз трусы, выпуская эрекцию, которую обнимает пальцами, глядя вниз. Водит по стволу кулаком, и поймав ее взгляд, перемещаю свою руку ей между ног. Пробираюсь в ее белье и напрягаю бедра, когда пальцы погружаются в скользкую нежную плоть. — Пф-ф-ф… хочешь быть сверху? — спрашиваю на выдохе. — Да… — сглатывает. — Да, хочу… Вдохнув глубоко, меняю угол наклона своих пальцев, и Маша со всхлипом садится на них. Продолжая сжимать меня в ладони, опускает вторую и медленно кружит пальцами по клитору, делая меня этой картиной еще тверже, чем есть. Терпение дает трещину, когда с дрожью бедер и вскриком Маша порывается соскочить с моих пальцев. Метнувшись вперед, сажусь на кровати и стискиваю рукой ее талию, прижимая к себе и приподнимая. Вцепившись в мои плечи, она дергается, собираясь вырваться, но я не слышу стоп-слова! Я слышу только ее частое дыхание и всхлипы, дополненные иглами ощущений от того, как ее ногти впиваются в мою кожу, ведь она все еще пытается меня оттолкнуть, а я слишком эгоистичное животное, чтобы позволить… Сжав член у основания, с белыми кругами в глазах опускаю на него мечущееся женское тело, останавливаясь только тогда, когда вхожу до упора. С руганью и стоном сжимаю Машу руками крест-накрест, собираясь кончить, если она хотя бы на сантиметр сдвинется. Блять! Дыхание рядом с моим ухом сменяется стонами, когда начинаю двигать ее себе навстречу. Маша ищет мои губы, с них слетает мое имя. Ее бедра ловят мой ритм, теряют, и снова ловят. Даже через дурман, в котором нет ничего, кроме тисков, которыми она эластично сжимает член, понимаю — Маша хочет кончить. — Боже… боже-боже… — стонет мне в шею. Перевернув ее на спину, прижимаю запястья к матрасу и трахаю ее до тех пор, пока с криками не выгибается и не стискивает бедрами мои. Врезавшись в нее последний раз, падаю сверху, с рычанием кончая в горячий плен, куда спускаю все до последнего спазма. Нежные пальцы гладят мою тяжелую голову, нос прижимается к шее. Выскользнув из нее, переворачиваюсь на спину, и Маша тут же оказывается рядом, вытянувшись вдоль бока. Ее тело слегка дрожит. На нем испарина. Протянув руку, сгребаю в кулак край одеяла и набрасываю, прикрывая плавные женственные изгибы и чувствуя себя достаточно энергичным разве что для того, чтобы подтянуть штаны или прогуляться до душа. Глава 35 Кирилл — С возвращением, — скользнув по мне глазами через плечо, Маша задерживает их на полотенце, которым обмотаны мои бедра, после чего возвращается к своему занятию - кажется, нарезанию какого-то салата. Прислонившись плечом к косяку кухонной двери, наблюдаю за тем, как заправляет за ухо прядь волос, основная масса которых собрана на макушке в небрежный пучок. После короткого сна и прохладного душа голова в разы легче, соображаю я тоже гораздо лучше, чем час назад, когда отключился поперек ее постели, как херовый джентльмен. Мне практически впервой ориентироваться во времени по освещению за окном, но навскидку определяю, что не мог проспать дольше часа, потому что за окном по-прежнему светло. Переведя взгляд с него на Машу, спрашиваю: — Я ничего не пропустил? На ней короткий шелковый халат кремового цвета, который неизбежно привлекает внимание ко всем местам, где плотно прилегает к телу. — Нет… — отзывается она. Наблюдая за ее склоненным профилем, спрашиваю: — Все еще хочешь, чтобы я остался? Вскинув голову, снова смотрит на меня, а я чертовски хочу услышать положительный ответ. Имея дохрена и больше в своей жизни, сейчас я хочу всего-навсего ее положительный ответ. — Не поверю, что тебя хоть когда-нибудь просили уйти после секса, — проговаривает Маша. Я, очевидно, переоценил свою зрелость, как мужика, раз, даже понимая, что ее попытки кусаться - просто защитная реакция, все равно принимаю этот вызов. — Хочешь сказать, я настолько хорош? — задаю встречный вопрос. — Ты мастер. — Может, угостить тебя еще одним оргазмом? Раз я стал мальчиком по вызову. Маша расслабляет руку, роняя на столешницу нож. Эмоции проносятся по ее лицу вихрем. Я не злюсь на нее. Как и сказал, никогда не собираюсь этого делать. Но если она зла на меня или на себя, я могу помочь ей только тем, что придушу эту ссору в зародыше. — Я имела в виду не это, — говорит с напряжением. — Ты сам знаешь. — А что ты имела в виду? Отряхнув руки, отходит от столешницы и шагает к окну. Впившись глазами в стекло, обнимает себя руками, напряженная, как железный штырь. Я нахожусь в аналогичном глухом тупике, но свою злость выместил еще вчера, так что, если она хочет, чтобы я остался, ей лучше спрятать шипы. — Ничего… — говорит отрывисто. — Я ничего не имела в виду. — Тогда я пойду оденусь, если ты не против, — смотрю на ее напряженные плечи, чувствуя, что и мне тоже стоит немного остыть. Мой тупик достаточно тесный, чтобы хотелось долбить по этим стенам. Кровать, с которой поднялся буквально четверть часа назад, разворочена после моего сна и секса. Бросив на нее полотенце, надеваю трусы и запрыгиваю в джинсы, резко затягивая ремень. Я знаю, что нам не избежать разговора, даже несмотря на то, что сегодня я к нему не готов, ведь все, что могу Маше предложить, ей не понравится. Оформившаяся в голове мысль требует того, чтобы ее обдумать, но какой бы ясной ни была моя голова в данную минуту, она отказывается складывать что-то сложнее, чем дважды два. Натянув на себя футболку, возвращаюсь на кухню, даже несмотря на то, что воздух в квартире звенит от ебучего напряжения. Маша выставляет на стол тарелки. За всем происходящим я не мог не заметить запаха еды, которым наполнено помещение. И я голоден достаточно, чтобы вдыхать его с наслаждением, прекрасно зная, как отлично Мария Новикова готовит. Она прекрасна во всем, за что берется, и еда не исключение. Пройдя к кухонному ящику, дергает его на себя и роется. Через секунду в ее руке появляется зажигалка, чиркнув которой, зажигает стоящую в центре стола свечу. Романтизм ситуации пробирает меня до самых яиц. Блюдо в тарелке передо мной снова очень похоже на итальянское, чему я не удивляюсь, ведь Маша прожила там достаточно долго, чтобы перенять традиции. Мое чувство прекрасного не атрофировано, и я могу оценить красоту обстановки, несмотря на всю ее простоту. — Я должен спросить, что у тебя с контрацепцией? — задаю закономерный вопрос, которым мы должны озаботиться, как взрослые люди. Я и на секунду не допускаю, что в этом вопросе она может быть легкомысленна или халатна, поэтому принимаю ее ответ, как должное. — Тебе не о чем волноваться, — говорит, усевшись напротив — А мне? — Я чистый, если ты об этом. Но мне следовало надеть презерватив, извини.