— Очень романтично. По брусчатке они спустились к пляжу. По кромке песка росла жесткая зелёная трава, кое-где пробиваясь сквозь доски «променада». Море — до самого горизонта — было ласковым, изумрудным, тихим. Редкие облака стояли над ним, снизу подсвеченные синим. Солнце иногда заходило за синее облако, и сразу становилось холодно, налетал стремительный ледяной ветер. Василию Васильевичу нравились трава в песке и ветер. — Вы правда из Бухары? — спросила Софья, прижимаясь к нему округлым плечом. Меркурьев вздохнул: — Я работаю в Бухаре. — Зачем вы там работаете? Он опять вздохнул. — Затем, что мне предложили там работу. — А в Москве не предлагали? — В Москве не строят газопроводов. — Ну, — сказала Софья покровительственно, — какие глупости. В Москве можно найти любую работу. — По моей специальности вряд ли. — Я бы ни за что не уехала из Москвы, — промурлыкала Софья. — Вот, знаете, даже в Испанию не уехала бы! У нас многие девчонки вышли замуж и сейчас живут в Европе. А я не хочу! Что там делать, в Европе? Москва — это жизнь, ритм, скорость!.. — Возможно, — согласился Василий Васильевич, рассматривая пики травы у себя под ногами и слушая крики чаек. — Я давно там не был, точно сказать не могу. — Нет, только в Москве, — настаивала Софья. — Только там можно реализовать себя. И не скучно! Развлекайся с утра до ночи. Всё к твоим услугам. — Тут уж одно из двух, — сказал Василий Васильевич. — Или реализовывать себя, или развлекаться. Совместить это никак невозможно. — Почему? Вести с ней умные беседы ему не хотелось. С той, в шелках и мехах, хотелось, а с этой нет. И он сказал, что для того, чтоб реализовать себя, нужно много и упорно трудиться, а когда много и упорно работаешь, развлекаться некогда. — Какой вы зануда, — резюмировала Софья. — Вы самый настоящий зануда, но милый. — Милый, чо? Милый, чо навалился на плечо? — пропел Меркурьев и спохватился. — Это я просто так. Это шутка. Софья выдернула у него руку, присела, сорвала некое подобие ромашки и воткнула себе за ухо. — Мне идёт? Меркурьев смотрел вдоль пляжа, а на Софью не смотрел. — Во-он там, — он показал рукой. — Там, кажется, наша Антипия, да? — Посмотрите на меня, — потребовала его спутница. — И скажите, мне идёт? — Что? — Меркурьев посмотрел, ничего не заметил и на всякий случай сказал, что это исключительно красиво. — Она, должно быть, тоже гуляет. Заклинательница духов шла вдоль моря по самой линии прибоя. Развевались её бирюзовые и зелёные одежды, подсвеченные солнцем, как будто вдоль моря катился громадный сверкающий изумруд из кольца Кристины. — Марьяна Витальевна! — закричал Меркурьев, когда они поравнялись. — Ноги не промочили?! Антипия издалека помахала им рукой и пошла дальше. — Почему вы так её называете? — Потому что так её зовут. — Марьяна?! — переспросила Софья и фыркнула. — Всего-то?! А эту, которая сегодня приехала? Ну, которая сидела на террасе, вся такая сделанная и с красными губами? Неужели не заметили? — Заметил. — Как её зовут? — Лючия! — провозгласил Василий Васильевич. — Так она себя называет. — Час от часу не легче, — пробормотала Софья. — Та Марьяна, эта Лючия… — Ничего не поделаешь, — сказал Василий Васильевич, его Софья раздражала. — Здесь вам не Москва. — При чём тут это? Василий Васильевич и сам не знал. — Вы не читаете труды Канта? — спросил он. — Зачем? — удивилась Софья. Этого Василий Васильевич тоже не знал. — На столе в вестибюле лежит книга «Философия Канта». Интересно, кто её читает?… — Не я, — и Софья вновь взяла его под руку. — Знаете, я не люблю старьё. Стариков терпеть не могу! Старые фильмы никогда не смотрю, старых книг не читаю. Только новые!.. — Новые книги — это какие? — Вы отстали от жизни в этой вашей Бухаре, — засмеялась Софья. — Сейчас выходит масса новинок! По развитию личности, всякие тренинги, эзотерика, по истории тоже! Вот вы, например, знаете, что всего цивилизаций на нашей планете будет семь? Атланты — одна из прошлых, и она же возродится в будущем. Атланты по счёту третья. А у нас сейчас пятая. — Тут она охнула, как отличница, допустившая на экзамене ужасный промах в элементарном вопросе. — Боже, что я сказала! Сейчас четвёртая, а не пятая! Мы живём в четвёртой цивилизации, а всего будет семь. — Семью семь, — сказал Василий Васильевич, — сорок девять. — И те, прошлые, были гораздо, гораздо цивилизованнее нас! Они умели летать без всяких самолётов, проходить сквозь стены, лечить любые болезни. Нам до них ещё далеко. Они и в космос летали, и с инопланетными пришельцами общались. Правда-правда! Сохранились разные свидетельства. Этим свидетельствам шестьдесят миллионов лет, их от нас специально скрывают правительство и спецслужбы. Василий Васильевич на всякий случай уточнил: — Всё это пишут в новых книгах? — Конечно! — с энтузиазмом согласилась образованная Софья. — Это очень интересно читать! В интернете есть специальные сайты для любителей альтернативной истории, я на всех бываю и на всех авторов подписана. — Такое чтение, — изрёк Василий Васильевич, — должно быть очень расширяет кругозор. — Вот вы говорите как старик! Как будто брюзжите! Но вы же ещё молодой! — Я пожилой. В душе. — Да ладно вам кокетничать!.. А не верите вы, потому что читаете только этого вашего Канта!.. — Канта без подготовки читать невозможно, — заметил Меркурьев. — Что значит невозможно? — Я ничего не смыслю в философии. Не знаю, что такое трансцендентальная эстетика. Не понимаю метафизического толкования пространства. Способ открытия чистых рассудочных понятий мне неведом. Логическая форма всех суждений, состоящая в объективном единстве апперцепции содержащихся в них понятий, для меня загадка. — Про это Кант писал? — недоверчиво уточнила Софья. Меркурьев кивнул. — Он что, дурак? Зачем такую ерунду писать?! Ему что, заняться было нечем? — А вот и маяк! — вскричал Василий Васильевич, задрал голову и посмотрел. — Надо же, какой высокий, издалека мне казалось, что он гораздо ниже. — Как же мы к нему пролезем? — спросила Софья, отвлекаясь от критики Канта. — Прямо по песку, что ли? Я думала, к нему мостки проложены. — Придётся по песку. Можно, конечно, вернуться и попробовать подойти со стороны леса, но можно и здесь. Он спрыгнул с досок «променада» на влажный плотный песок и подал Софье руку. Она оперлась и тоже спрыгнула. Вид у неё был недовольный. — Там камни, — сказала она, глядя в сторону маяка. — Мы что, будем по ним карабкаться?… — Интересно, когда его построили? — спросил Меркурьев. — Лет сто назад? Или двести? — Э-эй! — закричала издалека Антипия-Марьяна. — Вы наверх? Подождите, я с вами!.. — Ждём! — прокричал в ответ Василий Васильевич и сам у себя спросил: — Может, это она в вестибюле читает Канта? Или хотя бы знает, когда был построен маяк?