— Дашь мне минут десять на разогрев? — спросила я Егора, и он кивнул в ответ. Играть «на холодную», совсем без разминки, я не привыкла, поэтому ему пришлось сначала слушать гаммы и упражнения. Он достойно перенес испытание, ни словом, ни жестом не прерывая игру. Даже стерпел пару глупых ошибок. Когда мои руки наконец были готовы исполнить мелодию, я не удержалась от того, чтобы не посмотреть на Егора. Он перехватил мой взгляд и ободряюще улыбнулся. Подумав, что все не так уж страшно, я сделала глубокий вдох и решила начать. В следующую секунду из-под моих пальцев полилась музыка. Чистая, как горный ручей. Нежная, как летний рассвет. Сначала тихо, потом чуть громче, постепенно набирая силу и наполняя собой пространство комнаты. Лучи яркого солнца вырвались из плена облаков и упали на клавиатуру. Но свет мне ничуть не мешал, ведь я знала песню наизусть, а ноты поставила скорее для подстраховки. Устроившись на кровати, Егор смотрел на меня каким-то мечтательным взглядом, который я заметила на его лице впервые. Время от времени он закрывал глаза, и на его губах появлялась безмятежная улыбка. Он словно поднялся высоко в небеса. Туда, где вся боль и проблемы растворяются в ослепительно-белой пене. «Эйфория». Так называлась песня. И именно это чувство, как мне казалось, испытывал Егор. Я никогда раньше не видела его настолько счастливым. Но все когда-нибудь подходит к концу. После мощного крещендо[3] мелодия постепенно становилась тише, пока не погасла. Когда в комнате воцарилась тишина, Егор с той же улыбкой открыл глаза, будто проснулся от приятного сна. И я не могла не улыбнуться в ответ. — Красиво играешь, — произнес он. — Нам стоило бы попробовать в четыре руки. — Да, ладно! — я усмехнулась. — Не сравнивай мой уровень и свой. — Я серьезно. Не думаешь стать в клавишником в нашей группе? — И как ты себе это представляешь? Мы с братом будем постоянно выяснять отношения, и вы точно никогда не допишете альбом. — Согласен. Егор прикусил губу, а затем пристально посмотрел мне в глаза. — Но я… все равно хотел бы с тобой сыграть. От его слов мои щеки обдало жаром. Неужели ему правда понравилось? — Не знаю… Может быть, когда-нибудь… — смущенно ответила я. [1] Способ исполнения аккордов, при котором звуки берутся по очереди. [2] Отрывистое исполнение звуков. [3] Музыкальный термин, который обозначает постепенное увеличение силы звука. Глава 17 Во вторник я наконец-то получила в поликлинике заветную справку. Врач прослушала мои легкие, заставила измерить температуру и посмотрела горло, но так и не нашла никаких признаков болезни. Крепко сжимая в руке желтоватый листок бумаги, я пружинящим шагом вышла на улицу и направилась к дому. Наконец-то моя изоляция закончилась! Я радовалась всему вокруг — легкому ветерку, редким лучам солнца, пробивавшимся сквозь кроны деревьев, подсохшему асфальту после дождя. Идти от поликлиники было минут десять, но я специально замедлила шаг, чтобы насладиться свежим воздухом и шуршанием опавших листьев под ногами. Как же приятно вырваться из домашней тюрьмы! И в университет можно не ехать, ведь врач освободила меня от занятий по сегодняшнее число включительно. Когда я обдумывала, как лучше провести время, то вдруг услышала за спиной знакомый голос: — Мелкая, вот ты где! Я обернулась через плечо и увидела Сашку, стоявшего под козырьком автобусной остановки. — Ты опять посеяла телефон? — упрекнул меня брат, когда я подошла к нему ближе. — Нет, с чего ты взял? — я пошарила рукой в кармане и вытащила свой смартфон. — Тогда почему сообщения не читаешь? Я взглянула на экран — в мессенджере действительно скопилось несколько непрочитанных сообщений. — Просишь обо всем тебе рассказывать, а сама даже уведомления не слышишь! — Вообще-то я была у врача, потому поставила телефон на беззвучный. — Могла бы и включить после того, как вышла из кабинета. — Что вообще случилось, оппа? Почему ты такой нервный? — спросила я, пытаясь понять, что вызвало поток его претензий. — Я еду к Егору, — сказал Сашка. — Что? — от удивления я чуть не выронила смартфон. — То самое. Могла бы узнать и раньше, если бы потрудилась прочитать то, что я тебе писал… Он продолжил ворчать, но я уже ничего не слышала. Звуки реального мира заглушил пульсирующий шум в ушах. Неужели врачи разрешили навестить Егора? Ему правда стало лучше? Волна радости накрыла меня с головой, на лице расцвела счастливая улыбка, сердце танцевало в груди, и даже Сашка не мог испортить настроение. — Куда провалился этот чертов автобус?! — Брат с раздражением посмотрел на дорогу. — Я с тобой, — произнесла я решительно. Пропустить посещение было никак нельзя. — Ты же болеешь. Хочешь заразить Егора? — Нет. Врач сказала, что я абсолютно здорова! Я помахала справкой перед носом у брата. Он вырвал ее у меня из рук и уставился на слова, написанные размашистым врачебным почерком. Минут пятнадцать назад я сама силилась разобрать там хоть что-нибудь, но не достигла успеха. Кажется, Сашка тоже ничего не понял, а потому просто вернул листок. — Ладно, поедем вместе, — сдался он. — А нас точно пустят? — на всякий случай спросила я. — Я обязательно сделаю так, чтобы пустили. Постараемся зайти вместе с мамой Егора. — Но если не получится? — Получится, вот увидишь. — Сашка снисходительно улыбнулся, и я даже позавидовала его уверенности в себе. Как раз подъехал наш автобус. Толпа народа, скопившаяся на остановке, ринулась к дверям, и мы с братом оказались в самом конце очереди. Влезть в салон удалось с большим трудом, но меня не смущали теснота, спертый воздух внутри и даже пластиковый пакет одной пассажирки, острые края которого кололи мои ноги. Я могла потерпеть ради того, что действительно важно. А важно было одно — совсем скоро я увижу Егора. Не только призрака, но и настоящего в больнице. Хотя кто из них настоящий, я уже не понимала. Они являлись частями целого, разделенного аварией надвое. Но если врачи разрешили посещение, значит, повысились шансы на то, что душа Егора скоро воссоединится с телом. И я не могла дождаться этого момента. Через полтора часа мы с Сашкой, облаченные в белые халаты, бахилы и шапочки, стояли в коридоре больницы перед дверью отделения реанимации. Там нас ждала Елена Владимировна. Она была так же элегантно одета, как и в прошлую нашу встречу, но черты лица заострились, морщины стали глубже, а тональный крем не мог скрыть темные круги под глазами. Кажется, я даже заметила седину в ее прежде идеальной прическе. Изменения во внешности Елены Владимировны меня ничуть не удивили. Ее родной сын целую неделю сражался со смертью, и она мало чем могла ему помочь. Сейчас все зависело от врачей и него самого. Посещение происходило в порядке живой очереди. Молодой человек в голубом медицинском костюме секунду назад позволил женщине перед нами войти в отделение. Когда дверь закрылась, мы втроем подошли к нему. — Здравствуйте, мы во вторую палату к Егору Свиридову, — сказала Елена Владимировна. — Добрый день, ваш сегодня стабильный, можете его навестить. А кто эти ребята? — спросил молодой человек, оказавшийся дежурным врачом, вглядываясь в наши с Сашкой лица сквозь стекла прямоугольных очков. — Его друзья, — ответила мама Егора. — Вы же знаете правила. Мы пускаем только близких родственников и только по два человека. — Пожалуйста, разрешите нам посетить вашего пациента, — начал Сашка. — Мы никому не помешаем. Зайдем на пару минут. Туда и обратно. — Правила есть правила, — кажется, на врача его уговоры не подействовали. — Понимаете, Егор — мой лучший друг с детства, — не сдавался оппа. — Он мне как брат. Мы практически всю жизнь вместе. Я что угодно сделаю ради него, и моя сестра тоже. Хотите, мы кровь сдадим на донорство? Просто позвольте нам его увидеть. Мы будем вести себя, как мыши, и сделаем все, что попросите. Правда, Аня? Я согласно кивнула. Однако врач продолжал смотреть на нас с недоверием. — Давайте отойдем, — обратился к нему Сашка. Тот согласился. Они оба сделали несколько шагов по коридору ближе к окну и поговорили пару минут, но ни я, ни Елена Владимировна не слышали, о чем именно. — Разрешил, — улыбнулся брат, когда вернулся к нам.