Мы с Сашкой и Еленой Владимировной провели еще полтора часа у дверей реанимации в ожидании новостей о Егоре. Я держала его мать за руку, а мой брат всячески пытался ее успокоить. Она не прекращала говорить, что во время прошлых визитов Егор просто лежал в кровати, и врачи уверяли, что динамика у него положительная. — Я думала, он скоро проснется. Что же случилось сегодня? — в очередной раз повторила Елена Владимировна. — Вот, попейте, — Сашка протянул ей пластиковый стаканчик, который только что наполнил водой из кулера. — И давайте подождем. Если он правда шел на поправку, то скоро все нормализуется. — Да, ты прав. Мы должны надеяться на лучшее. Мама Егора отпустила мою ладонь и взяла стаканчик. На ее губах появилась еле заметная улыбка, адресованная моему брату. Он вежливо улыбнулся в ответ, а когда Елена Владимировна на секунду отвернулась, бросил недобрый взгляд в мою сторону. Я сглотнула и спрятала лицо за волосами, чувствуя, что оно может меня выдать. Наверняка Сашка сейчас тоже терзался вопросом о том, что пошло не так. И, зная его, нетрудно было догадаться, что брат подозревал меня. Но пока он не мог озвучить обвинения вслух. В отличие от него и Елены Владимировны, я догадывалась о причине, по которой приборы у кровати Егора внезапно решили сойти с ума. Его мама, сама того не зная, раскрыла мою ложь. Но как он услышал? Когда я входила в палату, то не заметила в ней призрака. Он где-то прятался? Может, в комнатке медсестер. А может, незаметно зашел за ширму. Сделал ли он это специально, увидев, что я пришла его навестить? И как много он успел подслушать? Я тщетно пыталась найти ответы на свои вопросы. Но одно теперь знала точно — душа и тело Егора были неразрывно связаны. Происходившие с призраком события влияли на состояние его организма. Любая эмоция могла изменить ситуацию в лучшую или в худшую сторону. В последние дни призрачный Егор казался спокойным. Он медленно возвращался к себе прежнему, снова начал улыбаться и шутить, а вчера выглядел абсолютно счастливым, когда я играла мелодию на цифровом пианино. Но теперь прогресс откатился далеко назад. Судя по выражению лица Егора, новость о смерти Оксаны потрясла его до глубины души, как за неделю до этого потрясла всех нас. Даже меня, хотя я практически не знала погибшую. А Егор не только общался с ней — они вместе попали в аварию, из-за которой оборвалась ее жизнь. И я боялась представить, что он сейчас чувствовал. Я так старалась оградить Егора, но у меня закономерно ничего не вышло. Секрет, известный многим, — не секрет. Глупо было пытаться контролировать то, что находилось не в моей власти. Правда в любом случае раскрылась бы в определенный момент. По воле судьбы все произошло сегодня. И это моя вина. В итоге к нам вышла медсестра и сообщила, что состояние Егора стабилизировалось. Однако больше к нему не пускали, и нам ничего не оставалось, кроме как попрощаться с его матерью и отправиться домой. — Признавайся, твоих рук дело? Ты точно ничего там не трогала? — грозно спросил Сашка, когда мы вышли на крыльцо больницы. — Я уже говорила, что нет, — процедила я, избегая смотреть на брата. — И Елена Владимировна тебе подтвердит. Актриса из меня была никудышная. По выражению моего лица Сашка легко мог понять, что оно как-то не вяжется со словами. Технически я не солгала. Но даже при желании не могла честно объяснить ему произошедшее. Он бы просто покрутил у виска, если бы узнал о том, что я вижу призрака, а потом настоятельно посоветовал бы родителям записать меня на прием к психиатру. Поэтому если уж решила молчать, то молчать до конца. Краем глаза я заметила во дворе больницы долговязую фигуру Кирилла. Убрав под кепку упавшие на лицо кудри, он быстро вбежал по ступенькам и остановился прямо перед нами. — Только не говорите мне, что я опоздал, — выдохнул Кир. — Как раз это я и хотел сказать, — ответил Сашка, пряча руки в карманы. Кирилл прищурился. — Вы не выглядите радостными. Что-то случилось? — Егору стало хуже, — объяснил брат. — Почему? — Понятия не имею. Там была Аня, когда все случилось. Сашка снова недобро покосился на меня. — А еще там была Елена Владимировна, — вставила я. — Мы уже практически вышли из палаты, тогда приборы и запищали. — Хм-м… Возможно, наш общий друг просто не хотел, чтобы вы уходили. Вдруг ему надоело лежать в одиночестве? Это же такая тоска! — сделал неожиданный вывод Кирилл. К сожалению, сейчас проницательность его подвела. Он оказался как нельзя дальше от истины. Хотя разумное зерно в его словах я нашла. Реанимация — не самое приятное место. Там даже в разгар дня горел свет, а еще постоянный шум приборов сводил с ума. Хорошо, что призрачный Егор имел возможность покидать больницу в любое время. Если бы он оставался в сознании, ему пришлось бы терпеть ужаснейшую пытку. Но как же я не догадалась, что Егору окажется недостаточно одной свободы передвижения! Он точно прочел объявление о приемных часах на двери реанимации и приходил специально, чтобы встретиться с людьми, которые пришли его навестить. Он не мог им отвечать, но мог слушать. — Ну, тогда Егор все испортил, — усмехнулся Сашка. — Теперь ему не скоро разрешат посещения. — Что ж… — протянул Кир. — Я знал, что с вероятностью девяносто процентов опоздаю. Но попытаться стоило. — В следующий раз тебе повезет больше, — брат похлопал друга по плечу. — Может, по бургеру? А то я сегодня без обеда. — Давай. Кир кивнул, и они направились вниз по лестнице. Я старалась не отставать от ребят, но на полпути к воротам больницы почувствовала странный холодок. Кто-то будто впился взглядом в мою спину. Совсем как в холле университета. Я обернулась и увидела призрака. Он стоял позади, прислонившись к стволу липы и сложив руки на груди. Если бы его глаза умели сжигать дотла, от меня давно осталась бы горстка пепла. Но, на мое счастье, он не обладал такими способностями. Вместо того чтобы воспламениться, я застыла на месте, в то время как мой брат и Кирилл уже практически подошли к КПП. — Ты чего отстала? — бросил Сашка через плечо, заметив, что меня нет рядом. — Шнурок… шнурок развязался. Скоро догоню вас! — не сразу ответила я и зашагала к ближайшей скамейке, как раз у той самой липы. Я села, делая вид, что действительно завязываю шнурки. — Егор, я могу все объяснить, — прошептала я, приподняв голову. — Очень хочу это услышать, — голос призрака звучал жестко. — Но только не здесь. — У нас дома не получится. Мама может скоро вернуться. — Тогда возьми ключи в чехле от гитары и приходи ко мне. — К тебе? — Я резко выпрямилась и с недоумением уставилась на Егора. — Да. Там никто нам не помешает. С этими словами призрак снова исчез, будто его никогда и не было, оставив меня на едва просохшей после дождя деревянной лавочке. — Эй, копуша! Сколько можно тебя ждать? — крикнул мне Сашка, стоявший вместе с Киром у ворот. — Да иду я! Иду! — Я поднялась со скамейки и направилась к ним. Минут через пятнадцать мы втроем сели в автобус. Ребята вышли в центре города и взяли курс на торговый центр, а я продолжила путь в одиночестве. Переступив порог дома примерно через час, я отметила, что мама еще не вернулась. Поэтому никто не помешал мне снова проникнуть в комнату Сашки и выудить из бокового кармана чехла с гитарой связку ключей от квартиры Егора. Металл обжег холодом, когда оказался в руках. Мне предстоял тяжелый разговор. Разговор, который я хотела оттянуть настолько, насколько было возможно, но судьба распорядилась иначе. Я судорожно пыталась подобрать убедительные слова, но все они казались жалкими попытками найти оправдание своей лжи. Теперь Егор наверняка меня возненавидит. Из головы не выходили его огненный взгляд и стальной тон. Я обманула Егора, скрыв смерть Оксаны, хотя просто пыталась на время сохранить хрупкий мир в его душе, дать окрепнуть и восстановить силы. Может, он поймет, что я выбрала меньшее из зол. А если нет, что тогда? Что будет с нами тогда? Я шла к дому Егора, словно на эшафот. Каждый шаг давался так, будто к ногам пристегнули кандалы с чугунными шарами. Здесь должна была решиться судьба наших с ним отношений. Окажется ли эта дружба и несостоявшаяся любовь убита ложью? Или выживет несмотря ни на что? Дрожащими от волнения руками я открыла дверь подъезда магнитным ключом, поднялась на лифте на шестой этаж и подошла к металлической двери, выкрашенной в черный цвет. Немного повозившись, я наконец совладала с замками и вошла в квартиру. Внутри оказалось темно и душно, поэтому я первым делом включила свет в коридоре и, разувшись, направилась на кухню, чтобы пошире распахнуть окно. Старый паркет тихо скрипел под ногами. После смерти бабушки и дедушки Егору пришлось делать здесь косметический ремонт за свой счет, и на замену полов денег не хватило, а обращаться за помощью к родителям он отказался. Вместе с Сашкой и Киром они поклеили темно-синие обои и собрали новую мебель. Благодаря подработкам Егор смог позволить себе диван, кровать, шкаф, рабочий стол и дешевую кухню. Журнальный столик ребята сами сделали из деревянных паллет, а металлический стеллаж сварил папа Кирилла. Чтобы стены не выглядели голыми, Егор повесил на них плакаты любимых групп. Я повернула в гостиную, чтобы и проветрить ее тоже, но, едва переступив порог, тут же отшатнулась. Посреди комнаты стоял Егор. Стоял неподвижно, вполоборота к балкону, словно застывший фотоснимок. Красные вставки на его куртке буквально горели в лучах закатного солнца, а руки были крепко сжаты в кулаки. — Ты пришла, — сказал Егор, не глядя на меня. — Да… — я глубоко вдохнула, а потом сделала несколько шагов вперед. — Я же обещала все объяснить. — Хорошо, что ты держишь свое слово. Хотя я не представляю, как теперь тебе верить. Лицо Егора исказила кривая усмешка, заставившая меня невольно поежиться. — Какой же я идиот! — едко произнес он. — Вот почему я обошел больницу вдоль и поперек, но так и не смог найти Оксану. А ее просто там не было, ведь она умерла! Он повернулся, и в его обычно теплых глазах мне открылась черная бездна, от вида которой внутри похолодело. Я нервно сглотнула и опустила голову, только чтобы не встречаться с ним взглядом. — И когда ты собиралась рассказать мне? — сквозь зубы процедил Егор. — Я… — Да, ты. — В его голосе звенел металл. Бесчисленное количество раз я представляла себе этот разговор. Прокручивала в голове каждую реплику. Гадала, что мог ответить Егор. Но сейчас, когда пришло время расставить точки над «i», я вдруг поняла, что тратила силы зря. Подготовиться было невозможно. — Я хотела рассказать позже, — тихо произнесла я.