– А вдруг он явится к тебе отношения выяснять? – предположила Татьяна, – придёт и скажет: “Кто это тут про меня всякие гадости говорит?” – Царство ему небесное, – испуганно перекрестилась Ирина, – так давайте, наконец, есть и пить. У меня уже слюнки текут… – Я недавно узнала одну интересную вещь, – снова вступила в разговор Дуся, не обращая на Ирину внимания, – есть, оказывается, чудотворная икона, которая исцеляет алкоголиков. Если бы знать об этом раньше, Финка можно было спасти. – Как? Иконой? – послышались голоса. – Да. Икона называется “Неупиваемая чаша” и находится в подмосковном Серпухове, в Высоцком мужском монастыре. Надо туда съездить и постоять перед ней, помолиться. Лучше самому алкоголику, но иногда помогают молитвы жён и матерей, их слёзы, если они искренние. – Откуда ты знаешь? – Я лечу людей, как же мне не знать? Лариса, врач по образованию и сторонница традиционной медицины, к сообщению Евдокии отнеслась недоверчиво. Да и сама тема разговора, судя по всему, ей была неприятна. – На бога надейся, сам не плошай, – сказала она, а потом поддержала Ирину, – хватит болтать, давайте есть и пить. Во время трапезы Татьяна с удовольствием смотрела на лица своих ровесниц, замечая следы увядания, но в то же время радуясь их умению не в самом молодом возрасте выглядеть ухоженно и моложаво. Лучше всех была, конечно, Лариса. Её волосы были покрашены дорогой краской оттенка “сверкающий гранат”, что не только скрывало пробивающуюся уже седину, но и придавало неповторимый шарм её облику. Блузка из глянцевитой материи тоже шла ей и так оттеняла лицо, что вопрос о возрасте просто не возникал – она была красивой женщиной без возраста. У Дуси, напротив, наряд был непродуман. Зелёный цвет выбран неудачно, лицо казалось излишне бледным, а потому усталым. Покрой костюма подчеркивал недостатки фигуры, хотя их по возможности надо скрывать. “Вот только себя мы не всегда оцениваем со стороны, – подумала Татьяна, – а на других сразу всё видно. Хотя, если Лариса молчит, наверное, у меня всё в порядке”. Она рассказала подругам о своём несчастье с сыном, публично поблагодарила Ларису за помощь в его поисках и начала отвечать на их многочисленные вопросы, потому что её рассказ вызвал бурную дискуссию. – Я подумала, что он сбежал от этой подозрительной Майи, – сказала Ирина, – баба с ребёнком, не первой свежести, а туда же, хорошего мужика ей подавай! – Он на ней жениться собирается, – сказала Татьяна, – и очень обрадовался, когда узнал, что она беременная. Ирина долго и недоуменно смотрела на Татьяну, прежде чем произнесла следующую реплику. – Он у вас блаженный что ли? – Ты сама-то с ребёнком сколько раз замуж выходила? – спросила Дуся, – хуже ты стала, когда дочь родила? Ирина расплылась в довольной улыбке, взбила ладонью и без того взбитую причёску и принялась считать пальцы на руке. – Я, ей богу, не помню, – скромно начала она, – шесть или семь раз. Но я ведь после родов расцвела так, что мне просто проходу не давали. А вы меня решили с какой-то Майей, с замухрышкой этой сравнить. – Ты же её не видела. – Ну и что? Прекрасно знаю, что она из себя представляет. – А зачем он ездил в Петербург? – перебила Ирину Нина. – Он туда не ездил. Его туда как бы отправили для отвода глаз, чтобы милицию запутать. Грушин взял у него из кармана паспорт и купил билет. А если субъект выехал в другой город, пусть его там и ищут! Я уже собиралась туда ехать, но один мой знакомый меня просветил. – Вы слышали? Один её знакомый… Я даже знаю, какой. Я умная, – вновь подала голос Ирина. Но женщин больше интересовал другой вопрос. – Куда делся этот Грушин? В следственном изоляторе сидит? – почти хором спросили они. – Нет. Дядя Петя обещал его отпустить – и отпустил. Он как бы обменял бандита на моего сына. Такие штучки и на международном уровне делаются, – ответила Татьяна. – Зря. Таких надо сажать и сразу расстреливать, – вынесла свой вердикт Ирина, – ну да бог с ним. Лучше скажи, как живёт твой знакомый, встречается он с Ленкой из Жуковского? – К сожалению, Лена умерла. Но я не успела вам рассказать об этом, случай не представился. Одноклассницы недоумённо переглянулись. Они не поняли, что она сказала. Кто умер? Зачем? До них сразу не дошёл весь смысл этой страшной информации, как когда-то он не дошёл и до самой Татьяны. – Лена Ткаченко, моя приятельница с детских лет, умерла от аппендицита. Недавно отметили сорок дней… Я присутствовала, помогала её сыну. Наступила пауза. Недоумение на лицах женщин сменилось печалью. – Умирают не от аппендицита, а от перитонита, вызванного воспалением аппендикса, – пояснила Лариса, – попросту говоря, от воспалительного процесса в брюшной полости. – С ума все посходили, что ли, – откликнулась Ирина, не вняв объяснениям врача, – уже и от аппендицита начали умирать. Нам же в школе объясняли, что это ненужный отросток кишки. – Ничего ненужного не бывает, – предположила Татьяна, – я недавно, уже после смерти Лены, в школьном учебнике анатомии прочитала, что он, отросток, участвует в процессе пищеварения и вырабатывает некоторые витамины. Я же думаю, что аппендикс не воспаляется просто так. Он, как сгоревший предохранитель в технике, сигнализирует, что в организме не всё благополучно. Потом могут вылезти и другие болезни. – Да, я понимаю тебя, я согласна, – закивала головой Дуся, а потом повернулась к Ларисе, – а что скажет на это официальная медицина? Лариса пожала плечами, задумалась на минуту, а потом начала заполнять рюмки вином. – Такой официальной статистики нет, – сказала она между делом. – Это потому, что никто эти данные не собирал, – сделала вывод Дуся. – Ну, давайте Лену помянем. Всё-таки мы с ней были знакомы, – сказала Лариса и встала. Остальные поднялись вслед за ней. Нина, знавшая Лену больше других, приняла известие о её смерти особенно близко к сердцу. Она долго молчала, переосмысливая случившееся, и только потом решилась высказаться. – Странно устроена жизнь, – произнесла она, наконец, – более молодая, чем я, менее больная, чем я, а, может быть, и более достойная, не мне судить… Покинула этот мир раньше меня, не успев даже осмыслить, что такое смерть. Почему? – Не надо себя хоронить раньше времени, – строго заметила Лариса, – да и о чужой смерти не стоит особо сокрушаться. Всех нас в конце концов ждёт то же самое. – Успокоила, называется, – недовольно пробурчала Ирина. – Хватит о грустном, – приказала Лариса, – нам Нина спеть обещала. Давай, начинай свою “Несмеяну”. А как распоёшься, будем петь наш школьный фольклор хором. – Я не собиралась солировать. Я не Лариса Долина. Будем петь вместе, – предложила Нина. Песня “Царевна Несмеяна” была спета довольно нескладно, хотя голос Нины выделялся среди других – и не в худшую сторону. Слаженный ансамбль получился только к последнему куплету, к оптимистическому концу. Всё пройдёт, всё пройдёт Или поздно, или рано. Станет сном, чудным сном Этот вечер голубой. Не грусти и не плачь, Как царевна Несмеяна, Это глупое детство Прощается с тобой. – Неплохо, я считаю, – сказала Татьяна, которая тоже любила петь, особенно на кухне поутру, – теперь давайте споём нашу любимую, самую глупую из всех песен, которая всегда поднимает настроение – “Расцвела сирень”! Солидные женщины, вообразившие в этот миг себя девчонками, задорно засмеялись, закричали Ура и захлопали в ладоши. Предложение было принято. Ансамбль из пяти голосов затянул: Расцвела Сирень в моём садочке. Ты пришла В сиреневом платочке. Ты пришла И я пришёл— Как тебе, так и мне Хорошо! Я тебя В сиреневом платочке Целовал В сиреневые щёчки, Целовал ещё, ещё – Как тебе, так и мне Хорошо!