– Отвали, придурок. Мы быстро домчались в наш клуб на апельсине Данте. Ночка в клубе была в самом разгаре. Мы поднялись к себе в ВИП-зону, где Данте сразу же снял рубашку, заваливаясь на диван. – Не хватает Микеле. – Поверь, у него сегодня очень весёлая ночка, Данте, так что не стоит переживать, лучше пожалеем его жёнушку. – Ты прав, – рассмеялся он. К нам подошли несколько стриптизёрш, которые обслуживали только нас. – Где Анна? – спросил я у одной из них. – Она взяла выходные после мальчишника синьора Микеле. Я усмехнулся, вспоминая этот дикий заезд. – Тогда иди в кабинет, я сейчас подойду. Я встал и налил себе выпить, перед тем как пойти и трахнуть очередную шлюху. – На колени, – она встала и открыла свой чересчур накрашенный рот. – В следующий раз, когда захочешь взять мой член себе в рот, хорошенько сотри это дерьмо с губ. – Конечно, синьор Тони, как прикажете. Я взял копну её длинных розовых волос и без предупреждения зашёл в её рот по самые яйца, она задохнулась, и из её глаз потекли слёзы, размазывая тушь. Я закрыл глаза, закидывая голову назад, и снова и снова вдалбливался в её горло, слыша её тихий горловой плач. Эти звуки нравились мне, мне нравился жёсткий и резкий трах. Я вышел из её рта, и она без слов знала, что делать: шлюха вынула презерватив из декольте и разорвала упаковку зубами, затем раскатала его по моему члену. – Ложись на стол. Она легла, выпятив свой круглый загорелый зад, и скрестила обе руки на пояснице. Я ударил её по заднице, прежде чем резко войти в неё. Она громко застонала от боли, но не сдвинулась с места. Я намотал её волосы на кулак и наклонился ниже, продолжая безжалостно входить. – А ты хорошо знаешь свою работу, Габриэла, жаль, что я не брал тебя чаще для себя. Она вздрогнула, когда я произнёс её настоящие имя вместо местного псевдонима. Я ускорил темп, и она еле сдерживалась, чтобы не кричать слишком громко. Я знал, что ей больно, и ни капли не жалел её. Мне нравилось причинять боль во время секса, это давало мне большее наслаждение. Я входил в неё слишком глубоко, сжимая упругие бёдра, пока не кончил. Выйдя из неё, я выкинул презерватив в мусорку. – Можешь идти, – она встала, натянув своё голубое мини-платье, и быстро выбежала. Залпом я осушил своё виски и достал телефон, печатая СМС Микеле: «Было много крови?» Микеле: «Пошёл ты». Я рассмеялся. Выходя, я взял свою машину, которую оставил возле клуба пару дней назад, и выдвинулся домой один, так как малыш Данте решил продолжить веселье в пентхаусе Микеле, и я не стал ему мешать превращать дом брата в гребаный бордель. Когда я зашёл домой, на кухне горел свет. Снова не спит. Навстречу вышла моя мать, как всегда, с бокалом чего-то крепкого. Надменный вид этой женщины раздражал меня самым назойливым образом. – Ты поздно. – Прости, мамочка, я должен был предупредить тебя, но был слишком занят, трахая шлюх. Она скривила своё морщинистое, но всё ещё красивое лицо. Донна Валентина была одной из тех женщин, которые даже в возрасте выглядели великолепно и могли очаровать каждого, но мало кто знал, что она была ядовита, как гадюка. – Не обязательно посвящать меня в такие подробности, Тони. Я твоя мать. – Мать? Не обязательно делать вид, что волнуешься, донна Валентина. Лучше скажи мне, где мой брат? – Возможно, спит, я не слежу за ним. Ты знаешь это, – её тон был скучным и ровным, словно она гордилась тем, что ей насрать на него. Она сделала глоток. – А следовало бы иногда интересоваться им. – Ты упрекаешь меня? – Это действует? – Не стоит, Антонио, я сделала то, что была должна. – Хм, и что же это? – я сел в кресло и раскинул руки по сторонам: – Дай-ка подумать, – я щёлкнул пальцами: – Вспомнил, наверное, ты совсем не обращала на него внимания и избегала его примерно… дай-ка подумать, лет так четырнадцать? А ещё ты бросила его гнить в психбольнице, убедив отца, что моему брату это необходимо. Она усмехнулась и отпила ещё немного: – Я сделала это ради него. Ты и твой старший брат знаете об этом лучше всех. Если бы не я и не ваш отец, вы бы не стали тем, кем являетесь сейчас. – И кем же? Монстрами? Она широко улыбнулась мне – моей же, блядь, улыбкой: – Именно! Лучшие монстры, которых я только смогла породить. – Но ты, Тони, – моя мать подошла ближе, проводя рукой по моему лицу: – Ты самый ужасный из всех. Я смахнул её руку со своего лица и, закрыв глаза, рассмеялся. Затем встал и взял её лицо в руки: – Я ненавижу тебя, донна Валентина Морелло. Тебя и твою грёбаную алчную душу. Я поцеловал её в губы, и она оттолкнула меня, вытирая их тыльной стороной ладони. – Прекрати! – Твой любимый монстр пошёл спать. Смотри не умри от передозировки алкоголя и антидепрессантов. – Спокойной ночи, Тони. Я помахал ей рукой. Я ненавидел её за то, что она бросила Рика, когда он так нуждался в ней. Он мог бы избежать всего того дерьма, позаботься она о нём вовремя, вместо этого она бросила его в котёл агонии и боли. София Итак, покоритесь Богу; противостаньте диаволу, и убежит от вас. Иак. 4:7—10 Эта ночь далась мне нелегко, постоянные мысли об Антонио и Джемме не давали мне уснуть. Я перевернулась набок и тяжело выдохнула. Воздух со свистом выходил из лёгких каждый раз, когда я вспоминала его, прижимающим меня к стене. Укрывшись своим любимым пледом, я ещё раз покрутилась на кровати. – Ох, – и ещё раз громко выдохнула. Да черт возьми, почему я так нервничаю? Антонио Морелло тоже человек! Трахал официантку он, а стыдно и страшно мне. Образ Антонио, вдалбливающегося в задницу девушки, снова и снова всплывал у меня перед глазами. Моё сердце билось намного быстрее. Его клыки и совершенно дьявольский смех напрочь выбивали меня из состояния спокойного человека. Я уснула только под утро и, проспав всего несколько часов, почувствовала, как маленькие ручки моего брата обнимают меня. Открыв глаза, я увидела его спящее личико на подушке рядом со мной. Я погладила его по щеке, видимо, он пришёл совсем недавно и незаметно уснул рядом. Я потянулась и поцеловала его в щёчку. – Доброе утро, мой рыцарь Доменико. Он открыл глазки и улыбнулся: – Доброе утро, сестра. – Ты пришёл меня разбудить и сам уснул, не так ли? Он засмеялся, и я начала щекотать его животик.