Отцвела Сирень в моём садочке, Ты ушла В сиреневом платочке. Ты ушла, и я ушёл – Как тебе, так и мне Хорошо! Расцвела Сирень в садочке снова, Ты нашла,нашла себе другого. Ты нашла, и я нашёл – Нам с тобою весной Хорошо! – Вот вам и вся философия жизни, – сказала Лариса, когда песня закончилась, – а вы расстраиваетесь! – Мы эту философию очень даже применяем на практике, – с удовольствием констатировала Ирина, – вот только Лунина, то есть Полякова, у нас какая-то неправильная. Татьяна Ларина наоборот. – Почему наоборот? – оживились все. – Да потому, что никакого Онегина она в своей деревне не встретила. Хотя и мечтала об этом. Но утверждает то же самое: “Я другому отдана, я буду век ему верна”. Не дура ли? Сто лет уже не в деревне, а в Москве живёт, а всё провинциалка. – Дура, дура, – согласилась Татьяна. – У неё этот другой, которому она отдалась, вполне приличный мужчина, – возразила Дуся, – а от добра добра не ищут. – Да нет среди них приличных, – пошла в наступление Ирина, – это мы приличные, а не они. Вот я, например… Красавица, умница, а достойного кавалера найти не могу. Почему? Да потому, что нет их в природе. -Однако жизнь ещё не закончилась,– вступила в разговор Нина,– и приходится довольствоваться тем, что есть. – У меня дочка наконец-то нашла себе жениха, – поделилась радостью Лариса, – пока живёт с ним в гражданском браке. Я сейчас покажу фотографию. Она встала и пошла за своей сумочкой. Дуся начала убирать со стола грязные тарелки, чтобы подготовить его к чаепитию. Время стремительно летело вперёд, за окнами уже потемнело, но подругам не хотелось расходиться. – Я не понимаю, что такое гражданский брак, – сказала Татьяна,– для мужчин особого склада, не желающих себя ничем обременять, это, возможно, и хорошо. Но для женщины унизительно. – Иногда гражданский брак складывается удачнее, чем законный, – возразила Лариса, показывая фотографию, – мужчина и женщина проверяют друг друга на совместимость, это очень важно. Дело ведь не в штампе в паспорте. – Да, дело не в штампе, а в сути. Если мужчина любит женщину или парень девушку, всё равно, если он считает её своей избранницей, то не боится этого самого штампа, он их десять поставит, лишь бы она была с ним. А когда начинает рассуждать о том, что надо быть свободными, как птицы, то тут обязательно скрыта какая-нибудь муть. Такой будет свободен от всего, и от ответственности за семью тоже, – высказала своё мнение Татьяна. – А что хорошего в том, если молодые люди расписались, а через месяц, полтора поняли, что не подходят друг другу? – задала вопрос Нина. – Ничего хорошего, – согласилась Татьяна, – но несовместимость проявляется сразу: после первой прогулки вдвоём, после первого поцелуя. Чтобы это понять, не надо выходить замуж. – Вы только посмотрите на неё, – возмутилась Ирина, которая стояла в эту минуту в дверях с чайником в руке, – всё ей известно заранее. Уж не экстрасенс ли она у нас, не ясновидящая ли? Ирина сердито посмотрела на Татьяну, дожидаясь, когда Дуся расставит на столе чашки, потом принялась разливать чай. Нина принесла из кухни вазочку с конфетами и печеньем. – А что, торта сегодня нет? – Нет, мы худеем, – сказала Лариса. – Девчонки, да вы что! Ни мужчин, ни торта – весь вечер насмарку, – ещё больше возмутилась Ирина. – Зато Полякова у нас – гвоздь программы, – сказала Нина, – она наверняка все секреты знает, можно её начать пытать. Как, например, приворожить мужчину? Да не на вечер, не на год, а навсегда. Давай, рассказывай. Татьяна даже не улыбнулась, потому что думала в это время совсем о другом. Какой она экстрасенс? Никакой! Она никого не смогла спасти, хотя хотела. Погиб брат, пострадал сын, умерла Лена, а она ничего этого не предвидела, ничего не смогла предотвратить. Везде распоряжался кто-то другой, тот, что скрывается за словом судьба. А она всего лишь маленькая песчинка, от неё в мире ничего не зависит. – Так ты откроешь нам секрет или нет? – повторила Нина, – я не для себя стараюсь, мне теперь уж всё равно… Татьяна услышала, наконец, что от неё требуется. Ирина по-прежнему смотрела на неё неодобрительно, Дуся улыбалась, а в глазах Ларисы просматривалась нескрываемая ирония. Уж не тебе меня учить, казалось ,думала она. – Секрет? Ну что же… Этот секрет был известен ещё в древности. Вот я нашла один рецепт, могу поделиться. Поэт А. Эроэ, шестнадцатый век. Он хочет красоты – Прекрасной стану. Ума – божественной Пред ним предстану. Всё, что он хочет, Что любовь желает, Что видит он Иль слышит, иль читает – Все радости во мне Находит он. Так чем в других Он будет соблазнён? А если трудно Верным быть одной, Он тысячу найдёт Во мне самой. Коль хочет, Пусть меняет их беспечно, Всё ж от меня Не отойдёт он вечно. Татьяна закончила чтение. Собеседницы немного помолчали, переваривая информацию. Несколько минут было слышно только позвякивание ложек в чашках. Потом молчание нарушила Нина. – Ой, Татьяна, жаль мне твоей загубленной жизни, – сказала она, – не пошла со мной поступать в МГУ на журналистику, ударилась в авиацию – разве это дело? Да там же не раскрывается твой потенциал даже на десять процентов. Если бы ты хотя бы в школе преподавала литературу – и то было бы больше пользы. Татьяна кивнула головой, соглашаясь с подругой. Она и сама об этом не раз думала. Что было бы, если бы в своё время вместо технического вуза она выбрала гуманитарный? А было бы всё по-другому. Она защитила бы диссертацию или стала членом Союза журналистов России. У неё был бы другой муж или не было вообще, потому что всё время ушло на работу над диссертацией. А зачем она ей нужна? Да и друга Мезенского вряд ли она бы встретила. – Мне потому и интересна литература, что сижу я на заводе, – сказала она смотрящим на неё с интересом подружкам, – сидела бы в школе, может быть, возненавидела её. А преподавательский дар у меня действительно есть – я несколько лет на заводе вела курсы по повышению квалификации молодых рабочих. Получалось. Ещё я могла быть неплохим юристом. Но жизнь-то одна, и теперь уже поздно жалеть о бесцельно прожитых годах. Барышни солидного возраста допили чай, вымыли посуду и начали собираться домой. Немного прослезились, когда желали Нине счастливого пути и крепкого здоровья, но разошлись всё-таки оптимистками. 27.Прощание. Дома Татьяна застала Андрея за странным занятием: он почти с головой залез в шкаф и, роясь а тряпках, время от времени что-то выбрасывал на пол. В углу спальни уже образовалась куча тряпья, как в лавке старьевщика. – Мама, как хорошо, что ты пришла. Ты не знаешь, где моя джинсовая куртка? – Она висит в другом шкафу, в прихожей. Андрей тут же помчался туда и, вытащив куртку, облегчённо вздохнул. На лице появилась блаженная улыбка. – Слава богу, – сказал он, – а то цветы любимой женщине не на что купить. Тут у меня заначка…