Поляковы к своему стыду долго не могли определить пол щенка: то ли мальчик это был, то ли девочка. Майя тоже не знала, кто это, пришлось ей идти к своим соседям и выяснять, кого же они ей дали. Оказалось, что мальчика. Поэтому назвали его Марсиком. Щенок, видимо, это имя одобрил и сразу же стал на него откликаться. Весной начали выводить Марсика на улицу, и он тут же перестал ходить в туалет на балкон: он понял, что балкон – не улица. С собакой гуляли все члены семьи, причём считали это дело первоочередным. Марсик занял в квартире Поляковых своё место и не собирался от него отказываться. Летом Марсика начали вывозить на дачу, и он считал эти поездки верхом блаженства. А если его по каким-то причинам туда не брали, то очень обижался и даже бунтовал. Он быстро сообразил, в какой одежде мама Таня ходит на работу, в какой – в магазин за хлебом, и в какой ездит на дачу. И если назревала поездка на дачу, он сидел у двери и ждал, а как только её открывали – быстро бежал к машине. Но если мама с папой, одевшись по-походному, Марсика оставляли дома, то он в знак протеста драл дерматин на захлопнувшейся перед его носом двери. После таких подвигов Марсика ругали и тыкали носом в висящую клочьями обивку двери, он потом прятался под кровать и сидел там довольно долго, пока не позовут есть. Но проходило время – и он опять выражал свой протест, не жалея дерматина. – Утоплю я его как-нибудь в Москве-реке, – угрожала Татьяна, но угрозы свои не выполняла. Марсик был, всё равно что ребёнок – как же его утопить? А брать с собой на дачу каждый раз тоже нельзя – он мешал сажать огурцы и помидоры, бегал по грядкам. Потом, набегавшись, засыпал на травке, подставив свой мохнатый бок солнечным лучам. Болонка была, конечно, бесполезной собакой: она не годилась ни для охоты, ни для охраны своих хозяев и их имущества от посторонних посягательств. Да и для престижа она мало пригодна: собак такой породы из-за границы не привозят и за бешеные деньги не продают. Короче говоря, у Поляковых появилась собака-игрушка, своего рода безделушка, зато очень симпатичная. К лету Марсик повзрослел до того, что гулял во дворе один. Он уже знал дорогу домой, и никогда не ошибался, не путал ни свой подъезд, ни свой этаж. Если дверь на лестницу была закрыта, он сидел возле неё и спокойно ждал, когда кто-нибудь из соседей по дороге домой откроет её, и заходил вместе с ними. Он всё понимал, и Татьяна, живя рядом с этой псиной и наблюдая за ней, начала сомневаться в правильности теории академика Павлова, которую они изучали в школе. У животных, утверждал он, разума нет, только рефлексы. Ничего себе рефлексы, если Марсик спокойно понимает даже человеческую речь. Марсик, например, не любил мыться. Почему-то эту, приятную для многих процедуру, он считал пыткой. Но поскольку шерсть его была белой и быстро пачкалась, мыть его приходилось часто. Но, едва услышав слово “мыться” или увидев в руках хозяйки его, собачье полотенце, Марсик прятался под кровать, и выдворить его оттуда стоило немалых трудов. Кому-то из домашних приходилось брать швабру, а другому ловить его. Зато уж после водных процедур Марсик получал приз – конфетку с печеньем. И хотя Андрей ругался, объясняя матери, что собакам нельзя есть сладкое, Татьяна всё равно изредка баловала ребёнка – уж очень он все сладкое любил . Однажды Марсик и вовсе поразил Татьяну своей рассудительностью. В тот день она отпросилась с работы – дома сантехники должны были менять трубы. Работа предстояла долгая, грязная, да ещё с отключением и холодной,и горячей воды. А какая жизнь без воды? Поэтому Татьяна в самый разгар работы взяла ведро и сказала Марсику: “Давай сходим в подвал за водичкой – там есть кран”. Марсик посмотрел на хозяйку непонимающе и одновременно укоризненно. Татьяна надела шлёпанцы, открыла дверь – и тут произошло непредвиденное: Марсик преградил ей дорогу и начал отчаянно на неё лаять. Она не сразу поняла, в чём тут дело. Когда он встретил лаем сантехников, это было понятно: они мужики чужие. А на хозяйку-то псина зачем разлаялась? Она попыталась успокоить собаку, начала её гладить и уговаривать замолчать, однако Марсик не унимался. Непонятливая женщина замахнулась на него пустым ведром, он уклонился от удара, но лаять не перестал. И только тут её осенило: Марсик-то на своём собачьем языке объясняет ей, глупой, что в доме чужие люди работают, куда же она собралась? Нельзя дом бросать, когда в нём чужие, всякое случиться может! Так и пришлось Татьяне дождаться, когда сантехники уйдут обедать, и только после этого сходить за водой. Вот вам и собачья логика! Да какая же она собачья – вполне человеческая логика. Береги своё жилище, не пускай в дом чужих людей, не оставляй дверь открытой – как эти мысли могут вписываться в рефлексы? Это уже голова работает, похоже на разум. Не надо верить всему, чему нас в школе учили. Нельзя всё принимать на веру, соображать надо. Одно утверждение, что люди произошли от обезьян, чего стоит! Люди – это люди, а обезьяны – всего лишь обезьяны. На них можно посмотреть хотя бы в зоопарке, где они прыгают, корчат рожи, но в людей почему-то не превращаются. Правда, каждый имеет право на своё мнение – тут уж ничего не попишешь. С некоторых пор у Татьяны начала вызывать большое сомнение и цитата писателя В.Г.Короленко, тоже заученная в школе: “Человек рождён для счастья, как птица для полёта”. Да не для этого он рождён, а для постоянной борьбы за своё существование, за место под солнцем. И до того уже человечество доборолось, что жизни боится больше, чем смерти. Умру – ну и ладно. А вот что я буду делать, если потеряю работу? Работу неприятную, вредную для здоровья, но дающую неплохой доход… Даже Марсик – и тот борется за своё существование. Попробуй-ка его домой не пусти – облает весь подъезд и обдерёт дверь. А какое право он имеет на человеческое жилище? Никакого. Но поскольку он в этом доме вырос, то считает его своим, а себя – главным в доме. Люди с этим смирились – пусть считает, если ему это приятно. Заблуждение – одна из предпосылок счастливого существования. Собаку с младенческого возраста воспитывали люди, она от них, наверное, кое-что переняла, но осталась всё-таки собакой со своими собачьими повадками. Марсик жутко ненавидел кошек, хотя они ему ничего плохого не делали. Татьяна не раз наблюдала, как лежит спокойно кошечка, греется на солнце, никого не трогает. И тут появляется собачья морда, которая начинает на неё гавкать, шипеть, и в конце концов вынуждает кошку или уходить, или защищаться. При этом видно, что собака кошку ещё и побаивается: та в целях самозащиты может и глаз поцарапать. Так почему же говорят: “Живут, как кошка с собакой”, а не “собаки не дают житья кошкам”? Люди вот тоже выдумали: “когда двое ссорятся, виноваты оба”. А вот и неправда! Задира – всегда один, а второй вынужден защищаться. Марсик при всей своей лютой ненависти к кошкам обожал собачек женского пола. В ожидании невесты он готов был целый день сидеть у неё под окном. При этом он не был разборчив, ему нравились собаки абсолютно всех пород, даже такие, которые во много раз превосходили его самого размерами. Самки его нередко отвергали, но он не обижался и многократно повторял попытку ухаживания, если даже для этого приходилось подраться с соперниками. Марсик, живя своей собачьей жизнью, нашёл не только своё место под солнцем, но и в сердцах приютивших его людей. Поляковы давно и всерьёз считали его членом семьи. Поэтому трагедией для них явилась его внезапная потеря. Татьяна с мужем в этот день решили всё-таки взять Марсика с собой на дачу, и он, очень довольный, уже сидел в машине у хозяйки на коленях и с интересом смотрел в окно. Что именно ему там нравилось, неизвестно, но когда Татьяна посадила было его вниз к своим ногам, он выразил резкий протест. Взобравшись опять на сиденье, он встал, и, держась лапами за дверь, опять уставился в окно. На даче он бегал, резвился не только на территории сада Поляковых, но с удовольствием изучал окрестности и чужие сады, если там никого не было. Хозяева, занятые работой, не всегда следили за ним. Вот это-то его и подвело! Вечером Сергей с Татьяной, забыв о Марсике, который в очередной раз где-то загулял, уехали домой. Приехали, собрались ужинать. Татьяна приготовила корм и для Марсика… А Марсика-то и нет! Они тут же вспомнили, что оставили его на даче и ужаснулись. Что же он, бедный, там делает, что о них думает? Бросили его хозяева, даже не предупредили! – Придётся за ним ехать, – вздохнул Сергей, – ничего не поделаешь. Сейчас лето, темнеет поздно. Забыв об ужине, они пошли к машине. На душе было неспокойно – а вдруг Марсика там уже нет, вдруг он помчался за ними вдогонку? Если бы они шли пешком, он нашёл бы их по следам. Но они уехали на машине, и никаких следов нет. Марсик просто заблудится. – Поедем помедленнее, я буду следить за дорогой, вдруг он где-нибудь бежит, – сказала Татьяна. Так они и ехали, оглядываясь по сторонам. Но Марсика нигде не было. Зато на даче, где уже была закрыта калитка, их ждал сюрприз. Когда они подошли к дому, то увидели Марсика, который смиренно ждал их возле крыльца. 18.Бабкина свадьба. Римма Степановна Полякова была женщиной сильной, властной и всегда уверенной в себе. У неё никогда не возникало комплексов насчет собственной внешности или иных достоинств, а что касается недостатков, то их у неё просто не было. Во всяком случае, так считала она сама, и это давало ей право думать, что она лучше и выше других. Именно поэтому своё предполагаемое замужество в возрасте семьдесят пять лет она считала вполне естественным и никаких сомнений не вызывающим. Будущий муж Риммы Степановны был её давним знакомым, таким же старичком, однако ещё помнившим свою избранницу в том возрасте, когда она была “кровь с молоком”. Жена его давно умерла, а он всё не решался найти себе новую спутницу, потому что не представлял брак “без любви”. И вот случайная встреча с Риммой, с девушкой его мечты, постаревшей на много лет, но вполне узнаваемой, потому что было в Римме Степановне что-то совершенно неповторимое, отличавшее её от других. Он увидел её в магазине, когда она перекладывала продукты из корзины в сумку, и буквально остолбенел. Неужели Римма? Он не решился спросить об этом прямо и пошёл за ней по весенней мокрой улице, не сводя с неё глаз. Римма Степановна относилась к себе с любовью в любом возрасте, стало быть, и причёска, и одежда её были в порядке. Поэтому поклонник – звали его Николай Трофимович – не увидел в ней изъянов, а пожилой возраст его совсем не смущал. Что ему делать с молоденькими-то? Зрелому мужчине нужна зрелая женщина. – Римма! – воскликнул он, когда Римма Степановна собиралась уже войти в подъезд и скрыться из его поля зрения. Пожилая женщина вздрогнула. Её уже давно никто не называл просто по имени. Она остановилась, повернула голову и увидела старичка, с надеждой глядевшего на неё. На улице больше никого не было. Римма Степановна не узнала старого знакомого и стояла, пристально вглядываясь в его лицо. Она ждала объяснений, но старичок словно онемел. – Вы ко мне обращаетесь? – спросила она наконец. – Да. Римма, неужели ты меня не узнаёшь? Римма Степановна ещё раз посмотрела на непрошеного собеседника, на его услужливое лицо, на дрожащие руки и вынесла свой вердикт. – Я вас не знаю, – категорически заявила она. Старик очень огорчился, тяжко вздохнул, глаза его увлажнились. Но он решил не отступать. – Я же Коля Пенкин… – Ничего себе Коля… Коля?.. Ну, узнать тебя теперь трудно. Вот это встреча! Как ты меня-то узнал? – Ты всё такая же, Римма, почти не изменилась. Римма Степановна довольно улыбнулась, на минуту скромно опустила глаза, но щёки её не покрылись румянцем, как это бывает в молодом возрасте. Лицо сохранило бледный с желтоватым оттенком цвет. Комплименты приятны в любом возрасте. Сердце женщины растаяло, и она пригласила Николая Трофимовича к себе – поговорить, вспомнить молодость. Он безропотно пошёл за ней. Вот так и завязался роман на склоне лет: роман любви ли, дружбы или взаимопомощи – какая разница? Если люди нашли друг друга, и им хорошо вместе, все вокруг должны только радоваться. Татьяна обрадовалась первой. Если бабка будет при деле и при своём интересе, все они от этого только выиграют. Она не будет больше разряжаться на сына и его семью, требуя к себе повышенного внимания. Не будет ныть, жаловаться на болезни, иногда мнимые, лишь бы на неё обратили внимание. Андрей отнёсся к предстоящему замужеству бабушки сначала скептически, потом с юмором. – А кем мне будет приходиться её ребёнок, который родится через девять месяцев после свадьбы? Внуком, что ли? – Почему внуком? Если твоему отцу он будет братом, то тебе без сомнения – дядей. Или тётей, если это будет девочка, – невозмутимо ответила Татьяна, уже давно привыкшая к шуточкам своего сына. – Ничего себе тётушка. Она же мне в дочки сгодится! – Именно поэтому рождение ребёнка у бабушки явление маловероятное. – Ладно, ты меня успокоила. А то мне пришлось бы его воспитывать – больше некому. – Так тебе Римма Степановна и доверит воспитание! – А кто её будет спрашивать? Она же старая, скоро умрёт. – А вот это неизвестно, – Татьяна посмотрела на сына укоризненно, – бывает, молодые умирают раньше. Сейчас вообще пошла такая тенденция. Старушки живут до ста лет, а молодые умирают в сорок. – Я это заметил. Но почему? – У старых – старая закалка. Да и фундамент здоровья закладывался в других условиях, экология была другая, в еде не было излишеств – простая пища полезнее для здоровья. Я уже не говорю о наркоманах… – Ну, мама, после твоих слов вообще жить не хочется. Андрей махнул рукой и ушёл по своим делам У Сергея Алексеевича тоже было своё мнение по поводу замужества мамаши. Он считал это обстоятельство её блажью, а порой – и помутнением рассудка. Бабка есть бабка, она должна внуков нянчить, а не женихов заводить. А если уж внуки выросли, то ждать правнуков и спокойно доживать свой век. Да и уживётся ли она с мужем с её-то характером! – Его я, конечно, понимаю. Некому обед готовить и портянки стирать. А вот ей это совсем ни к чему, – говорит он Татьяне. – Почему ни к чему? – возражала она, – ей же нужно самоутверждение, она должна знать, что ещё кому-то нравится. Да и общение ей нужно. Может быть, обзаведясь мужем, она перестанет нам звонить или приходить в гости в семь утра? – В семь утра? Это не самое страшное. Даже в воскресенье не надо лениться – долго спать вредно. – Это тебе вредно, – рассердилась Татьяна, – а нам с Андреем – нет. – Вам бы только поспать! А бабушка одинокая, ей скучно, она, наверное, еле утра дождётся, – продолжал заступаться за мать Сергей. – Что и требовалось доказать, – обрадовалась Татьяна, – одиночество надо ликвидировать, тогда и дури в голове будет меньше. Помнишь, как она никому не дала спать всю ночь? Та ночь, случившаяся два месяца назад, действительно запомнилась. Бабуся позвонила в два часа ночи и потребовала, чтобы её немедленно отвезли в больницу: у неё разболелся зуб. На чём отвезти и куда – её совершенно не интересовало. Она могла бы принять обезболивающее лекарство или успокоительное, наконец, и дождаться утра. Но Римма Степановна, будучи сама медсестрой, ждать не захотела. Её совершенно не волновало, что и сыну, и внуку рано утром надо бежать на работу – это, как говорится, их проблемы. Главное сейчас – её зуб. Римма Степановна закатила по телефону такую истерику, что всем стало жутко. “Я при смерти, я при смерти”, – всё время повторяла она, хотя от зубной боли ещё никто не умер. Удар принял на себя Андрей. Он быстро поднялся с постели, подставил заспанное лицо под струю холодной воды, наспех пригладил волосы и спустился вниз, к машине, которая стояла во дворе в”ракушке”. Сергей помчался за ним, решив, что ночью вдвоём сподручнее.